3. Репертуар духовных стихов

Репертуар духовных стихов формировался в течение веков. В науке принято делить духовные стихи на старшие (эпические)

и младшие (лироэпические, лирические). Выделяют также са­тирические, обличительные и другие духовные стихи.

Зарождение и утверждение эпических духовных стихов отно­сят к XII—XV вв. Их темы: о ветхозаветных персонажах ("Плач Адама", "Осип Прекрасный" и др.), на евангельские сюжеты ("Рождество Христово", "Сон Богородицы", "Страсти Господ­ни", "Сошествие Христа во ад", "Вознесение Христа" и др.), об основах мироустройства ("Голубиная книга").

Стих "Голубиная книга" (см. в Хрестоматии) известен в списках начиная с XVII в., его создание относят к концу XV — началу XVI в. Это один из ранних стихов, который появился как популярное объяснение мироздания и интересных явлений в мире. Он выразил характерное для времени своего создания наивное понимание окружающего. В создании стиха были использованы древнерусские апокрифические источники, прежде всего "Беседа трех святителей". Вопросно-ответная форма стиха по сво­ему характеру могла быть связана со средневековой переводной литера­турой. Само название — "Голубиная книга" — не вполне ясно. Обычно его считают испорченным из "Глубинной книги", т. е. книги мудрости, глубокой по заключающимся в ней мыслям (возможно, это изменение произошло под влиянием символического изображения Святого Духа в виде белого голубя). В описании загадочной книги применен фольклор­ный прием гиперболы: книга выпадает с небес на Сионскую гору к кипа-рисову древу, которое выросло из головы прародителя Адама.

В долину та книга сорока пядей,

Поперек та книга двадцети пядей,

В толщину та книга тридцети пядей<...>

На руках держать книгу — не удержать,

Читать книгу — не прочести.

Картина мироздания, представленная в "Голубиной книге", расходит­ся с ветхозаветной и евангельской. Создатели стиха, помимо христианс­ких апокрифических текстов, использовали древнеславянские мифологи­ческие образы: подземный Единорог-зверь, могучая Нагай-птица, Окиян-море (Во нем Окияне во мори пуп морской)... Был использован миф о солнцеподобном Боге — не Иисусе Христе, а именно о Даждьбоге (или отце его Свароге). Мудрый царь Давыд Евсеевич говорит:

"Скажу ли я вам своею памятью.

Своею памятью, своей старою.

От чего зачался наш белой свет.

От чего зачалося со(л)ни,о праведно.

От чего зачался светел месяи,,

От чего зачалася заря утрення.

От чего зачалася и вечерняя. От чего зачалася темная ночь. От чего зачалися часты звезды. А и белой, свет — от лица Божья, Со(л)нцо праведно — от очей его, Светел месяц — от темечка,

Темная ночь — от затылечка, Заря утренняя и вечерняя — от бровей Божьих, Часты звезды — от кудрей Божьих!"

В фольклоре славянских народов сохранились многочисленные следы этого образа (например, "формула красоты" в сказке о чудесных детях: По колена ноги в золоте, по локоть руки в серебре, во лбу месяц, в затылке солнце, и по косицам часты звездочки; такой же внешностью в самих духовных стихах обычно наделялся св. Георгий).

В "Голубиной книге" большинство истолкований восходит к представ­лениям, связанным с христианской верой: царь над всеми царями — Иисус Христос, всем рекам мать — Иордан, всем горам мать — Сион, всем городам град — Иерусалим и т. д. В некоторых вариантах исполь­зован сюжет об изгнании Адама и Евы из рая; разрабатывается тема конца света (это произойдет, когда Кривда победит Правду). Интересны социальные представления, которые достаточно четко выразились в отве­тах на вопросы:

Отчего у нас в земле цари пошли. Отчего зачались князья-бояры.

Отчего крестьяны православные? <...>

"Оттого у нас в земле цари пошли —

От святой главы от Адамовой;

Оттого зачались князья-бояры —

От святых мощей от Адамовых;

Оттого крестьяне православные —

От свята колена от Адамова"¹.

Пространство и время наполнены в "Голубиной книге" философской глубиной. Ф. М. Селиванов подчеркивал, что в этом стихе "мироздание не статично. Горы — от одной горы, города — от одного города, церк­ви — от одной церкви и т. д. Предполагается центробежное движение во времени и пространстве к появлению все новых гор, новых городов,новых церквей и

т. д."¹.

