§ 1.1. Обзорная характеристика личности и творчества Р.В. Фассбиндера

Райнер Вернер Фассбиндер - ключевая фигура в культуре второй половины ХХ века. Его жизнь до сих пор обрастает слухами и легендами; смакуются подробности его личной жизни, начиная от гомосексуальности и заканчивая ранней смертью от передозировки наркотиков. В 1996 году журнал «Искусство кино» опубликовал статью Г. Красновой «Фассбиндер и его клан» Краснова Г. Фассбиндер и его клан // Искусство кино. 1996. N 7. С. 130-143.. В статье подробно рассказывается о взаимоотношениях режиссера со своими друзьями, которые играли в его фильмах. Критик предлагает концепцию «личных мотивов» Там же. С. 131. Макарова Г. Мюнхенский эксперимент // Театр. 1971. № 7. С. 162. в творчестве Фассбиндера: роль актера или актрисы в фильме зависит от его взаимоотношений с режиссером. Не секрет, что режиссер привлекал в качестве актеров своих близких друзей, родственников, любимых. При этом они не были профессиональными актерами: например, его мать, снявшаяся во многих фильмах, была переводчицей, директор театра играла в одном из его спектаклей, и таких примеров множество.

Возникновение в прессе противоречивых высказываний о Фассбиндере небезосновательно. Как пишет Г. Макарова, «категории морали поставлены с ног на голову». Он ошарашивал современников своими политическими заявлениями, и «в общественном споре относительно сущности западногерманской демократии Фассбиндер представлял наиболее радикальную в своем неприятии точку зрения» Краснова Г. Социальная проблематика в фильмах “молодого кино” ФРГ // Мифы и реальность: Зарубежное кино сегодня. Сб. ст. Вып. 7. М., 1981. С. 113. . «Я за анархическое общество», - говорил он. В фильме «Германия осенью» Фассбиндер беседует со своей матерью о положении в обществе: «Я полагаю, что Германия находится сейчас с ситуации, когда многие вещи обладают обратным развитием. Я бы сказал так, что в 1945 году, когда закончилась война, когда пал третий рейх, у Германии был шанс измениться, но она им пренебрегла. Структура нашего государства, ценности, на которые опирается наша демократия, в основе своей остались такими же. Как говорится, это обратное развитие привело нас к тому, что теперь мы имеем такой тип государства, в котором лично мне не очень хочется жить» к/ф «Германия осенью» (Deutschland im Herbst) ФРГ, 1978 г..

За пьесу «Только один ломоть хлеба» двадцатилетний Фассбиндер получил приз Мюнхенской Академии искусства. Эта пьеса ставится критиками в один ряд со «Списком Шиндлера» Стивена Спилберга и пьесами Жоржа Табори. Другая пьеса Фассбиндера - «Мусор, город и смерть» - буквально взорвала общественность. В 1986 году был выпущен сборник статей (254 страницы) об этой пьесе, в связи с которой ему приписывали неофашистскую идеологию, обвиняли в антисемитизме.

Несмотря на все перечисленные «темные» места творческой биографии, деятельность Фассбиндера как выдающегося кинорежиссера признана безоговорочно. Кино- словари и энциклопедии отводят ему почетное место в истории кинематографа.

Нужно отметить, что деятельность Фассбиндера в кино, конечно, значительней его театрального опыта. В театре он работал недолго, и с 1974 года кино полностью захватывает его, он создает свои знаменитые фильмы на основе немецкой истории: «Замужество Марии Браун», «Берлин, Александерплатц», «Тоска Вероники Фосс» и другие.

Деятельность Фассбиндера в театре словно нарочно упускается в работах русских исследователей о немецкой сцене. Так, в статье Г. Макаровой «Итоги последнего десятилетия в театре ФРГ» и в книге «Прогрессивные тенденции в театральном искусстве ФРГ: 1949-1984» имя этого режиссера даже не упоминается. Хотя 1971 году она замечала, что Фассбиндер - «во многом новая и необычная фигура для западногерманского театра» Макарова Г. Мюнхенский эксперимент // Театр. 1971. № 7. С. 161. .

Для немецкого же театра Фассбиндер - значимая фигура. Ни одно справочное издание не обходится без статьи о его Аnti-театре.

