2.1 Первый составной слой славянской религиозности

Что касается религии древних славян, то интересно она была описана Прокопием в следующих словах: «Они веруют, что один бог, создатель молнии является сам хозяином всех вещей, и они приносят ему скот и другие возможные жертвы; что же касается Судьбы, то они не знают ее и не признают мудрым образом, что она обладает какой-либо властью над людьми, но когда смерть находится близко к ним, …, они обещают в случае благополучного исхода, что сразу же принесут жертву богу в обмен на жизнь… Они поклоняются, однако, рекам, нимфам и некоторым иным духам, и они также приносят им жертвы, и они делают предсказания в связи с этими жертвами».

Первоначальный слой славянской религиозности предположительно состоял в почитании родовых предков и сил природы. Как отмечает Сергей Михайлович Соловьев в своей работе посвященной истории древней России - «Религия восточных славян поразительно сходна с первоначальной религией арийских племен, так как аналогично состояла в поклонении физическим божествам, явлениям природы и душам усопших».

Почитание предка (пращура) оставило след в присказке, теперь используемой детьми в некоторых играх - «чур меня», (да поможет мне мой предок). Охраняя родичей от всякого лиха, чур оберегал и их родовое достояние. Нарушение межи, границы, законной меры мы и теперь выражаем словом чересчур. Этим значением чура, Ключевский в своем курсе объясняет одну черту погребального обряда у русских славян. Покойника, совершив над ним тризну, сжигали, а кости его собирали в малую посудину и ставили на столбу на распутиях, где сходятся межи разных владений. Придорожные столбы, на которых стояли сосуды с прахом предков, - это межевые знаки, охранявшие границы родового поля или дедовской усадьбы. Отсюда суеверный страх, обладающий русским человеком на перекрестках: на нейтральной почве родич чувствовал себя, как на чужбине. Однако в народных преданиях этот чур-дедушка является еще и с именем дедушки домового, хранителя не целого рода, а отдельного двора.

Следует отметить и поклонение таким божествам, как Род и Рожаницы. Это боги, особо «ответственные» за процветание и приплод всего живого в природе, а также за приумножение рода людского, за брак между людьми. О роли Бога по имени Род существуют противоречивые мнения. А вот о Богинях Рожаницах известно больше. О них обычно говорят во множественном числе. Их было две: Дочь и Мать. Мать связывалась с периодом летнего плодородия, когда созревает, тяжелеет, наливается урожай. Этому вполне отвечает образ зрелого материнства. Рожаницы - дочери опекали детей, варили кашу, им отдавались состриженные детские волосы. Праздник Рожаниц справлялся весной - 22-23 апреля. В этот день приносили жертвы растительными и животными продуктами, которые торжественно съедали, а потом ночь на пролет жгли костры: огромный в честь Лады, и вокруг него еще двенадцать поменьше - по числу месяцев года. Согласно традиции это был женский праздник. Мужчины смотрели на него издали.

Среди многих маленьких божеств следует отметить Дворового (хозяин двора), который был уже чуть менее доброжелательным, чем Домовой; Овинник (хозяин овина) - еще менее, а Банник, дух бани, стоявшей вовсе на отшибе, на самом краю двора, а то и за его пределами, - попросту опасен. По этой причине верующие считали баню - символ, казалось бы, чистоты - нечистой. О Баннике и в наши дни рассказывают немало жутких историй. Иногда его представляют в виде крохотного старичка с длинной, покрытой плесенью, бородой. Его злой воле приписывают обмороки и несчастные случаи в бане. Любимое развлечение Банника - шпарить моющихся кипятком, раскалывать камни в печи - каменке и «стрелять» ими в людей. Может он сделать и кое-что похуже: затащить за горячую печку, содрать клок кожи с живого. А впрочем, и с ним не трудно поладить. Знающие люди всегда оставляют Баннику хороший пар, свежий веничек и лоханку чистой воды. И никогда не подгоняют друг друга - этого Банник не выносит, сердится.