Среди эпических стихов известны произведения о героях-змееборцах ("Федор Тирон", "Егорий и змей") и о мучениках ("Егорий Храбрый и царище Демьянище", "Кирик и Улита").

Стихи о Егорий Храбром использовали популярное во всех славян­ских странах "Житие Георгия Победоносца" — переводный византийс­кий памятник. Житие представляло Георгия как мученика за веру и как святого воина. В России св. Георгия стали называть Егорием или Юри­ем. Возникла официальная и народная традиция его почитания. С первых времен христианства имя Георгий давалось членам великокняжеской се­мьи. В честь этого святого строились церкви (например, одна из первых киевских церквей, основанная в XI в.). Со времени Дмитрия Донского (с XIV в.) св. Георгий как воин-всадник на белом коне считается покрови­телем и защитником Москвы, стал гербом Москвы. В 1769 г. в России был учрежден воинский орден св. Георгия, а в 1913 г. — солдатский Георгиевский крест. Во дворце Московского Кремля один из самых по­четных залов — Георгиевский. Простой народ перенес на св. Георгия черты солнечного божества (Ярилы, Даждьбога, Хорса, Световита). Не случайно в одном из вариантов духовного стиха о Егорий Храбром была использована какая-то древняя песня: рождение могучего языческого бога, которому подвластна природа:

Когда туры, олени по горам оне пошли, Когда волки, лисицы по засекам. Когда серы горностали по темным по лесам, Ишше рыба ступила в морьску глубину. Когда на небо взошел да млат светел месец, На земли-то зародилсе могуцёй богатырь Ишше на имя Егорей cee/лы храбрыя. Да во лбу-ту у его да красны солнышко, Во затылки у его да млат светел месец, По буйной главе ясны звезды катаютце, По косицям ясны зари замыкаютце. Да пошла ета вестоцька по всей по земли, Шьшо по всей по земли да по светом по Руси².

Образ Егория Храброго напоминает сказочного и былинного богатыря. Известны два духовных стиха об этом "святом воине" (см. в Хресто­матии).

"Большой стих о Егорий Храбром" ("Егорий Храбрый") состоит из Двух частей. Первая часть — о его мучениях за веру. С опорой на

средневековую легенду изображается царь Диоклетиан (иарище Демьянище), фанатик-язычник, которому доставляет удовольствие мучить хри­стиан. Перед пыткой он требует от Егория, чтобы тот поверил в поганую языческую веру. Егорий отказывается. Тогда Диоклетиан подвергает его всевозможным мучениям: велит пилить пилами, надевает на ноги сапоги с гвоздями, велит жечь огнем, варить в смоле... Но ничто не берет Егория. По его молитве то зубы у пилы ломаются, то острые гвозди в сапогах подгибаются, огонь тухнет, и даже в котле с кипящей смолой Егорий плавает невредим и поет стихи херувимские. Изображение мучений Егория целиком восходит к апокрифу. Вторая часть "Большого стиха..." — о чудесном выходе Егория из глубокого погреба и о его поездке по святой Руси с книгой Евангелия в руках. Цель поездки — устроение Руси и утверждение в ней святой веры. Эта вторая часть стиха (о подвигах Егория на Руси) использовала более раннюю русскую истори­ческую песню о насаждении на Руси православия в XI в. великим князем Георгием — Ярославом Мудрым. Такая трактовка обосновывается в извлеченной недавно В.А.Бахтиной из архивов и опубликованной книге Б.'М. Соколова "Большой стих о Егорий Храбром" (М., 1995).

Другой стих о Егорий Храбром, так называемый "малый" — "Егорий и змей". Он восходит к книжной легенде "О чуде Георгия со змеем", в которой был использован "основной сюжет" — древний миф о змеебор­стве. В. Я. Пропп писал об этом стихе: "Рассказ имеет все признаки вторичного образования: это тот же сюжет, что в сказке о герое, осво­бождающем царевну от змея, которому она отдана на съедение, но пере­лицованный на церковно-религиозный лад"¹.

