Глава 7. Особенности развития функциональных типов библиографии

Основное внимание уделено возникновению и развитию функциональной библиографии - государственной, критической (научно-вспомогательной), рекомендательной и библиографии второй степени.

7.1. ГОСУДАРСТВЕННАЯ БИБЛИОГРАФИЯ

В принципе нельзя считать удачным сам термин "государственная библиография", с некоторых пор (70-е годы XX в., в связи с внедрением ГОСТов) пришедший на смену ранее используемым - описательная, учетная, учетно-регистрационная и т.п. Терминологические исследования продолжаются, поэтому мы будем использовать ныне принятый термин исходя из того, что содержание его обусловлено первой из основных специализированных функций библиографии - учета всех выпускаемых в нашей стране изданий. Осуществление этой функции требует, по меньшей мере, выполнения трех условий: наличия системы обязательного экземпляра; наличия особого социального института (библиотеки, книжной палаты и т.п.) для регистрации и хранения такого экземпляра, т.е. создания государственного (национального) архива; подготовки и выпуска соответствующих библиографических изданий в целях оповещения общества, потребителей информации.

Как показывает исторический опыт развития русской библиографии, названные условия в необходимом единстве сложились не сразу. В частности, нам уже известно, что до начала XIX в. были лишь отдельные опыты и предложения, не получившие затем реализации и развития. Ситуация резко изменилась с начала XIX в.

Прежде всего, новый царь Александр I в числе проведенных им прогрессивных мероприятий разрешил с 1801 г. открывать частные типографии. В 1807 г. при всех губернских правлениях были основаны казенные типографии. В ходе реформы системы российского просвещения было учреждено Министерство народного просвещения (1802 г.), организованы новые университеты (в 1804 г. - Казанский и Харьковский, в 1819 г. Петербургский педагогический институт преобразован в университет), лицеи (например, в 1810 г. - Царскосельский лицей, где учился А.С.Пушкин), школы, училища, гимназии. После введения нового школьного устава 1804 г., расширявшего возможности бессословного начального и среднего образования, только за первое пятилетие вновь открыто, не считая Прибалтики, 115 приходских школ, 126 уездных училищ и ряд гимназий [см.: Здобнов Н.В. История русской библиографии... С. 128-129].

В начале XIX в. активизируется деятельность как ранее возникших, так и вновь созданных частных издательско-книготорговых предприятий, крупнейшие из которых носили семейный, династический характер. Особый вклад в развитие книжного дела и библиографии внесли Глазуновы, Салаевы, Базуновы и др. Были созданы и другие издательские и книготорговые фирмы: дворянских издателей-меценатов П.П.Бекетова и Н.П.Румянцева, буржуазно-коммерческие издательства В.А.Плавильщикова, И.В.Сленина, С.И.Селивановского и др. Но в условиях развития товарно-денежных отношений, переходных к капиталистическому производству, особую значимость для книжного дела, в частности библиографии, имела деятельность А.Ф.Смирдина. Главная заслуга всех вышеназванных издательских и книготорговых фирм заключается в том, что большинство из них еще до официально основанной государственной библиографии, а затем параллельно с ней в своих каталогах отражали книгоиздательскую деятельность того времени. Тем более что ощутимо происходила количественная и качественная ее эволюция. По разным подсчетам в начале XIX в. в среднем в год выходило 335-373 названия. Современный исследователь А.А.Зайцева указывает, что, по состоянию на 1810 г., только в системе Министерства народного просвещения насчитывалось 75 типографий, а общее их число приближалось к 90 [Книгопечатание в России на рубеже XVIII и XIX вв.//Книга в России до середины XIX в. Л., 1978. С. 183-194].

Кроме того, активно развивается периодическая печать. По данным Н.М.Лисовского, уже в 1806 г. было 30 периодических изданий, в 1825 г. (год восстания декабристов) - 42. В 1838 г. по распоряжению правительства начинается выпуск 43 губернских ведомостей (газет), что имело важное не только культурно-экономическое, но и библиографическое значение, особенно для развития краеведческой библиографии. Для сравнения, за весь XVIII в. в России было 119 периодических изданий [подробнее см.: Лисовский Н.М. Периодическая печать в России, 1703-1903 гг.: (Статистико-библиогр. обзор рус. период. изд.)//Лит. вестн. 1902. Вып. 8. С. 281-306].

В сложившихся условиях необходима была хорошо поставленная библиография, в первую очередь государственная с ее функцией учета (регистрации) и информационного оповещения общества о наличии соответствующей издательской продукции. В этой связи следует отметить, что в начале XIX в. уже имелись, по крайней мере, три центра, которые получали обязательный экземпляр: Библиотека Академии наук (1783 г.), Императорская публичная библиотека в Петербурге (с 1810 г.); существовала предварительная цензура, которую осуществляли согласно цензурному уставу 1804 г. университеты, а в Петербурге - еще и особый цензурный комитет.

Важную роль в развитии государственной библиографии сыграла русская периодическая печать. В данном случае примечательно, что обязательные экземпляры библиотеки Академии наук, Публичной библиотеки и цензурного ведомства были доступны библиографам, журналистам, издателям и книготорговцам. На их основе и составлялись многочисленные библиографические пособия, которые восполняли отсутствие государственной библиографии. В частности, сами библиографы именно в начале XIX в. до конца осознали необходимость как текущей, так и ретроспективной регистрации всех выпускаемых изданий. Теоретически это обосновано в работах В.Г.Анастасевича, а практически - реализовано в стремлении создать собственно библиографический журнал, прежде всего для государственного учета и регистрации, а затем - и критико-библиографический. Тем самым в определенной мере продолжить и усовершенствовать опыты ушедшего XVIII в. в лице Н.И.Новикова и Г.Бакмейстера.

Правда, первые опыты начала XIX в. связаны с изданием критико-библиографического журнала, потому, может быть, и не совсем удачные, что государственной библиографической регистрации еще не было. Речь идет о журналах "Московский Меркурий" П.И.Макарова (1803 г.), прекратившемся в том же году, и "Московские ученые ведомости", издаваемом профессором Московского университета И.Ф.Буле в 1805-1807 гг. Более удачной была попытка П.И.Кеппена, с 1825 г. начавшего выпускать свои "Библиографические листы". На основании цензурных списков здесь с большой полнотой и точностью велась текущая библиографическая регистрация по специально разработанной схеме классификации. Хотя в объявлении об издании было обещано, что по мере возможности, будут помещаться и суждения (рецензии) о достоинстве ученых произведений, но даже в год восстания декабристов критика в журнале страдала академизмом. К тому же попечитель Казанского учебного округа М.Л.Магницкий, усмотрев в журнале непозволительные и вредные высказывания против православия, написал донос. С большим трудом П.И.Кеппену удалось оправдаться, но журнал прекратил свое существование в 1726 г. на 43-м номере. Новые собственно библиографические журналы появятся в России лишь во второй половине XIX в.

Но, как мы уже отмечали, потребность в библиографии в начале XIX в. была уже велика. И не случайно, что функции текущей государственной регистрации взяла на себя российская журналистика. В этой связи мы вынуждены опять говорить о журнале, выходящем на немецком языке: "Russland unter Alexander dem Ersten" [Россия при Александре I. СПб. и Лейпциг, 1804-1808). Его в целях ознакомления Западной Европы с Россией издавал А.К.Шторх (1768-1835), один из крупнейших в Европе политэкономов. Родился он в Риге, но с 1787 г. и до смерти жил в Петербурге, став первым в России академиком по политической экономии и статистике (1804 г.); вице-президентом Академии наук и членом ряда иностранных академий.

