3. Особенности технологии строительства X-XIII вв.

Монументальное строительство в X-XIII вв. представляло собой один из наиболее сложных по организации разделов городского ремесла. Естественно поэтому, что изучение строительного производства может раскрыть многие стороны развития техники, а также профессиональной и социальной организации ремесла Древней Руси. С другой стороны, изучение строительной техники и организации строительного производства совершенно необходимо для понимания процессов развития древнерусского зодчества.

Процесс строительства монументального сооружения начинался с процедуры закладки и затем разбивки плана здания на строительной площадке. Поскольку памятники русского зодчества домонгольской поры - главным образом церкви (из 250 памятников русского зодчества этой поры, известных к настоящему времени, светский, некультовый, характер имеют менее 20, т.е. всего около 8 %), естественно, что закладка монументальной постройки - в первую очередь закладка храма. Это была торжественная церемония, на которой присутствовали высшие церковные иерархи и князья. Правда, летописные описания относятся в большинстве не к закладке, а к освящению храма, однако даже сам факт, что в упоминаниях о закладке обычно отмечали, при каком митрополите и каком князе она совершена, свидетельствует о торжественности ритуала. Мурьянов М.Ф. Золотой пояс Шимона // Византия: Южные славяне и Древняя Русь, Западная Европа. М., 1973. С. 197

Прежде всего, по-видимому, подготавливалась ровная площадка для строительства. Следы подрезки грунта для выравнивания площадки неоднократно отмечались при археологических исследованиях памятников. Об этом же свидетельствуют и западные источники, восходящие к XII в. Затем намечалось место алтаря и проводилась продольная ось храма, ориентированная на первый луч восходящего солнца. Алтарь должен был быть ориентирован на восток, а восток понимали как восход солнца. Так делали на Руси, так же поступали и на Западе.

Разметку контура будущего храма выполняли при помощи шнура. На Западе и на Кавказе это зафиксировано как письменными источниками, так и миниатюрами. С помощью шнура производили разбивку плана храма и на Руси. Свидетельством того является легенда о постройке Успенской церкви Киево-Печерского монастыря, изложенная в Печерском патерике. Согласно этой легенде, величину будущего храма определяли золотым поясом, подаренным монастырю принявшим христианство варяжским ярлом Шимоном. Мурьянов М.Ф. Золотой пояс Шимона // Византия: Южные славяне и Древняя Русь, Западная Европа. М., 1973. С. 187

Создавались самые разнообразные, часто очень сложные теории, с помощью которых пытались объяснить систему пропорционального построения древнерусских храмов. Ближе всех подошли к решению задачи К.Н. Афанасьев и Е.Ф. Желоховцева. Желоховцева Е.Ф. Геометрические структуры в архитектуре и живописи Древней Руси // Естественнонаучные знания в Древней Руси. М., 1980. С. 23-63 Важнейший вывод Афанасьева сводится к тому, что основой построения являлся диаметр купола храма или, позже, сторона подкупольного квадрата. Значение диаметра купола для построения всех основных размеров в зданиях центральнокупольного типа не подлежит сомнению. Однако этот размер мог быть лишь промежуточным, переходным, дающим возможность перейти от плана к вертикальным построениям, т.е. к размерам разреза здания. Таким размером мог оперировать зодчий, но не заказчик храма. Между тем основные размеры будущего храма как раз относились к компетенции заказчика - князя или епископа. Поэтому основными размерами, определявшими все построение храма, могли быть только его общие габариты - длина и ширина.

Об этом же свидетельствует и процедура заложения храма, при которой прежде всего отмечались его четыре угла, т.е. общие габариты плана. Очевидно, что размеры здесь определялись по наружным стенам здания, а не по его интерьеру. Таким образом, несомненно, что при торжественной церемонии закладки храма намечались положение алтаря, направление продольной оси и четыре угла здания. Все последующие построения, т.е. разбивка членений плана, переход от общих габаритов здания к размеру подкупольного квадрата, а затем определение высот, относились уже к рабочему методу зодчего. Очевидно, что последний использовал при этом какие-то принятые на Руси единицы измерений. Рыбаков Б.А. Архитектурная математика древнерусских зодчих // СА. 1957. № 1. С. 83 Эталон длины, видимо, представлял собой деревянный прут, т.е. своего рода масштабную линейку. Об этом можно судить хотя бы по тому, что деревянный прут является основным атрибутом архитектора на всех западноевропейских изображениях зодчих. Зубов В.П. К вопросу о роли чертежей в строительной практике западноевропейского средневековья // Тр. Ин-та истории естествознания и техники. М., 1956. Т. 7. С. 244 Известно, что древнерусские зодчие не применяли чертежей. Это относится не только к домонгольской поре, но и к значительно более позднему времени. Тиц А.А. Загадки древнерусского чертежа. М., 1978. С. 7 Высказалось предположение, что в качестве чертежа могли использовать модели. Но такое предположение абсолютно ничем не подтверждается. Наоборот, все сведения о моделях, встречающиеся в поздних источниках, говорят о том, что их изготовляли не в качестве проектного чертежа, а лишь как средство продемонстрировать заказчику облик будущего здания.