Среди старших эпических стихов необходимо отметить про­изведения о подвижниках веры (например, "Алексей, человек Божий": см. в Хрестоматии), о чудотворцах ("Микола Угодник", "Дмитрий Солунский"), о праведниках и грешниках ("Два Лаза­ря", "Аника-воин": см. в Хрестоматии). Известны духовные стихи о Страшном суде и кончине мира ("Перед вторым пришествием Христа", "Богородица предупреждает", "Огненная река" и др.).

Стих "Два Лазаря" построен на евангельской притче о богаче и о бедняке Лазаре (Евангелие от Луки, 16, 83). Лазарь — евангельский идеал калики, носитель идеи каличества и нищенства. В отличие от еван­гельского текста, стих сделал богача и бедняка родными братьями и даже наделил их одинаковым именем. Этим было подчеркнуто, что все люди на земле — как братья, они равны перед Богом.

Сюжет стиха отчетливо делится на две части, изображая земное и загробное бытие братьев. Поэтика опирается на прием антитезы. Разво­рачивается художественная система противопоставлений: богатство — бед­ность, жадность — щедрость, жестокость — милосердие, материаль­ное — духовное, тьма — свет, дьявольское — божественное, тяжелая смерть — легкая смерть, земная жизнь — загробная жизнь, адские муки — райское блаженство... Земное, материальное — ничто. Песня учит, что богатым быть опасно, богатство улавливает человека в сети дьявола. Убогий Лазарь так говорит об этом Лазарю богатому:

"Едина нас матерь с тобой родила;

Не одни участки нам Господь написал —

Тебе Господь написал богатства тьма,

А мне Господь написал во убожестве рай.

Тебя во богатстве враг уловил;

Меня во убожестве Господь утвердил

Верою, правдою, всею любовию".

"Петь Лазаря" стало синонимом нищенства, синонимом пения нищи­ми духовных стихов и испрашивания ими милостыни. Идея стиха состоит в том, что люди должны подавать бедным милостыню для спасения своих душ в загробном мире. Именно для этого калики и нужны обычным людям.

Со временем возникла тенденция к православно-русскому центризму духовных стихов. Один из главных персонажей "Го­лубиной книги" по некоторым вариантам именуется князем Владимиром; Егорий Храбрый оказывается устроителем Русской земли — и проч. На основании переработки некоторых пись­менных источников были созданы стихи о лицах древнерусской истории ("Борис и Глеб", "Александр Невский", "Дмитрий Дон­ской"); но по своим художественным качествам и по масштабу освоения национальных тем они не могут соперничать с нацио­нальным историческим эпосом — былинами.

Новые стихи (лироэпические и лирические) продолжили тему крайнего пренебрежения к телесному во имя приближения к абсолютной, божественной духовности. Большинство новых сти­хов было создано после раскола русской православной церкви (вторая половина XVII в.) в среде возникшего старообрядчества и сектантов разных толков. Старообрядческие духовные стихи обращены к теме пришествия антихриста и кончины мира. Они — соблазнах мира и бегстве для спасения в "пустыню" с восхва­лением пустынного жительства, о благодетельном значении смер­ти, с призывом к ней (в некоторых сектах в виде самосожже­ния). Были созданы духовные стихи с историческим содержани-

ем из жизни старообрядчества и его толков: об осаде Соловец­кого монастыря, о разорении скитов и преследовании старооб­рядцев, об отдельных старообрядческих учителях и т. д. Особую группу составляют песни сектантов-мистиков (хлыстов и скоп­цов): их содержание отражает свойственное этим сектам извра­щение христианского учения и его обрядов.

Ф. И. Буслаев писал: "Фантазия сектантов не способна уже к спо­койному, эпическому творчеству. Оторопелая от мнимых стра­шил антихристова века, наскоро схватывает она несколько смутных, мрачных образов и тревожных ощущений и передает их то в жалобных воплях изнемогающего мучения, то в грозных криках отчаяния, то наконец в торжественной песне какого-то символического обряда, который посто­роннего зрителя переносит в первобытные века зарождения и создания какой-то небывалой религии. Это поэзия, возникшая, как тот символи­ческий феникс звериного стиля — на пылающем костре самосожигателя; это нечеловеческий вой умирающего с голода морельщика; это дикие крики в вихре вертящегося демонического хоровода скопцов"¹.