Его сотрудником по изданию журнала был Ф.П.Аделунг (1768-1843), сын известного немецкого филолога, родился в Шеттине, окончил Лейпцигский университет, по своим научным интересам - историк, археолог, лингвист, член-корреспондент Академии наук (1809 г.) и почетный член Харьковского и Дерпт-ского университетов. В Петербург прибыл в 1797 г., где с 1803 г. сблизился с А.К.Шторхом.

Именно для журнала "Россия при Александре I" А.К.Шторх и Ф.П.Аделунг подготовили упомянутый ранее библиографический труд "Систематическое обозрение литературы в России в течение пятилетия - с 1801 по 1806 г.", напечатанный на русском языке и в самом журнале (1808), и отдельным изданием в Петербурге в 1810-1811 гг. По своему жанру это первый в России статистико-библиографический обзор. Задачу свою авторы изложили во введении: "Все просвещенные народы чувствовали необходимость обозревать от времени до времени состояние своей литературы и некоторым образом отдавать самим себе отчет в успехах или упадке изящных наук, каковые между ними могли быть замечены. От сего произошли журналы литературы, ученые ведомости и другие к познанию литературы служащие пособия, какие находим мы у немцев, французов, англичан, итальянцев и др. Таковые периодические сочинения не токмо имеют целью объявления и суждения о нововышедших книгах, но служат также и к тому, что из оных можно обозревать состояние всей литературы в течение какого-либо периода и сравнивать оное с состоянием другого периода... Российская литература по сие время не имела такого пособия к познанию оной и недостаток сей весьма ощутителен, как для отечественных, так и для иностранных друзей ее... Но поколе не будем мы иметь периодического сочинения сего рода, дотоле невозможно также будет замечать во всей полноте беспрестанно возрастающие богатства нашей литературы...".

Из процитированного следует, что библиографический учет должен носить не только периодический характер (журнал, ведомости и т.п.), но и осуществляться с целью "объявления и суждения", или "показания и суждения о нововышедших книгах", т.е. описания и критики. Более того, "к познанию литературы служащие пособия" не должны ограничиваться библиографическими жанрами "реестра книгам" (списка, указателя), а подниматься до уровня обозрения, т.е. квалификации состояния литературы, успехов или упадка наук. При этом, по мнению автора введения (оно написано от первого лица, скорее всего А.К.Шторхом), такое обозрение может иметь не только статистический, как в данном конкретном случае, но и критический характер. Предлагается создать "критический журнал российской литературы", в котором рецензировались бы все выходящие в течение года книги, причем коллективными усилиями членов трех академий и профессоров университетов, медико-хирургической академии и педагогического института. "Если бы таковые рецензии сочиняемы были с основательностью, умеренностью и действительно поучительным образом, - подчеркивает А.К.Шторх, - то какое благотворительное влияние могло бы иметь подобное заведение на литературу, сколь много могло бы оно содействовать усовершенствованию оной! В конце каждого года философское обозрение соделало бы приметными успехи литературы по каждой части и оживило патриота новыми надеждами для времен грядущих".

А.К.Шторх специально останавливается на имеющихся в России трудностях, которые следует преодолеть, чтобы наладить полный библиографический учет (у него "показание" в форме росписи, реестра не только книг, но важнейших статей из лучших журналов сего периода), тем более в виде систематического обозрения. По его мнению, должны быть соблюдены следующие условия. Во-первых, наличие национального хранилища, в котором собиралось бы все из печати выходящее. Характерно в этой связи сделанное примечание (ссылка), суть которого сводится к следующему: даже библиотека Академии наук, которая в силу императорского повеления и должна была получать по экземпляру всякой в Российской империи печатаемой книги, получает не более половины. Во-вторых, не должно быть такого положения, когда книгопродавцы не публикуют периодически полных и верных реестров продающихся у них книг, а из публичных объявлений столь же мало можно узнать, что печатается на иждивении правительства и в типографиях казенных мест. В-третьих, должно быть обеспечено качество публикуемых книготорговых каталогов и библиографических сообщений ("книжные известия") в периодической печати. В необходимой мере никакие из перечисленных условий в государственной библиографии России начала XIX в. не выполнялись. Поэтому авторы "Систематического обозрения...", чтобы подготовить только роспись книг и важнейших статей из лучших журналов 1801-1806 гг., затратили семь лет.

"Систематическое обозрение..." было задумано как продолжающееся издание, регистрирующее и оценивающее отечественную печатную продукцию по пятилетиям, а в случае создания критического журнала - и погодно. И, хотя издание прекратилось, эту обязанность вскоре приняли на себя почти все русские журналы универсального содержания. С точки зрения государственной библиографии особенно примечательными из них были: "Сын отечества" (1812-1839), "Московский телеграф" (1825-1834), "Московский вестник" (1827-1830), "Библиотека для чтения" (1834-1864), "Современник" (1836-1866), "Отечественные записки" (1839-1858). Обычно их делят на прогрессивные и реакционные, в случае библиографии это в большей степени касается ее критического направления. Но с точки зрения государственной библиографии важно другое - полнота и качество отражения всей вновь выходящей печатной продукции в России. Поэтому мы и расположили названные журналы в порядке хронологии их возникновения.

Для нас в данном случае особенно важны два момента. Во-первых, универсальные русские журналы начала XIX в. стремились отражать, по возможности, полный библиографический учет, сопровождая его, исходя из специфики публицистической деятельности, библиографической оценкой (критикой), библиографическим обозрением и в отдельных случаях библиографической рекомендацией. Во-вторых, такая библиографическая деятельность в журналах осуществлялась и позже, несмотря на то что с 1837 г. в России началась официальная библиографическая регистрация.

Начало официальной государственной библиографии связано с "Журналом Министерства народного просвещения" (1834-1917), в котором за период 1837-1855 гг. впервые велась, как считает Н.В.Здобнов, действительно полная и регулярная регистрация вновь выходящих в России произведений печати. Н.В.Здобнов подчеркивает: "Это было одним из наиболее значительных явлений в истории русской библиографии" [История русской библиографии... С. 255]. Вокруг этого явления многое еще не выяснено. К сожалению, необходимых архивных разысканий, серьезных научных исследований его до сих пор проведено не было. Пока ясно одно, что публикуемый с 1837 г. сначала на страницах самого журнала, а с 1839 г. - в качестве "Библиографических прибавлений" к нему "Указатель вновь выходящих книг" преследовал в первую очередь цензурные, полицейские функции. Это доказывается и самими обстоятельствами появления этого указателя, и местом печатания, и возможными его составителями [подробнее см.: Здобнов Н.В. История русской библиографии... С. 250-270; с № 3 за 1997 г. журнал "Библиография" регулярно публикует поглавно труд Б.А.Семеновкера "Государственная библиография России. XVIII-XX вв."].

