1.3.5. Психоаналитические концепции культуры

Австрийский психиатр Зигмунд Фрейд (1856-1939) был основателем нового направления в психиатрии — психоанализа. Однако значение фрейдовской концепции человека выходит далеко за рамки медицины. Предложенное им философское осмысление основ человеческой пси­хики стало учением, вторгшимся в сферу философии и культурологии.

Фрейд обосновал гипотезу о существовании особого уровня чело­веческой психики, отличающегося от сферы сознания — бессознатель­ного, которое оказывает мощное воздействие на сознание.

Впоследствии, опираясь на краеугольный камень классического психоанализа — постулат о тождестве (единстве) филогенеза (обще­исторического развития) и онтогенеза (индивидуального развития) душевной жизни человека и человечества, Фрейд построил свою исход­ную объяснительную модель культуры как отчужденной от человека системы принудительной индивидуализации, объединяющей в едином акте как нормативные запреты (табу), так и спасительные проекции, ритуально снимающие страх и чувство вины, провоцируемые этими запретами.

В работах «Психология масс и анализ человеческого Я» (1921), «Будущее одной иллюзии» (1927), «Недовольство культурой» (1929) и «Человек Моисей и монотеистическая религия» (1938) Фрейд сформулировал культурологию классического психоанализа, введя в контекст обсуждения социальный аспект и рассматривая психологию масс в качестве аналога внеличностного архаического предсознания, репрессивного (подавляющего, карательного) по отношению к инди­видуальности, порождающего коллективные защитные проекции — идеалы, иллюзии и различные маниакальные «измы».

Фрейд подменил проблему смерти проблемой рождения. Исполь­зуя идеи Отто Ранка, он утверждал, что каждое этапное событие, каждая катастрофическая ломка нашего жизненного мира есть одно- порядковое «убийство» нашей самости и образование определенного пласта бессознательного. Понятия «смерть» и «рождение» при этом действительно сливаются воедино, а задача культурологии в рамках классического психоанализа может быть обозначена как исследование трех важнейших этапов рождения-смерти субстанциональной системы «человек—культура»:

1. Культура рождается вместе с первым прачеловеком как система его фобийных (навязчивых состояний страха) проекций, распа­дающаяся на свод провоцирующих запретов и набор навязчивых ритуалов символического их нарушения. В ходе исторического процесса индивидуации, по мере «выламывания» человека из ро­дового монолита, становления индивидуальной воли и сознания, скелет базовых заповедей культуры обрастал мясом мифологи­ческих проекций, образов, идеалов, иллюзий, с кровью вытесняя коллективное, родовое предсознание, превращая его в первично имеющееся бессознательное, примитивный человек проецирует на противостоящий ему мир культуры свой страх наказания за перво­родный грех бегства из рая изначальной обезличенности.

2. Культура поворачивается своей продуктивной стороной, выступая в качестве отработанной веками программы очеловечивания, сим­волического ряда «древних соблазнов», приманок индивидуации. Она пробуждает в поле памяти ребенка прадревние, архетипические переживания при помощи их символического реального или же фантазийного повторения в период раннего детства — в сказках, играх, сновидениях.

3. Культура проявляет себя исключительно репрессивно (подавляя, карая). Ее целью является защита общества от свободного инди­вида, отринувшего биологические и общественные регуляторы, а средством — всеобщая фрустрация (состояние подавленности, тревоги), превращение свободы в чувство вины и ожидание кары, толкающее индивида либо к обезличенности, либо к агрессив­ной внутренней невротичности, либо к агрессии, направленной вовне. Культура выступает в качестве врага любых проявлений человеческой индивидуальности. Характеристикой данного этапа психического развития человека и человечества является всеоб­щая невротичность, а культурным символом — появление в поле сознания личности понятия смерти и философии как формы раци­онализации танатофобии (боязни смерти).

С культурой, считает Фрейд, необходимо примириться. Хотя куль­тура и репрессивна, и давит на нас постоянно, но именно она стиму­лирует актуализацию архетипических прафантазий из родового пласта «Оно», заряжает нас жизненной энергетикой, перехватывая которую, мы движемся по пути индивидуализации и личностного саморазвития.

Главное здесь — правильно учитывать свои силы и брать ношу по плечу. За что, к примеру, Фрейд отрицательно оценивал культурную роль христианства? За выдвижение абсолютно невыполнимых мо­ральных требований (например «возлюби ближнего как самого себя»),

которые порождают тотальное чувство вины и общие формы его риту­ального снятия, абсолютно перекрывающие режим индивидуации (ста­новления и развития личности). Порочность современной культуры Фрейд видел прежде всего в универсальности, провокационности ее запретов, толкающих на мучительный путь личностного саморазвития всех людей, независимо от их индивидуальной предрасположенности. Принцип же элитарности гласит, что каждый сам себе выбирает мо­ральные императивы и меру агрессивности против них. Невротичен лишь тот, для кого непосильна ноша противодействия культуры.