Последовательное разрушение формы, импровизационное начало, моменты спонтанного действия, провокационная направленность и обнажение приемов более четко оформляются в тенденциях театра конца ХХ века, когда актуальными становятся формы хэппенингов, перформансов, акций. Это были новые формы театрализованного действа на импровизационной основе с активным участием в нем публики, направленные на стирание границ между искусством и жизнью. «Стремление к спонтанности, непосредственному физическому контакту с публикой, повышенной действенности искусства выливаются в концепцию карнавализации жизни» Hansen A. A Primer of Happening and the Time Space Art. N.Y., P., Cologne. 1965. P. 43.. В этих новых формах театральных постановок «искусство соединяется с не-искусством. Как подчеркивает А. Капров в статье «Воспитание не-актера» (1971), «не-искусство больше, чем искусство». По мысли А. Капрова, искусство становится жизнью или, по крайней мере, ее утверждением»Лексикон нонклассики. Художественно-эстетическая культура XX века. / Под ред. В.В.Бычкова. М.: 2003. С. 487..

Представители этой новой культуры, учитывая их возраст, не могли быть «наследниками Фассбиндера по прямой» (они не видели его спектаклей), но подхватили его неожиданно оборвавшиеся поиски. Сработала генетическая память культуры. Например, в 2010 г. Франк Касторф привез в Москву спектакль «Три сестры» по А.П. Чехову. Зрители высказывались о нем как о «грубом», «новаторском», «интересном», но равнодушным он не оставил никого. На сцене стояли грубо сколоченные декорации, а сам спектакль шел на фоне тревожного, агрессивного видеоряда. Актеры выкрикивали реплики, как лозунги, атмосфера нагнеталась тревожной музыкой и освещением. «Он воюет сразу на всех фронтах, честно проживая добытые им истины. На пресс-конференции режиссер радикально высказался и на свой счет, не зная, куда его после показа в Москве запишут: в молодого провокатора или старого дурака.

Воевать с помощью русского классика сразу со всем: с установившейся столетней театральной традицией лирического Чехова, с социумом, который предпочитает отворачиваться от проблем, более или менее искусно забалтывая их, со всякого вида политической риторикой, - непросто. Кажется, каждый сантиметр театрального пространства отвоевывается Касторфом для протеста, сколь последовательного, столь и временами доходящего до анархического бунта. Этакий новый виток бури и натиска», - пишут о спектакле критики.

Таким образом, Фассбиндер - гениальный «infant terrible» немецкого театра и кино, режиссер с радикальными взглядами, стремящийся к разрушению формы, который в своем театре импровизирует и экспериментирует, что, однако, вполне укладывается в концепцию «шок-ценностей» культуры ХХ века.

§ 1.2 Взгляды Р.В. Фассбиндера на театр

Театральные поиски Райнера Вернера Фассбиндера лежат в русле культурных поисков ХХ века. Говоря о нем, исследователи ссылаются на Антонена Арто и Living-театр, которые повлияли на его творчество. Список можно продолжить - Бертольд Брехт, Эдон фон Хорват, Мария Луизе Фляйсер.

Фассбиндер стремился к нахождению «связей между искусствами». Поэтому в его высказываниях искусство предстает как искусство вообще, без разделения на виды. Он говорил: «Я снимаю мои фильмы для тех, кто мыслит шире сформулированных доктрин». И сам Фассбиндер не создал своей театральной концепции; у него не было системы, четко выраженных взглядов на театр. Он вообще не высказывался о театре. Мы попытаемся определить его несуществующую «театральную программу», опираясь на его высказывания об искусстве вообще.

Заявив однажды, что «мы [anti-театр. - Е.Ш.] не делаем искусство», Фассбиндер определил смысл своей работы: это был эксперимент. Девять лет в театре - это работа с театральной формой. Молодой режиссер-самоучка вырабатывает собственный художественный почерк. Если он в своем призвании он был уверен, то метод выработал именно в театре.

Фассбиндер мечтал «очень быстро снимать хорошие и дешевые фильмы». Подобно тому, как он создавал «фильмы на выброс» спектакли Фассбиндер ставит с еще большей частотой - почти ежемесячно.

Он часто уточнял: «Я пришел не из театра в кино, а из кино в театр». В юности Фассбиндер снял несколько короткометражных фильмов - «Эта ночь», «Городской бездельник», «Маленький хаос». С 1968 по 1971 год интересы Фассбиндера в театре и кино сталкиваются, он «регулярно обращается как к кино, так и к театру», что позволяет исследователям называть его постановки «скрещиванием театра и кино».

Отсутствие пленэрных сцен в последних лентах Фассбиндера - «Замужество Марии Браун», «Лили Марлен», «Лола» - только подчеркивают театральное начало. Фильм «Керель» снят в экспрессионистской манере на огромном бутафорском корабле. А. Тимофеевский выводит целую теорию: «Фассбиндер проделал эволюцию весьма занимательную для эпохи: от антитеатра первых фильмов к пышной нарочитой театральности последних, от пародийной кичевой драмы чувств к “оперной” интеллектуализированной трагедии жеста. Это была эволюция от авангарда к классике, от Брехта к Висконти». Про «вызывающую театральность» фильма «Горькие слезы Петры фон Кант» пишет и Жак Грант.