Но в полном смысле достижением в развитии государственной библиографии в дореволюционной России следует считать учреждение специального библиографического органа - журнала "Книжная летопись", первый номер которого вышел 14 июля 1907 г. Редактором журнала стал Андрей Дмитриевич Торопов (1851-1927) - работник Главного управления по делам печати и достаточно зрелый библиограф, создатель и активный участник Московского библиографического кружка (1889 г.), реорганизованного затем в Русское библиографическое общество, редактор журнала "Книговедение" (1894-1896), ему принадлежало первое крупное методическое пособие для библиографов - "Опыт руководства к подробному описанию книг, согласно требованиям современной библиографии" [М., 1901. 96 с.].

Программа "Книжной летописи" включала: 1) текущий библиографический учет книг и периодических изданий, выходивших на территории Российской империи; 2) регистрацию ино-странных книг, имевших отношение к России и напечатанных за ее пределами ("Rossica"); 3) учет изданий на славянских языках ("Slavica"); 4) роспись журналов, газет и рецензий в разделе "Летопись периодической печати".

Сверх официально провозглашенной программы в "Книжной летописи" печатались правительственные распоряжения об арестах и конфискациях произведений печати, перечни запрещенных изданий, Основная работа по реализации программы осуществлялась в Главном управлении по делам печати (начальник - А.В.Бельгардт) Министерства внутренних дел. Устанавливался новый порядок, согласно которому карточки, заполняемые инспекторами управления на каждое издание, пересылались с июля 1907 г. вместе с обязательными экземплярами в Петербург, в Особую библиотеку Главного управления, где и использовались для "Книжной летописи". Наряду с библиографическим описанием (автор, название, подзаголовок, выходные данные, объем, тираж) в карточке указывались и другие сведения: фамилия инспектора, адрес типографии или книжного склада. Строго определенное количество обязательных экземпляров всех вновь напечатанных книг, журналов, газет и других произведений печати поступало в Главное управление по делам печати, откуда после необходимой обработки рассылалось по государственным книгохранилищам.

Несмотря на имеющиеся недостатки [о них см.: Машкова М.В. История русской библиографии... С. 50], нельзя умалять огромной ценности "Книжной летописи" для российской библиографии, книжного дела и культуры в начале XX в. За 1907-1917 гг. в журнале было зарегистрировано 266 000 названий книг, брошюр и периодических изданий, вышедших в России на 85 языках, тиражом свыше миллиарда экземпляров [Там же. С. 52]. Этот массив стал базой для функционирования других библиографических изданий - общих и специальных ежегодников (например, "Библиографические ежегодники" И.В.Владиславлева, отразившие российскую печать за 1910-1914 гг.), текущей библиографии второй степени в журнале "Библиографические известия" (1913-1925, 1929), библиографических отделов на страницах отраслевых журналов и т.д.

Ведущие книговеды и библиографы того времени поначалу с прохладцей отнеслись к новому журналу, считая его официальным и узковедомственным, критиковали за отсутствие исчерпывающей полноты регистрации. Со временем их отношение менялось в положительную сторону, чему немало способствовала популяризаторская деятельность А.Д.Торопова. Роль "Книжной летописи" в русской библиографии в целом квалифицировал один из видных библиографов в России начала XX в. К.Н.Дерунов, назвав ее "самым ценным приобретением русской новейшей (с конца 70-х годов) специальной журналистики и всей библиографии нашей вообще" [см. его статью: Жизненные задачи библиографии//Библиогр. изв. 1913. № 2. С. 114].

Интересно подчеркнуть, что сам А.Д.Торопов, часто бывая за границей в целях изучения зарубежного библиографического опыта, на примере немецкой библиографии наглядно убедился и с гордостью отмечал, что и образцовая немецкая библиография уступает русской как в полноте регистрации выходящих изданий, так и в тщательности их описания. Наконец, следует сказать и о том, что "Книжная летопись" получила оценки и на самом высоком государственном уровне России. Речь идет о докладе начальника Главного управления по делам печати А.В.Бельгардта царю Николаю II при вручении ему первого тома "Книжной летописи" (с 1 июня 1907 по 1 января 1908 г.). Было подчеркнуто, что "это издание является первым полным библиографическим журналом в России".

Качественно новый этап в развитии государственной библиографии в России начался в ходе Февральской революции 1917 г., когда постановлением Временного правительства от 27 апреля (10 мая) была учреждена Книжная палата. Этому предшествовали различного рода организационные мероприятия и научные дискуссии. В результате коллективного творчества родился проект первого государственного библиографического учреждения в России. На него возлагались следующие важные задачи: регистрация всех выходящих в стране произведений печати, издание "Книжной летописи", систематический учет всего ранее изданного на русском языке печатного материала, снабжение крупных книгохранилищ обязательным экземпляром (в палату поступало 7 экз., из которых только два оставляли на хранение). Пересылку последнего в Книжную палату Временное правительство возлагало на своих комиссаров, действовавших на местах. Вскоре директором Книжной палаты был назначен известный литературовед и библиограф С.А.Венгеров и, несмотря на трудности революционного периода, началась активная работа нового библиографического учреждения.

С момента официального возникновения государственной библиографии в "Журнале Министерства народного просвещения" (1837 г.) она прошла долгий и сложный путь своего развития. Главное, что в конце концов были созданы специальный печатный орган "Книжная летопись" (1907 г.) и специальное учреждение - Книжная палата (1917 г.) - для регистрации и хранения обязательного экземпляра. Тем самым были заложены более глубокие основы для развития вообще российской библиографии. Не случайно государственную библиографию и предлагают называть "базисной". Без нее невозможно дальнейшее совершенствование других видов библиографии. В первую очередь, это касается критической, или научно-вспомогательной, библиографии.

7.2. КРИТИЧЕСКАЯ (НАУЧНО-ВСПОМОГАТЕЛЬНАЯ) БИБЛИОГРАФИЯ

Мы уже отмечали, что термин "научно-вспомогательная" не в полной мере отвечает понятию социальной сущности этого вида библиографии. Он был введен взамен термина "критическая" в годы советской власти в основном по идеологическим причинам. В самом деле, научно-вспомогательной следует считать и всю библиографию, в любом значении ее специализации. Этого требует известный нам принцип научности. В то же время потерялся необходимый акцент на одну из важнейших функций библиографии - критику (оценку), которая присуща ей с древнейших времен. Поэтому в исторической части нашего учебника мы просто вынуждены использовать и первичный термин "критическая библиография".

Как мы уже знаем, древнейшие образцы критической библиографии дошли до нас в виде таких библиографических пособий, как списки истинных и ложных книг. В основу оценки книг были заложены тогда прежде всего идеологические критерии и принцип научности, обусловленный уровнем развития науки того времени. Естественно, что в полном смысле научная критика становится возможной в новое время - XVII-XVIIIвв., когда сформировалась наука как социальный институт, появились специалисты во всех отраслях общественной деятельности. Наконец, появляются и особые жанровые формы как научной и литературно-художественной, так и библиографической критики. В последнем случае - это особые формы знакового воспроизведения библиографической информации как результата логической, мыслительной переработки содержания литературных произведений (документов, изданий). Высшей формой библиографической критики следует считать рецензию, в качестве модификации которой выступают аннотация и реферат. Причем если в рецензии критика становится целененаправленной задачей и логической операцией, то в случае аннотации и реферата критика носит чаще всего скрытый характер, так как любое свертывание информации необходимым образом ведет за собой определенный отбор и, значит, оценку содержания соответствующего произведения (документа, издания).