Фрейд разработал универсальную методологию контроля за мерой репрессивности культуры, названную им «метапсихологией». Метапси- хология, ставшая основанием фрейдовской идеи «терапии культурных сообществ», стремилась пересмотреть все проективные формы совре­менной культуры, найти их психологические корни и выявить, какие культурные образования определяют личностные формы реагирова­ния, а какие уже умерли и в качестве искусственных напластований на живом древе культуры лишь произвольно калечат жизненный мир человека, насыщая его непродуктивными, тупиковыми фобиями.

Швейцарский психолог, философ и психиатр Карл Густав Юнг (1875-1961) развил свою версию учения о бессознательном, назвав ее «аналитической психологией». Он отверг «пансексуализм» 3. Фрейда, полагая, что «психическая энергия» (либидо), с помощью которой стро­ятся личностные и коллективные формы культуры, универсальна и ней­тральна в отношении инстинктов человека и может «заряжать» собой любые идеи, образы и побуждения. К. Юнг расходился с 3. Фрейдом и в понимании коллективного бессознательного, которое он трактовал не как «свалку» вытесненных и неприемлемых для общества влечений, но как главный резервуар культуры, хранилище ее «праобразов» и «праформ» (системы ассоциаций и образов, имеющих историче­скую природу), названных им архетипами (от греч. arche — начало и typos — образ). Под архетипом он понимал психическую структуру коллективного бессознательного — схемы, первобытные формы пости­жения мира, коллективный исторический опыт, выраженный в мифах, символических изображениях. Главной причиной индивидуальных и коллективных неврозов, а также массовых мифологем (которые служат питательной основой для формирования фанатических вождей вроде Гитлера или Сталина) Юнг считал подавление глубинного мифо-поэти- ческого слоя психики поверхностным научно-техническим сознанием.

Юнг разработал оригинальную типологию характеров, основанную на соотношении двух психических ориентаций: интровертности (сосре­доточенность человека на своем внутреннем мире) и экстравертности

(направленности личности на внешний мир и деятельность в нем) и четырех «функций души»: мышления, интуиции, сенситивности и чувствования. С помощью этой типологии он объяснял многие чело­веческие конфликты. Больше всего Юнг интересовался процессом «индивидуации», то есть взросления, интеграции и «самособирания» личности. Если Фрейд видел суть личностного и общекультурного эволюционного процесса в рационализации (по принципу: «там, где было "оно", будет "я"»), то Юнг связывал формирование здоровой лич­ности с гармоническим и равноправным «сотрудничеством» сознания и бессознательного, интровертных и экстравертных ориентаций, архе- типического и феноменального материала психической жизни.

Душа каждого человека, по Юнгу, есть часть единой общечелове­ческой души, устремленной к некоему центру, смысл которого может быть выражен только символически, в виде «золотого цветка», или образа Бога. Бог — самый богатый, всеобъединяющий символ, к кото­рому человек восходит постепенно, проходя через состояния детской наивности, социальности, научной рациональности, романтической религиозности, с тем, чтобы в конце концов обрести целостность души, духа и практического жизнетворчества.

Теория «архетипов» Юнга (в ней среди множества других особенно важны и продуктивны архетипы мужчины, женщины, маски, «другого», «самости», «тени», «ребенка», матери, отца, шута, мудрого старца) оказала огромное влияние на научную фольклористику, этнографию, литературоведение, теорию мифа, политологию.

Карен Хорни (1885-1952) — социальный психолог и культуролог, представляет в психоанализе так называемый «культурный фрей­дизм». Хорни перенесла центр своего внимания в сферу сознания, ответственности и социальных ориентаций индивида. Она полагает, что природа человека пластична, а структура влечений и механизмы защиты обусловлены той культурой, в которой человек воспитывается и живет. Разные культуры акцентируют или угнетают разные стороны человеческой природы. Поэтому социокультурные типы личности зависят от условий места и времени. Структура характера, по Хорни, зависит не сколько от раннего детского опыта, сколько от сознательной, целеустремленной активности личности, от ее самоидентификации.