В фильмах «Человек с тележкой» (в русском прокате название этого фильма имеет несколько переводов: «Зеленщик», «Продавец четырех времен года»), «Страх съедает душу» («лучших «авторских лентах») «впервые воплотилась в реальность идея Фассбиндера о перенесении в кинематограф некоторых принципов, лежащих в основе искусства «народной драмы». Стремления Фассбиндера близки традиции народной пьесы Эдона фон Хорвата (1901-1938) и Марии Луизы Фляйсер (1901-1974). Народная пьеса (Volksstuck), представленная “тремя вершинами, - Фляйссер - Хорват - Брехт”, получила особое развитие в Веймарской республике. Один из признаков народной драмы заключатся в критической позиции драматурга по отношению к действительности. Используя клише, кич, музыку, Хорват стремится разоблачить обывательщину и фальшивое сознание. В его пьесах смешиваются риторика, языковые “лоскутья”, диалект. Отсутствие логики в диалогах рождало трагикомический эффект и предвещало драматургию абсурда.

Характерное для народной драмы эпическое начало свойственно и Фассбиндеру. Недаром его называли «хроникером немецкой истории». Он «отстраненно» описывал события недавнего, по историческим меркам, прошлого Германии. Прежде всего, это касалось осознания нацистского прошлого, вопросов национальной вины перед человечеством за геноцид и гибель миллионов людей, вопросов власти и подчинения. Его фильмы «Замужество Марии Браун», «Берлин, Александерплатц», «Третье поколение», «Лили Марлен», «Лола», «Тоска Вероники Фосс» «отражали острейшие проблемы немецкой истории последних пятидесяти лет».

Фассбиндер выстраивал спектакль по продолжительности - полтора часа (как фильм), а «фильм компоновал по театральным принципам». «Когда делаешь фильм, нужно что-то понимать в театре», - считал он.

Методы кино Фассбиндер использовал в театре. Его пьесы можно назвать «пьесы-сценарии», поскольку он пишет пьесы по принципу сценариев. По одним и тем же «пьесам-сценариям» он и ставит спектакли, и снимает фильмы - например, «Катцельмахер», «Горькие слезы Петры фон Кант», «Кофейня» (видеофильм), «Бременская свобода» (видеофильм).

Для пьес Фассбиндера характерна схематичность. Как заметил Х.-Ю. Грайф, тексты написаны «хорошо», как для кино. Фассбиндер предлагает «сжатый» вариант истории. В его пьесах отсутствуют характеры, психологические обоснования - словом, минимализм театральных обозначений. Исследователь характеризует пьесы как «несценичные».

Фассбиндер мечтал «научиться рассказывать историю». Для него важно, как рассказывать историю. Он стремится к некому отстраненному повествованию, как будто рассказчик дистанцируется от своего рассказа, никак лично его не оценивает. Он восхищался Д. фон Штернбергом, который умел «рассказывать историю не прямо, а опосредованно». «Это как раз та мера искусственности, которая по воздействию оказывается чем-то очень жизненным», - заключает Фассбиндер.

Позиции Фассбиндера близки позициям Брехта. Фассбиндер делает упор не на переживание, сопереживание, а предполагает рациональное воздействие: “Я пытаюсь снять фильмы не для души, а исключительно для головы, сделать фильм, при просмотре которого не перестаешь думать, а наоборот, начинаешь размышлять”.

Фассбиндер ставит публике брехтианские задачи: “Люди должны понять содержание и увидеть, что оно имеет к ним отношение, но одновременно через форму, в которой все происходит, они должны ощутить дистанцию, позволяющую им размышлять о том, что они видят”. Сам же Фассбиндер проводил черту, отделяющую его от немецкого классика: “Интеллектуальное мышление - это процесс, включающий в себя оперирование категориями. У Брехта вы наблюдаете за эмоциями и размышляете над ними, но вы их не переживаете. Я думаю, что пошел дальше него, потому что даю аудитории возможность и чувствовать, и мыслить”.

Это стремление к одновременному чувствованию и мышлению объясняет страсть Фассбиндера к мелодраме: “Любая история, касающаяся человеческих взаимоотношений, - это мелодрама, и именно поэтому я считаю мелодраматическое направление своих фильмов правильным. Однако американцы ограничиваются тем, что вызывают у зрителя лишь эмоции и больше ничего. Я же хочу помимо эмоций дать зрителю возможность проанализировать свои чувства”.