Из истории развития библиографии нового времени как в нашей стране, так и за рубежом давно уже известен тот факт, что развитие критической библиографии тесно связано с развитием периодической печати. Как периодическая печать, так и критическая библиография в ней с момента своего возникновения носили общенаучный, общелитературный характер и лишь со временем приобрели также и специальный, отраслевой характер. Основными субъектами критико-библиографической деятельности прежде всего выступали специалисты научных академий, ученых обществ и вузов, а также представители различных общественно-политических движений, общества, государства в целом.

Поэтому типологически и критическую (научно-вспомогательную) библиографию можно представить в нескольких уровнях: универсальный (общий), специальный, отраслевой, единичный. В этом отношении сама оценка (критика) может носить как общесоциальный (общекультурный, общенаучный) характер, так и дифференцированный - с позиций соответствующей сферы деятельности, отрасли, проблемы и т.п. И, значит, универсальная критическая библиография характерна для ее общественно-политических субъектов как выразителей социальной идеологии, мировоззрения. Наоборот, специальная (отраслевая) критическая библиография выражает и соответствующие интересы. И главная задача состоит в том, чтобы найти рациональное соотношение между различными уровнями критической библиографии, т.е. организовать и развивать ее как систему. К сожалению, в истории российской библиографии это удавалось не всегда.

Основные опыты критической библиографии в дореволюционной России представлены в табл. 11. Как можно видеть, хотя Россия сильно отставала от Европы в создании периодической печати, самый первый опыт критической библиографии (рецензия на книгу П.П.Шафирова - русского государственного деятеля и дипломата, вице-канцлера, сподвижника Петра I) был опубликован в газете "Ведомости...". Назначение рецензии состояло в том, чтобы сказать от имени государства о справедливых целях русско-шведской войны и возложить ответственность за эту войну на КарлаXII. В частности, неизвестный автор рецензии подчеркивает, что "всяк беспристрастный познать может, что его величество в сей войне имеет наибольше великодушные и умеренные поступки и не все вооруженным мечом, но и добрыми посредством мирного состояния проискивает, а не так как прежде сего с стороны шведской и от их партизанов разглашено было". По оценке С.А.Рейсера, "этой рецензией было положено начало русской критико-библиографической информации" [Хрестоматия... С. 25].

Сюда же следует добавить и уже упомянутую нами ранее брошюру "Книги политические, которые продаются в Гаге" (1723-1724), в которой в тех же публицистических целях были эффективно использованы критические возможности библиографии. И все же в полном смысле о возникновении критической библиографии в России следует говорить начиная с трудов Академии наук.

Критико-библиографическая деятельность Академии наук

Как мы выше отмечали, уже первый нормативный документ о ее деятельности обязывал академиков заниматься реферированием публикаций по своей специальности. Эти рефераты ("экстракты") публиковались затем в академических трудах - "Комментариях". По замыслу они должны были издаваться в трех частях: полный текст трудов академиков на латинском языке; реферативный вариант первой части также на латинском языке; русская часть.

Предполагалось, что русская часть "Комментариев" будет носить реферативный характер. Но, в действительности, как можно судить по изданию "Краткое описание Комментариев Академии наук" за 1726 г., публикуемые здесь труды академиков переведены почти полностью. Правда, и название издания говорит в пользу реферирования, и в предисловии отмечено: "Произошла несколькими месяцами ранее изданная на латинском языке книга, из которой сие изъято и сокращено есть".

Публикация трудов академиков, в том числе и рефератов, осуществлялась не механически, а после определенного обсуждения, апробации, своего рода внутреннего рецензирования. Об этом сказано уже в утвержденном Петром Iпроекте положения при конкретизации задач Академии: "1, дабы науки размножены и в лучшее состояние приведены были, 2, все издания сысканы и апробированы...". В целях такой "апробации" специально устанавливалась должность секретаря Академии наук, который "все, что в Академии предлагается, в протокол вносит, в порядок приводит и тое, что достойно есть, ежегодно или чрез каждые два года публикует". К сожалению, такая демократическая форма утверждения к печати научных трудов, в силу разных причин, не нашла практической реализации.

В любом случае нам важно подчеркнуть, что с первых шагов своей деятельности Академия наук в России особое внимание уделяла рецензированию ("свидетельствованию") и реферированию, т.е. критической библиографии, как средству публичного рассмотрения и оценки научных и литературных достоинств того или иного сочинения. Наиболее ярким примером тому может служить деятельность в этом качестве М.В.Ломоносова [все сохранившиеся рецензии М.В.Ломоносова опубликованы, см.: Полн. собр. соч. М.; Л., 1955. Т. 9 . С. 612-636]. Накопленный опыт и позволил ему потом в известной статье "Рассуждение об обязанностях журналистов..." изложить принципы научного рецензирования и реферирования.

Это изложение основных требований к составлению реферата (рецензии) можно свести к двум: 1) схватывать то новое и существенное, что заключается в произведениях, или, как мы ранее подчеркивали, - определить приращение наук, приращение человеческих знаний, как мы сказали бы теперь, - идентифицировать то новое, ценное и полезное, что содержится в произведении (документе, издании); 2) усвоить учение автора, проанализировать все его доказательства и противопоставить им действительные возражения и основательные рассуждения, быть в процессе реферирования компетентным, аргументированным и объективным, что лежит в основе и современной методики. А в целом суть реферирования как метода и реферата как жанра библиографической записи можно трактовать согласно следующему определению М.В.Ломоносова: "Давать ясные и верные краткие изложения содержания появляющихся сочинений, иногда с добавлением справедливого суждения либо по существу дела, либо о некоторых подробностях выполнения". В первом приближении здесь заложена уже современная нам типология реферата (см. рис. 29).

Высокий уровень рецензирования (реферирования) мог быть обеспечен только при наличии хорошо развитой грамматики и логики. Работа в этом направлении активизировалась после организации в 1735 г. при Академии наук "Российского собрания для исправления русского языка, сочинения грамматик и лексиконов", а также для перевода на русский язык лучших образцов иностранной литературы. В 40-50-х годах была издана "Российская грамматика" М.В.Ломоносова, положившая начало научному изучению русского языка. Важное значение для становления русского языка имели работы В.К.Тредиаковского и М.В.Ломоносова в области теории поэзии и прозы, особенно "Риторика" последнего, в которой была обоснована теория "трех штилей", способствовавшая приближению литературного языка к живой разговорной речи.

Естественно, что становление знаково-логических форм организации научного знания, научной терминологии невозможно без разработки логики. И в этом отношении приоритет также принадлежит М.В.Ломоносову, которого по праву называют отцом русской материалистической логики. В 1748 г. им написано "Краткое руководство к красноречию". По мнению М.В.Ломоносова, знание законов мыслительного процесса, т.е. знание логики, для ученого имеет первостепенное значение. Ни одну систему знаний нельзя назвать наукой, если она не в состоянии доказать то, что она считает истиной. Поэтому логику М.В.Ломоносов ставил первой после грамматики "предводительницей" наук. Законы формальной логики он называл элементарными принципами успешного рассуждения.