Несомненно, что древнерусские зодчие должны были обладать какой-то эмпирически разработанной, а затем ставшей традиционной, четкой системой построений, которая позволяла им заранее определять основные размеры частей здания как в плане, так и по высоте. Система эта должна была быть гибкой, поскольку различия в пропорциональных построениях разных памятников домонгольского зодчества очень велики, что свидетельствует о широких возможностях мастера разнообразить принимаемые им решения. В то же время система должна была быть достаточно точной.

Древнерусские письменные источники не дают практически никаких сведений о том, как был организован процесс строительства. Поэтому реконструировать процесс строительства в Древней Руси можно в основном лишь по тем данным, которые удается получить при изучении самих сооружений и при археологических исследованиях.

Приступая к работе над возведением монументального здания, мастера организовывали строительную площадку, служившую для складывания и обработки строительных материалов. После разбивки плана здания на местности первой строительной операцией была отрывка фундаментных рвов. Их, как правило, отрывали по ширине фундамента и с более или менее вертикальными стенками. В таком случае фундамент при укладке занимал весь ров. Однако при слабом или сыпучем грунте стенки рвов приходилось делать наклонными; очевидно, что для укладки камней фундамента требовалась деревянная опалубка.

После того как заканчивали укладку фундамента, производили вторичную разбивку плана здания, на этот раз более детальную и точную. Для возведения стен зданий ставили деревянные леса, постепенно повышая их по мере роста стен. Пальцы лесов закладывались в кладку самих стен. После окончания строительства пальцы лесов обрубали (или опиливали), а после того как дерево сгнивало, в кладке оставались отверстия. Леса были двусторонними, обеспечивающими одновременную кладку обеих лицевых поверхностей. А значит, процесс кладки следует представлять в виде синхронной работы пар каменщиков. Кладка столбов, сводов, барабана, очевидно, должна была иметь свою автономную систему лесов.

Большая точность вертикальных линий и поверхностей в памятниках древнерусского зодчества дает основание утверждать, что строители пользовались отвесом. Следует отметить, что изображения работы каменщиков с отвесом имеются на многих западноевропейских миниатюрах. При выкладке полукруглых завершений стен также использовали шнур, закрепленный одним концов в кладке с.помощью деревянного колышка. Другим концом этого шнура, как циркулем, очерчивали дугу закомары. Отверстия от центров таких кривых, большей частью в виде небольшого деревянного бруска, вставленного в стену или отверстия в самой кладке, находили во многих памятниках различных архитектурных школ Руси. Воронин Н.Н. Зодчество Северо-Восточной Руси XII--XV вв. М., 1961. Т. 1. С. 118. Арки и своды выкладывали по деревянным кружалам и опалубке. О наличии деревянных креплений, с помощью которых возводили своды, свидетельствуют отпечатки досок, изредка сохранявшиеся на растворе нижней поверхности сводов.

Особенностью работы древнерусских зодчих является их стремление полностью, завершить строительство каждого объекта, включая наружную отделку фасадов, не считаясь с тем, что к фасаду сразу же (или в крайнем случае в следующем сезоне) будет приложена кладка уже намеченного к строительству следующего объекта - галереи, притвора, придела. Примеры такой системы работы многочисленны. Именно данное обстоятельство заставляло исследователей ошибочно считать наружную галерею киевского Софийского собора пристроенной значительно позже, чем был возведен основной объем храма с внутренней галереей. Объяснение такому, на первый взгляд, нерациональному приему строительства, видимо, следует искать в своеобразной системе мышления людей средневековья, в их чрезвычайно специфическом отношении к таким понятиям, как целесообразность и экономичность. Гуревич А.Я. Категория средневековой культуры. М., 1984. С. 29

В литературе, посвященной истории древнерусского зодчества, как правило, почти не уделяют места роли архитектора. Объясняется это прежде всего скудостью письменных данных о зодчих и строителях. В древнерусских летописях имеются многочисленные сведения о постройке церквей. При этом летописец довольно часто упоминал, какой князь заказывал церковь и какой епископ ее освящал. Сведения же о подлинных строителях мало интересовали летописца и поэтому встречаются чрезвычайно редко. Для всего домонгольского периода русской истории мы знаем всего четыре имени зодчих: три упомянуты в летописи и одно известно из церковной литературы. Зато заказчик храма почти всегда назван в летописи его создателем. При этом обычно отмечается, что князь "заложил" церковь или "создал" ее, реже - "поставил". Монументальное строительство на Руси в ту пору было связано в первую очередь с княжескими заказами и отвечало не столько экономическому значению города, сколько престижу правившей в нем княжеской династии, чрезвычайно трудно судить, в чьем непосредственном ведении находились строительные артели. Очевидно, что большей частью они были княжескими, светскими, но иногда - церковными или даже монастырскими Письменные источники дают некоторое представление о социальном положении зодчих. Так, Петр-Милонег назван "во... приятелех" князя Рюрика Ростиславича. Раппопорт П.А. Строительное производство Древней Руси (X-XIII вв.). СПб, 1994. С. 133 Новгородский зодчий Коров Якович (в другом списке летописи - Коров Яковличь) назван с отчеством, что для того времени безусловно свидетельствует о его достаточно высоком положении на социальной лестнице.