Содержание средневекового искусства

Средневековый крепостной – не раб, за ним признаются человеческие права, но фактически он почти бесправен и терпит бесчисленные беды и притеснения. Образ страдающего, оскорбленного человека – затаённый внутренний нерв готического искусства. Излюбленные сюжеты связаны с мученичеством и мучительством: истязание Христа палачами, распятие, оплакивание, страдания Иова, избиение младенцев и др. До готики искусство знало Христа – доброго пастыря, Христа во славе, Христа – грозного судию. Готическое искусство трактует миф о Христе как историю сына простого плотника, который терпел великие страдания от власть имущих. В нем нет черт величия Бога, но появляются черты человеческие.

Средневековое искусство выражало иной, по сравнению с искусством античности, эстетический идеал (т.е. идеал прекрасного). В готическом искусстве красоте физической не могло придаваться того значения, как это было в античности. Для античного искусства характерны красота нормальных, соразмерных форм, гармонических пропорций, стремление к телесному жизнеподобию. Поэтому красота обнаженного человеческого тела подразумевала также и красоту и величие духа: все античные герои прекрасны телесно и теми подвигами, которые они совершали. Призвание искусства – восславить эту красоту.

Готическое искусство передавало предельное напряжение душевной жизни. Это и составляло эстетический идеал: вдохновенный экстаз в некрасивом, истощенном теле. Готика испытывала отвращение к сытой, ублаготворенной плоти. Мы не можем встретить в живописи средних веков обнаженного человеческого тела (это означало бы грех). Эстетический идеал средневековья – аскетический идеал красоты. Призвание искусства – религиозное очищение человеческой души и устремление души к Богу. Готические художники умели передавать чувства сострадания, душевной близости, помогающие переносить невзгоды. Они находили язык для выражения этих чувств, которые не выставляют себя напоказ и выражаются сдержанно – в бережных прикосновениях рук, наклонах голов, во взглядах. Эту тишину глубокого чувства может выразить не всякое искусство.