Второй опыт реферативного издания при Академии наук "Содержание ученых рассуждений" (см. табл. 11) оказался более удачным. Если "Краткое описание комментариев" вышло тиражом 232 экз. (по другим данным - 323), то теперь "Содержание..." почти в два раза большим: т. 1 - 590 экз., т. 2 - 656, т. 3 - 606, т. 4 - 644 (650) [см.: Рытов А.Г. Указ. соч. С. 182]. Несколько отличающиеся данные приведены в "Сводном каталоге русской книги гражданской печати, 1725-1800" [Т. 4. С. 194]: т. 1-2 - по 656, т. 3 - 666, т. 4 - 660 экз. Во всяком случае тираж "Содержания..." не уступал тиражу издания самих трудов "Новые комментарии" на латинском языке (т. 1 - 487, т. 2 - 662, т. 3 - 606, т. 4 - 570 экз.) [см.: Рытов А.Г. Указ. соч. С. 182]. Еще одна очень существенная деталь. Если издание "Комментариев" в трех частях, в силу недостаточной изученности, можно считать проблематичным, то в случае "Новых комментариев" замысел был реализован полностью.

"Новые комментарии", как и их предшественники "Комментарии", выпускались на латинском языке. В предисловии к 1-му тому "Новых комментариев" объясняются причины переименования издания. Речь идет, во-первых, о новом регламенте (уставе) Академии наук, утвержденном в 1747 г., и, во-вторых. об исключении из состава академических трудов сочинений по "истории и критике" (литературоведению). В "Новых комментариях" выделялись следующие четыре класса (отдела): математический, физико-математический (экспериментальная физика и механика), физический (анатомия, ботаника, химия) и астрономический. Здесь печатались "диссертации", или "ученые рассуждения", в виде научных статей и докладов о результатах исследований, проведенных как отечественными, так и иностранными членами Академии наук.

Второй частью "Новых комментариев" было "Содержание..." их также на латинском языке. Сюда включались материалы, называемые "экстрактами", "рецензиями", "тезисами", "конспектами", "сокращениями" или "содержаниями" диссертаций ("ученых рассуждений"), т.е. в общем то, что мы теперь обычно называем "рефератами". Составление этой реферативной части, согласно регламенту, входило в обязанность конференц-секретаря Академии наук. В частности. установлено, что большинство рефератов латинского "Содержания..." 1-го и, частично, 2-го тома "Новых комментариев" принадлежит конференц-секретарю Х.Н.Винсгейму. Но, видимо, из-за сложности такой работы в последующем к ней привлекались или сами авторы диссертаций (например, М.В.Ломоносов, Г.В.Рихман и др.), т.е. составлялись авторефераты, или составление рефератов поручалось какому-либо ученому (например, Л.Эйлеру).

Главное, что латинская реферативная часть служила "Содержанием" (оглавлением) в полном смысле для "Новых комментариев", предваряя их, публиковалась сброшюрованной в один том с ними под одним титульным листом, с одним и тем же предисловием к каждому выпуску. Использовалась лишь различная пагинация: римская, как это было принято тогда относительно аппарата издания, для "Содержания..." на латинском языке и арабская - для основного текста "Новых комментариев". После составления реферативной части на латинском языке и поступления ее в академическую канцелярию она зачитывалась в собрании академиков, отдельные материалы передавались для просмотра другим ученым и, наконец, утверждалась к печати.

Русский вариант "Содержания ученых рассуждений" составлял третью часть "Новых комментариев". Русское "Содержание..." в подавляющем большинстве было прямым переводом латинской реферативной части. На этот счет есть два существенных положения в уставе Академии наук 1747 г. Во-первых, официальными языками науки в России устанавливались русский и латинский. Во-вторых, в уставе мы впервые встречаем упоминание о научном издании на русском языке - "Содержание ученых рассуждений": "В конце ноября месяца конференц-секретарь должен публиковать с переводом русским содержание всех диссертаций, которые в целый год учинены, и притом прикладывать свои ученые о всем помянутом рассуждения". Русский вариант "Содержания...." издавался отдельно, но одновременно с латинским. В качестве переводчиков привлекались русские ученые (например, в переводе 1-го тома принимали участие Н.И.Попов и С.П.Крашенинников, М.В.Ломоносов сам перевел свои авторефераты), а также студенты академического университета.

Более того, в предисловии к 1-му тому "Новых комментариев" определена и цель русского издания "Содержания...": "Сочинено особливо для российского народа, чтоб оному во удовольствие любопытства яснее понять можно было, в чем именно авторы сих рассуждений о приращении наук прилагают старание". Как видим, этим изданиям придавалась общесоциальная, общенаучная значимость.

К сожалению, расходимость этого русского "реферативного журнала" была невелика. Тираж первых трех томов делился на две неравные части: 400 экз. по цене 30 к. предназначались для распространения среди русских читателей, остальные - для иностранных и продавались в комплекте с латинским изданием по цене 2 р. После выхода 4-го тома на русском языке от разделения тиража отказались и продавали по цене 25 к. Издание раскупалось плохо: в "лучшие" годы 1750-1760 удавалось продать не более двух десятков каждого из томов. Видимо, это и явилось причиной прекращения издания.

Опыт русской критической библиографии в ее академическом исполнении почти на двести лет опередил свое время, а в некоторых отношениях - не востребован и вплоть до наших дней. Теперь можно понять, почему не были осуществлены проекты М.В.Ломоносова об издании специальных реферативных журналов. Да и в издаваемом Академией наук первом в России собственно журнале "Ежемесячные сочинения к пользе и увеселению служащие" критико-библиографическая деятельность могла быть поставлена и шире, и качественнее.

В определенной мере опыт критико-библиографической работы Академии наук был воспринят другими научными учреждениями и вузами в России XIXи началаXXв. Но и сама Академия наук стала инициатором еще одного начинания в области научно-вспомогательной библиографии. Речь идет о том, что Академия наук активно участвовала в мероприятиях созданного в Брюсселе в 1895 г. Международного библиографического института. В частности, Академия приняла предложение участвовать в издании на английском языке в Лондоне "Международного каталога научной литературы". С этой целью при Академии в 1901 г. было организовано специальное Бюро международной библиографии [подробнее см.: Шафрановский К.И., Соркин А.М. Бюро международной библиографии при Петербург-ской Академии наук//Сов. библиогр. 1957. Вып. 47. С. 54-60; Соркин А.М. Из истории первого библиографического учреждения в системе Академии наук//Тр./БАН и ФБОН АН СССР. 1962. Т. 6. С. 234-250].

В состав Бюро вошли ученые различных отраслей естество-знания и математики, председателем был избран академик А.С.Фаминцын. Материал для "Международного каталога..." составлялся на библиографических карточках. Но вскоре было принято решение: на том же материале выпускать ежегодник "Русская библиография по естествознанию и математике". Отбор велся по широкому кругу наук - математике, физике, химии, астрономии, биологии, ботанике и т.п. До 7-го тома учитывали только оригинальные научные работы, затем стали включать и наиболее интересные научно-популярные публикации.