За оградой двора древнего славянина начинался лес. Этот лес определял весь уклад жизни. Традиционное хозяйство многих славянских народов дает полное право говорить о «деревянном веке». Ведь в языческие времена в славянском доме из дерева делали буквально все. Кроме того, лес давал дичь, ягоды и грибы - в таком количестве и разнообразии, какое нам и не снилось. Но кроме благ, даруемых человеку, дикий лес всегда таил немало загадок и смертельных опасностей. А собираясь в лес, всякий раз надо быть готовым ко встрече с его хозяином - Лешим. Леший буквально значит «лесной». Внешность его переменчива. Он представлялся то великаном, то карликом. В разных местах о Лешем рассказывают по-разному. Однако, чаще всего он похож на человека, но одежда на нем запахнута «наоборот» (иногда, впрочем, вместо одежды на нем лишь собственный мех). Волосы у Лешего длинные, серо-зеленоватые, зато на лице - ни ресниц, ни бровей, а глаза - как два изумруда, горят в лесных потемках зеленым огнем. Всего чаще Леший ходит неподпоясанным. А если присаживается на пенек, то всегда кладет левую ногу на правую. Говорят, у Лешего есть жены - лешачихи. Есть дети - маленькие лешачата. Лешего можно встретить в лесу во всякое время, кроме зимы. Поздней осенью Лешие впадают в спячку, а перед этим неистовствуют и плачут, досадуя, что кончилось лето. Так преломились в мифологическом мышлении осенние ветры и бури. Старинные рассказы про Лешего, как правило, страшноваты. Леший может «обойти» человека, и тот будет долго метаться внутри волшебного круга. Впрочем, волшебный круг накладывает определенные обязательства и на Лешего: тот берет «обойденного» человека под свое покровительство и не позволяет дикому зверю трогать его. А может принять облик кого-нибудь из знакомых, отвлечь разговором и завести в самую чащу. Еще любит он пугать тех, кто, ночуя в лесу, устроится спать на тропинке, не попросив на то разрешения. Такой человек заработает пинок под ребра, и уж во всяком случае, спокойно спать ему не дадут. И никогда не следует в сердцах посылать кого-нибудь «к Лешему», - не ровен час, Леший и впрямь уведет с собой. А нужно ему лишь одно: чтобы человек, входя в лес, уважал лесные законы. И тогда, мы увидим, что Леший, как и вся живая природа, умеет воздавать добром за добро.

Когда люди начали расчищать леса и распахивать «пожоги» под хлеб, новые угодья, конечно, немедленно обзавелись своими собственными Божествами - Полевиками. Вообще с хлебным полем связано не меньше верований и примет, чем с жилищем. Так, например, дожило до прошлого века своеобразное разделение сельскохозяйственных культур на «мужские» и «женские». Например, хлеб-жито должны были сеять только мужчины, и притом донага раздевшись. Тем самым они как бы заключали «священный» брак со вспаханным полем, и ни одна женщина присутствовать при этом не смела: иначе Земля «испугается» и не сможет родить. А что, если Земля вправду лучше плодоносит, пока к ней относятся как к живому существу? Пока ее не терзают, а ласкают и холят? Действительно, подумав, мы ответим, что это так. Иногда люди встречали в поле еще и старичка Белуна - невзрачного с виду и донельзя сопливого. Он просил прохожего утереть ему нос. И если не брезговал человек - в руке у него неожиданно оказывался кошель серебра. Может быть, таким образом наши предки хотели выразить простую мысль, что Земля щедро одаривает лишь тех, кто не боится выпачкать рук?

Рабочий день на селе всегда начинался рано. А вот полуденную жару лучше переждать. Было у древних славян и мифическое существо, которое строго присматривало, чтобы в полдень никто не работал. Это Полудница. Ее представляли себе девушкой в длинной белой рубахе или, наоборот, косматой страшной старухой. Полудницу (или Ржаницу) побаивались: за несоблюдение обычая она могла жестоко наказать - теперь мы называем это солнечным ударом. Застигнув в полдень человека на пашне, она порой заставляла до изнеможения разгадывать ее загадки. Но Полудница бывала не только грозна. Человека, подружившегося с ней, она учила танцевать всем на зависть.

Живя в краю, изобильном реками и озерами, древние славяне, естественно, выработали целый комплекс религиозного почитания воды. Например, славяне были уверены, что самые нерушимые клятвы даются близ воды, водой также испытывали на суде, с помощью воды гадали о будущем. Итак, вода, как и другие природные сути, была для древних славян исконно доброй, дружественной стихией. Но, подобно всем стихиям, заставляла обращаться с нею на «вы». Могла ведь и утопить, погубить ни за что. Могла потребовать жертв, смыть весенним разливом деревню. Вот почему Водяной, мифический обитатель рек, озер и ручьев, часто выступает в легендах как существо, враждебное человеку. Иногда его представляли себе в виде голого обрюзгшего старика, пучеглазого и «ластоногого». В других случаях он был внешне вполне похож на человека и отличался только тем, что с левой полы его одежды постоянно стекала вода. Страшных историй про Водяного я пересказывать не стану. Просто, как и в случае с Лешим, для нас, живущих в эпоху могущества Человека, важнее рассказы, где люди и Водяной умеют поладить, выручить друг друга из беды. Таких, по счастью, народная память, сохранила тоже немало. Эти рассказы хранят для нас древнюю мудрость, великую и простую науку жить во взаимопонимании и мире с природой.