Невроз; по мнению Хорни — это не только столкновение разно­направленных влечений, но чаще всего столкновение ценностных ориентаций, сформированных культурой. Культура в виде ролевых ожиданий и идеальных побуждений формирует тип личности, кото­рый считается нормальным. Но в другой культуре этот же тип будет выглядеть «отклоненным», или невротичным. Одним из характерных

признаков невроза Хорни считает ригидность — негибкость, жесткость мышления и поведенческих реакций. В какой-то мере невроз связан с неразвитым интеллектом и неспособностью быстро и самостоятельно принимать решения. К числу противоречий современной культуры Хорни относила: конфликт между капиталистической ориентацией на успех, соперничество, борьбу, власть и богатство и христианской ори­ентацией на любовь, смирение и доброту к ближнему; противоречие между искусственным формированием с помощью рекламы образа «нормально» преуспевающей личности и реальной жизнью, в которой огромное большинство людей не «преуспевают», страдают из-за ка- ких-то ограничений и лишений, избавиться от которых не в их власти. Эти и другие противоречия рождают невроз, симптомы которого — аг­рессивность и капитулянство, мания величия и чувство ничтожества.

Невротические проявления возникают, согласно Хорни, в резуль­тате чрезмерного, непропорционального развития определенных нор­мальных социальных потребностей. Все их многообразие Хорни делит на три типа: направленные «к людям», «от людей», «против людей». Структура и степень развитости каждой из этих потребностей, соот­ветствие их социальной роли определяют характер человека и формулу невроза («уступчивый» безынициативный тип, например, неспособен активно любить людей).

Другой механизм невроза связан с развитием ложной личности, «идеализированного "Я"», которое испытывает фрустрацию (состоя­ние подавленности, тревоги) при каждом столкновении с реальностью. Универсальными средствами контроля по отношению к «базовому кон­фликту» Хорни считает религию, самореализацию в профессиональной деятельности или постоянный самоанализ, самокоррекцию, сближение «реального "Я"» и «идеализированного образа "Я"».

Следующим шагом на пути усложнения модели структуры и по­ведения личности в культуре была теория Э. Фромма (1900-1980). Полемизируя и с Марксом, и с Фрейдом по поводу «человеческой природы», целей и средств освобождения человека от иллюзий и эксплуатации, Э. Фромм делает акцент не на революции и не на ме­дицинских мерах, а на задачах культурной политики. Он полагает, что путем организации социальных институтов и групп, основанных на дружеской заботе, любви, можно воспитывать разумную творческую личность, проникнутую чувством ответственности, можно строить «здоровое общество».

Применяя психоанализ, Э. Фромм показывает, что даже такие дале­кие по содержанию идеологии, как кальвинизм, фашизм, коммунизм, могут вырастать на сходных душевных основаниях определенного типа личности.

Фромм называет этот тип «авторитарным» или «са­домазохистским». Для такого типа характерно стремление к власти и обладанию, прикрываемое морально-идеологическими аргументами.

Э. Фромм утверждает, что «природа человека» не сводится ни к ин­стинктам, ни к экономике, что она социальна и вместе с тем духовна. С общеисторической точки зрения детерминация человека свободным разумом важнее, чем детерминация экономикой и инстинктами. Куль­тура, по Фромму, — не «надстройка» и не «инструмент выживания», а истинная «стихия жизни» человека. Служение культуре, то есть жизнь ради делания добра, ради заботы о ближнем, ради творчества, есть для человека наиболее естественная, свободная и здоровая жизнь. Этика свободы совпадает для Фромма с этикой любви и долга.

Счастье и свобода никому и никогда не гарантированы и не даны в готовом виде, утверждает Фромм. Они суть результаты правильного выбора, который позволяет человеку сохранить свою «аутентичность», подлинность своего бытия. Нет готовых рецептов принятия решений. Нужно каждый раз заново прислушиваться к «голосу бытия» и к собственной совести, поняв, что без любви, надежды и веры никакое продвижение вперед невозможно.

Центром антропологической и культурологической концепции Фромма является учение об «экзистенциальных потребностях». Их пять: в общении, в трансценденции, в «укорененности», в самоиден­тичности и в системе ориентаций. Они не удовлетворяемы до конца. Их осознание и переживание делают человека человеком и дают ему импульс к творчеству. Каждая из потребностей может удовлетворяться здоровым, творческим или же нездоровым невротическим путем. Раз­личению «здорового» и «больного» существования соответствует у Фромма различение гуманистического и авторитарного, любовного и «садомазохистского», «подлинного» и «неподлинного», а также моду­сов «бытия» и «обладания».

Смысл культурно-исторического процесса Фромм видит в прогрес­сирующей «индивидуации», то есть в освобождении личности от власти стада, инстинктов, традиции. Но история — не плавно восходящий, а возвратно-поступательный процесс, в котором периоды освобождения и просвещения чередуются с периодами порабощения и помрачения ума — «бегства от свободы»

.ТЕМА 1.4

Сущность и функции культуры