Была разработана специальная схема библиографической классификации, которая не менялась на протяжении всего времени издания. Правда, какие-либо аннотации и даже элементарные примечания к неясным заглавиям отсутствовали. Из-за материальных затруднений выпуск отдельных томов запаздывал на 3-4 года. И все же значение этого издания было весьма велико. В девяти его выпусках содержится 60 тыс. названий русских научных публикаций за 1901-1913 гг. По оценке М.В.Машковой, за первые тринадцать лет XXв. это наиболее полная и достоверная библиография по естествознанию и математике, сохранившая свое справочное значение до нашего времени. Более того, следует учитывать ее роль в информировании мировой научной общественности о работе русских ученых в начале века [Машкова М.В. История русской библиографии... С. 282].

Библиографическая деятельность научных обществ и вузов

До 1755 г., когда был основан Московский университет, Академия наук была единственным научным центром в России. Со временем, особенно в начале XIXв., появилась необходимость в создании еще нескольких университетов, а также лицеев, дающих высшее образование. Деятельность их также носила общенаучный характер. Но научная специализация все более усиливалась. Это потребовало создания научных обществ отраслевого характера, а также вузов специального профиля - различного рода институтов. Все они внесли свой вклад в развитие научно-вспомогательной библиографии уже не общенаучного, а в большей степени специального и отраслевого характера. Естественно, из всего многообразия созданных библиографических работ мы рассмотрим наиболее примечательные.

Первым в России научным обществом было учрежденное в 1765 г. с целью развития сельского хозяйства и промышленности Вольное экономическое общество. Одной из важнейших его задач стала библиографическая деятельность. Инициатива исходила от известного нам Г.Ф.Миллера, поставившего вопрос о "прилежном рассмотрении" в большом множестве издаваемой за рубежом экономической литературы. "Кто покажет главнейшие и полезнейшие различать от маловажных, или совсем не годных? - задавался он вопросом в "Ежемесячных сочинениях...." [1763. Апр. С. 379]. - Посему... первая, кажется, должность определяемых в оный социетет членов, в том состоять имеет, чтоб собирая все о сих предметах писанное и разделяя по себе по материалам и по различию языков, каждую книгу и сочинение прилежно рассматривали, полезное выбирали, и что с состоянием своего государства и климата наиболее сходствует, на своем языке в печать производили".

Здесь речь идет не только об отборе книг, а уже и о необходимости критического рассмотрения их специалистами. В этом отношении примечательна литературная и библиографическая деятельность одного из видных членов Вольного экономического общества А.Т.Болотова (1738-1833). Себя он считал "известным и именитейшим экономическим писателем" [Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанные самим им для своих потомков. М., 1986. С. 679]. Но круг его творческой деятельности значительно шире. По оценке С.А.Венгерова, его "следует назвать самым плодовитым русским писателем. Общее количество написанного и переведенного Болотовым достигает, по нашим соображениям, 350 томов обычного формата" [ Венгеров С.А. Критико-биографический словарь русских писателей и ученых. Т. 5. С. 107]. В частности, в творческом архиве А.Т.Болотова сохранились его критико-библиографические работы, не публиковавшиеся при жизни, как и его мемуары. Но еще в 1886 г. Н.В.Губерти в журнале "Библиограф" опубликовал несколько болотовских рецензий. Вторая публикация их последовала в 1933 г. в "Литературном наследстве" [Т. 9/10. С научной статьей А.Кучерова "Болотов - литературный критик"].

И, видимо, не случайно А.Т.Болотов так близко сошелся с Н.И.Новиковым, при поддержке которого и стал выпускать свой журнал "Экономический магазин". Ведь именно Н.И.Новикову принадлежит пальма первенства в издании первого русского критико-библиографического журнала. В плане их отношений представляет интерес кандидатская работа А.А.Блока "Болотов и Новиков" [Собр. соч. Л., 1934. Т. 11].

Эти видные русские просветители понимали, что критическая библиография полезна не только читателям, но и самой литературе, которая стала бы "час от часу лучше поправляться и процветать", так как тем самым на "худых сочинителей" и "корыстолюбивых издателей положена б была узда". И приходится только сожалеть, что критико-библиографическая деятельность самого А.Т.Болотова еще недостаточно изучена. А хорошо поставленная критическая библиография - это потребность и нашего времени.

Но, чтобы обоснованно и с пользой оценивать книги, необходимо прежде знать об их наличии в той или иной сфере деятельности, науке, по интересующей проблеме. Поэтому все создаваемые в России научные общества и вузы, в первую очередь, осуществляют отбор необходимых изданий, формируют свои библиотеки, выпускают различного рода библиографические пособия. Мы можем говорить об определенном жанрово-видовом разнообразии их: библиографические списки и указатели, критико-библиографические и реферативные пособия, обзоры, справочники, каталоги библиотек и т.д.

Вольное экономическое общество приступило к реализации своей библиографической задачи лишь спустя двадцать пять лет, когда в журнале "Продолжение трудов Вольного экономического общества" было напечатано "Известие о самых лучших книгах домостроительства" [1789. Ч. 8]. В нем перечислены 92 книги (86 нумерованных библиографических записей) по сельскому хозяйству и строительному делу. Кроме "Трудов" самого общества, все остальные книги - иностранные, причем они библиографированы на русском языке с указанием названия, места и года издания, во многих случаях - формата и пагинации.

Судя по предисловию к "Известию...", авторство его приписывается президенту общества Ф.А.Ангальту. Правда, Н.В.Здобнов высказывается в пользу коллективного труда членов общества [История русской библиографии... С. 123]. Он же приводит и примечательное свидетельство тому, что сам президент имел опыт библиографической работы. Дело в том, что еще до назначения на президентский пост Ф.А.Ангальт в 1786 г. стал генерал-директором Сухопутного шляхетского кадетского корпуса, который известен своей просветительской деятельностью, особым вниманием к книге и чтению. В частности, в рассматриваемый период его библиотека насчитывала 7000 томов, доступ к которым был открыт для всех желающих. По залам корпуса были размещены "полезные и нравоучительные книги", а кадеты имели особые тетради для записи того, что они встречали примечательного в прочитанном ими.

Библиографический почин Вольного экономического общества нашел свое продолжение лишь в середине XIXв. К этому подключились Московское общество сельского хозяйства, а главное - официальный Департамент сельского хозяйства. Последний пытался организовать периодическую публикацию материалов по сельскохозяйственной библиографии. Но и эти попытки остались эпизодическими. Сначала были опубликованы под заглавием "Сельскохозяйственные сочинения, изданные частными лицами и обществами с 1844 по 1849 гг.", затем в "Обзоре действий Департамента сельского хозяйства в течение пяти лет, с 1844 по 1849 г." [СПб., 1849; 2-е изд. 1850]. Аналогичный обзор вышел затем в 1855 г., охватив десятилетие с 1844 г., но потом наступил долгий перерыв. Только с 80-х годов аналогичные обзоры стали издаваться ежегодно, и с этого времени, по мнению Н.В.Здобнова, широко развивается сельскохозяйственная библиография [История русской библиографии... С. 282].

В своей библиографической деятельности Вольное экономическое общество не осталось безучастным и к другой проблеме. Научную сельскохозяйственную общественность всерьез беспокоило еще недостаточное развитие научно-вспомогательной библиографии в этой сфере. И крупным шагом здесь стало проведение совещания по сельскохозяйственной библиографии в Петербурге 14-15 февраля 1914 г., характерно, что сразу же после Первого всероссийского сельскохозяйственного съезда. Программа совещания далеко выходила за рамки библиографии и касалась всего сельскохозяйственного книгоиздания [ Вадиковская Л.М. Совещание по сельскохозяйственной библиографии...//Сов. библиогр. 1958. Вып. 50. С. 33-44].