Дистанцию между зрителем и сценой / экраном Фассбиндер создавал сам. «Мой фильм не должен стать агитацией за или против наркотиков. Он должен рассказывать об их воздействии”, - пишет он в сценарии “Кокаин». Подобно народной драме, его спектакли / фильмы предполагают активного, то есть умеющего размышлять, зрителя.

Ратуя за некую отстраненность, влекущую за собой внешнюю холодность, безэмоциональность, Фассбиндер провоцирует тем самым «сильнейшую зрительскую эмоцию».

Так пишет критик Н. Зоркий о фильме «Катцельмахер»: «Модные пиджаки и мини-платья, выразительные и порой красивые лица, внятная речь, приятная внешность». Г. Краснова об этом же фильме: «Фассбиндер только излагает факты, якобы не вмешиваясь в действие, не трактуя его и не оценивая». Но «холодный экран буквально взрывает в зрителе чувство ярости и отвращения к его героям». Автор уходит от прямого внушения зрителю идей, мыслей. Зритель должен сам извлекать смысл из увиденного. В отличие от классического театра, где зритель сопереживает образу актера благодаря актерской игре (которая, следовательно, имеет большое значение), здесь зритель должен «постараться», чтобы сквозь видимое «отсутствие действия» и эмоциональную холодность извлечь смысл и «почувствовать» спектакль.

По Фассбиндеру, существуют две реальности - реальность, в которой живет зритель, и реальность сцены / кинопленки, которые, накладываясь друг на друга, соединяясь, создают третью реальность - в сознании зрителя. “Реализм, о котором я думаю и к которому стремлюсь, это то, что происходит в сознании зрителя, а не на экране”, - заключает Фассбиндер.

Фассбиндер рассчитывает не на политически активного зрителя, а активного в смысле сознания. В отличие от Арто, который стремился очистить образ, чтобы оперировать архетипами, Фассбиндер, наоборот, использует стереотипы. Так в пьесе «Мусор, город и смерть» персонажи Мария-Антуанетта и Джим исполняют дуэт из «Травиаты», Асбах-Лулли и Хелтри пародируют смерть Тристана и Изольды, а Господин Мюллер - певицы Цары Леандер, исполняющей арию из «Хабанеры». Или вдруг начинает звучать грегорианский хорал.

В основе многих его фильмов положены уже существующие сюжеты. Мотив пьесы «Американский солдат» взят из фильма «Убийцы по контракту» Ирвинга Лернера (США, 1958); сюжеты «особенно популярных тогда лент» - «Путешествие матушки Краузе за счастьем», «Голубой ангел» Фассбиндер «перерабатывает» в своих фильмах «Кулачное право свободы», «Матушка Кюстерс отправляется на небо», «Лола».

Для Фассбиндера важен язык тела. Многие персонажи его пьес, а потом и спектаклей танцуют, используют балетные движения, пластику. В той же пьесе «Мусор, город и смерть» Рома Б и Богатый еврей танцуют менуэт, Господин и Госпожа Мюллер - танго, Мария-Антуанетта и Рома Б - эротический танец.

Все эти приемы Фассбиндера - танцевальная зрелищность, отсылки к известным произведениям, к существующим клише и стереотипам (частый образ его спектаклей - Мэрилин Монро), пристрастие к мелодраме - он использует и для того, чтобы дать понять: театр для него - развлечение. Это даст возможность советским исследователям упрекать Фассбиндера за пьесы, “плоские, как монета”, использование стереотипных ситуаций, в то время как это именно то, к чему режиссер стремился.

Девять лет он работал в театре: писал пьесы, участвовал в качестве актера и режиссера.

Но если в первые годы он работал много и часто - по восемь спектаклей в сезон, то, начиная с 1970 года, он реже обращается к театру, объясняя это тем, что в театре больше, чем на съемочной площадке, существует возможностей для контроля средств, поэтому его дальнейшее развитие можно предопределить. А «все разумное» ему неинтересно.

Итак, пользуясь методом реконструкции, мы можем предположить, что театр для Фассбиндера - прежде всего эксперимент. Цель этого эксперимента - «проба пера» в качестве режиссера, поиск наиболее эффективных путей воздействия на публику, а кроме того, изучение реципиента своего искусства, своего зрителя. Фассбиндер ищет особой связи со зрителем, хочет перевернуть его сознание, взбудоражить чувства и разум. Кроме того, театр - это игра, развлечение молодого еще человека, переходный период от театра к более коммерческому и «долговечному» искусству - кино. Кино и театр тесным образом переплетены в его творчестве. Методы кино он использует на сцене театра, а театральные приемы - на съемочной площадке. Его основные приемы - внешняя холодность, «безэмоциональность» («эффект отчуждения»); большое значение придается языку тела, танцевальной зрелищности.