Для повышения уровня библиографической работы в стране совещание признало необходимым образование на местах библиографических комиссий, объединяемых общей центральной организацией, издание библиографического журнала и важнейших библиографических указателей ретроспективного характера. В качестве ближайших задач было намечено издание указателя популярной литературы за последние семь лет и "Указателя литературы за 28 лет", непосредственно примыкающего к "Росписи отдельных книг по сельскому хозяйству, напечатанных с 1730 по 1884 г." И.П.Педе и Н.С.Нестеровым [В 2 вып. М., 1888-1889].

Особое внимание совещание уделило постановке рецензирования сельскохозяйственной книги в периодических изданиях, пытаясь внести в это дело планомерность и координацию. В специальном докладе предлагалось путем использования выпускаемых периодических изданий осуществить рецензирование всех выходящих по сельскому хозяйству книг [ Дубровский П.М. О постановке библиографического отдела в сельскохозяйственных периодических органах печати//Тр./Вольное экономическое общество. 1914. № 1/2. С. 138-140]. По подсчетам докладчика, общее число рецензий, планомерно публикуемых в 28 органах печати (по две рецензии в каждом выпуске), могло бы значительно превысить число ежегодно выходящих в стране книг по сельскому хозяйству. Следовательно, при разумной организации критико-библиографической деятельности журналов можно было бы легко решить задачу сплошного рецензирования новой литературы. К сожалению, российская история начала XXв. не позволила реализовать и эту, и другие столь же плодотворные для научно-вспомогательной библиографии новации.

Нам важно подчеркнуть, что и другие действующие в России научные общества с большим или меньшим успехом пытались развивать научно-вспомогательную библиографию по соответствующим направлениям науки и практики. В истории отечественной библиографии нашли свое место библиографические работы Русского географического общества, Общества истории и древностей российских, Общества любителей российской словесности, Русского технического общества, Педагогического общества и др. Особое место занимает научно-вспомогательная библиография по русской истории и географии, естествознанию.

Постепенно и царское правительство России умерило свое негативное отношение к естествознанию. Уже с 1867 г. начинается периодический созыв съездов русских естествоиспытателей, причем если на съезде 1879-1880 гг. присутствовало 1400 человек, то на съезде 1889-1890 гг. - уже 2200. На IVсъезде в 1874 г. А.С.Фаминцын читал доклад "Об издании трудов обществ естествоиспытателей при русских университетах". Это тот самый ученый, который затем представлял русскую науку на конгрессах Международного библиографического института, возглавил академическое Бюро международной библиографии в России.

В этой связи следует указать на энергичную библиографическую деятельность, которую развернуло возникшее в 1869 г. Киевское общество естествоиспытателей. По мнению Н.В.Здобнова [История русской библиографии... С. 461], беспрерывно и регулярно оно в течение двадцати лет издавало выдающиеся по значению библиографические ежегодники - "Указатель русской литературы по математике, чистым и прикладным естественным наукам, медицине и ветеринарии", отразивший книги и журнальные статьи за 1872-1891 гг. [Т. 1-20. Киев, 1873-1892]. До 1889 г. пособие выходило под редакцией известного русского химика Н.А.Бунге, а затем - зоолога В.К.Совинского. После шестилетнего перерыва эти ежегодники возобновились во "второй серии" под редакцией последнего и были изданы еще восемь томов за 1889-1906 гг. [Киев, 1901-1913].

Ежегодники издавались за счет самого Киевского общества естествоиспытателей, но с 1877 г. оно пользовалось материальной поддержкой других научных обществ (ежегодное пособие в 25-50 руб. от каждого, а в общей сложности в размере, составляющем примерно половину себестоимости издания). К сожалению, медицинские общества не оказали изданию достаточной поддержки, поэтому медицина и ветеринария были исключены в последующих выпусках. В указателе регистрировалась книжная и журнальная литература, выходившая в России на русском и иностранных языках, систематизировалась по предметному принципу. Прилагался алфавитный вспомогательный указатель авторов (в каждом томе), причем в тома XиXXв алфавит авторов и предметов включены сводные ссылки на предметные рубрики и авторов, помещенные соответственно в томахI-XиXI-XX. Естественно, это чрезвычайно облегчило пользование ежегодниками.

По оценке Н.В.Здобнова [История русской библиографии... С. 462], по методам обработки материала (хотя отсутствовали аннотации), как и по полноте, ежегодники Киевского общества естествоиспытателей являются образцовыми библиографическими изданиями. Именно они открыли дорогу в международное сотрудничество по библиографии и с учетом этого опыта была организована работа Бюро международной библиографии при Академии наук в Петербурге.

Особенно примечательно все более активное использование в научно-вспомогательной библиографии различного рода обзоров. Так, достаточно обширный "Критико-библиографический обзор новейших трудов и изданий по славяноведению" Т.Д.Флоринского регулярно печатался в киевских "Университетских известиях" (1898-1913). В 1903 г. на предварительном съезде русских славистов ставилась задача аналогичные библиографические издания выпускать коллективными усилиями разных научных учреждений и обществ. Эта идея была поддержана в 1904 г. на Международном съезде славистов. Такое библиографическое издание было начато впоследствии петербургскими славистами и выходило под редакцией В.Н.Бенешевича как "Обозрение трудов по славяноведению" за 1908-1913 гг. [Изв. Отд. рус. яз. и словесности Академии наук. СПб., 1909-1915].

Все более широкое распространение в начале XXв. получили указатели содержания периодических изданий. В качестве примера можно назвать подобные библиографические пособия к общим историческим и историко-литературным журналам ("Исторический вестник", 1880-1911; "Киевская старина", 1882-1906; "Русская старина", 1897-1902; "Историческое обозрение", 1890-1915 и др.), педагогическим журналам ("Народное образование", "Журнал Министерства народного просвещения", "Педагогический сборник" и др.). К сравнительно редкому виду библиографических пособий принадлежит составленный В.А.Кудрявцевым "Указатель исторических статей", помещенных в журналах: "Вестник Европы", "Русская мысль", "Русское богатство", "Мир Божий", "Современный мир", "Образование" за 1885-1908 гг. [Н.-Новгород, 1910. 40 с.]. Тщательно выполненный, удобный для поиска "Систематический указатель статей, напечатанных в неофициальной части "Педагогического сборника" за 50 лет (1864-1914)" [Пг.: Глав. упр. военно-учеб. заведений, 1915. Х, 299 с.], рассматривался, по свидетельству М.В.Машковой [История русской библиографии... С. 257], в качестве образца для подобных работ. Современные нам библиографы создали оригинальный библиографический справочник, отражающий указатели содержания периодических изданий в России более чем за 200 лет [см.: Масанов Ю.И., Ниткина Н.В., Титова З.Д. Указатели содержания русских журналов и продолжающихся изданий 1755-1970 гг. М.: Книга, 1975. 439 с.].

Основную библиографическую работу вузы России, прежде всего университеты, проводили через созданные при них научные общества. Работа, проведенная ими, просто трудно обозрима, поэтому мы остановились лишь на отдельных образцах, видах пособий научно-вспомогательной библиографии. Важно особо подчеркнуть, что ведущие университеты России глубоко осознали необходимость в хорошо поставленной библиографической работе с привлечением к ней студентов и преподавателей. В частности, в 1890 г. при Московском университете был создан Библиографический кружок, преобразованный затем в Русское библиографическое общество при Московском университете. Одесское библиографическое общество было основано при Новороссийском университете.

Правда, справедливо будет отметить, что некоторые научные организации еще в середине XIXв. пытались создавать особые комиссии для библиографической работы. Так, создаются специальные комиссии - в 1865 г. при С.-Петербургском педагогическом собрании, в 1866 г. при Археологической комиссии (под руководством В.Е.Тизенгаузена ) - для составления соответственно педагогической и археологической библиографии [см.: Медников Ф. О составлении библиографического указателя русской педагогической литературы//Учитель. 1865. № 10; Котляревский А.А. Археологическая библиография//Заседания Московского археологического общества. 1866. № 1].

В любом случае библиографическая деятельность русских научных обществ и вузов, хотя и не вылилась в необходимую систему, но и в наши дни служит примером и заслуживает еще более глубокого и всестороннего исследования. Даже в то время научно-вспомогательная библиография во многом способствовала развитию русской культуры, науки, искусства, техники, во многих направлениях обеспечивая международный приоритет.

Развитие критико-библиографической периодики

Развитие этого вида периодики является неотъемлемой, едва ли не основной, частью научно-вспомогательной, или критической, библиографии, если понимать ее не только в узком, академическом смысле, но и в широком социальном, общекультурном значении. Кстати, такой позиции придерживался и К.Н.Дерунов - автор первой обобщающей работы по истории библиографической журналистики, развивая традиции Н.И.Новикова и русских революционных демократов. Мы считаем первыми русскими библиографическими периодическими изданиями выпускаемые Академией наук "Краткое описание комментариев" (1728) и "Содержание ученых рассуждений" (1748-1754), о которых мы уже писали. Да, они не носили характер традиционного библиографического указателя (на основе библиографического описания), а с учетом их научно-академической направленности публиковали или рефераты-переводы, или рефераты и рецензии, требования к которым тогда же научно обосновал М.В.Ломоносов (1754). Но эти академические издания открывают ряд основных, наиболее примечательных критико-библиографических журналов в дореволюционной России.

Что такой не описательный, а реферативно-критический подход в развитии библиографической периодики был тогда наиболее рациональным, правомерным, свидетельствует опыт как общей журналистики того времени, так и библиографической. Напомним, что "Московские ученые ведомости" (1805-1807) задавались целью сообщать "о вышедших вновь важнейших сочинениях... и показывать, что есть в сих сочинениях лучшее". Авторы первого в России "Систематического обозрения" (1810), кстати задуманного как продолжающееся издание, А.К.Шторх и Ф.П.Аделунг также предлагали, чтобы "россияне - ученые и литераторы..., принесли отечеству в дар критический журнал российской литературы!"

К.Н.Дерунов считает, что именно этот труд замыкает "подготовительный период в развитии русской библиографии" [Избр. С. 35]. Естественно, это завершение и начального периода становления библиографической периодики. Именно в это время выходят в свет и научные труды основоположников русской библиографии - В.Г.Анастасевича (1811) и В.С.Сопикова (1813). Первый из них, как мы знаем, общественную сущность библиографии видел в ее критических началах и считал ее "сверстницею, если не чадом повременных изданий". Второй также подчеркивал, что "для вновь выходящих книг непрерывно издаются особые критические журналы" на "всех почти европейских языках".

Наиболее полное отражение критико-библиографическое начало получило со второй половины XIXв., когда стали выходить два журнала - "Книжный вестник" (1860-1867) и "Библиограф" (1869). Как считает К.Н.Дерунов [Избр. С. 39-41], следует учитывать, что журнал "Книжный вестник" имел последовательно три редакции разного общественно-политического направления. Однако и при "реакционном" Ю.М.Богушевиче с № 1 за 1861 г. в журнале был открыт специальный отдел "Замечательнейшие книги", где давались обзоры литературы, а параллельно существовала рубрика "Замечательные журнальные статьи". С точки зрения библиографической критики этот журнал особенно интересен с 1864 по 1865 г., когда его редактором был П.А.Ефремов. Для рецензирования он привлек большое число специалистов. Но именно третья редакция (братья Курочкины и др.) заложила краеугольный камень той давно желанной "новой библиографической системы". В интерпретации К.Н.Дерунова, это гармоническое сочетание в библиографии реализма с идеализмом; это здоровое и ясное понимание программы, приноровленной к требованиям времени, и это пламенная проповедь "живого критического элемента". Как заявляла сама редакция [1866. № 2. С. 33-34], она не вправе относиться "мертвенно-библиографически к такому живому делу, как книжно-литературное..., преимущественно критическое отношение к этому важному делу несравненно плодотворнее и даже обязательно"; "самое желание наше, чтобы ни одна сколько-нибудь замечательная книга или журнальная статья не проходила без беспристрастной оценки ее значения для настоящего времени специалистом" (выделено нами. - А.А.Г.).

По воспоминаниям Н.К.Михайловского [Полн. собр. соч. СПб., 1909. Т. 7. С. 15-19], тогда начинающего журналиста, а впоследствии видного народника, Вл.Ст. Курочкин "мечтал о расширении журнала и о превращении его в серьезный специально-критический орган". К сожалению, из-за экономических, а более политических (каракозовский выстрел в Александра II) причин издание журнала было прекращено на № 13 за 1867 г. Но и то, что уже было осуществлено, позволило К.Н.Дерунову сделать справедливый вывод о преобразовании на страницах "Книжного вестника" литературной проблемы в проблему культурно-социальную.

По его мнению, еще более энергично и ярко этот дух живого критического элемента выразился в журнале "Библиограф" (1869), издававшемся "Русской книжной торговлей" К.Н.Дурышкина под редакцией старого "благонамеренного" литератора, известного переводчика А.Н.Струговщикова [подробнее о журнале см.: Бельчиков Н.Ф. "Библиограф" (1869 г.)//Русская журналистика: I. Шестидесятые годы. М., 1930. С. 133-235]. Но фактически журнал был органом кружка революционной молодежи во главе с видным петербургским радикальным демократом М.Ф.Негрескулом. Активное участие в "Библиографе" принимал известный тогда идеолог народничества, находившийся в вологодской ссылке П.Л.Лавров. По квалификации К.Н.Дерунова, "здесь перед нами уже не просто библиографы-литераторы, а реформаторы-бойцы, которые за литературной реформой ищут и провидят коренные социально-политические преобразования" [Избр. С. 41]. И для "Библиографа" - естественная тенденция сделать после "Книжного вестника" второй шаг по пути таких внутренних преобразований.

Программа журнала предусматривала следующие отделы: 1) библиографический разбор русских книг, т.е. более или менее краткие о них рецензии; 2) обзор русских периодических изданий; 3) библиографический разбор замечательнейших иностранных книг, в особенности научного содержания; 4) известия, относящиеся до книжного дела; 5) перечень всех вновь выходящих русских книг и периодических изданий; 6) объявления. Принципиально-библиографическую основу под эту программу подвел П.Л.Лавров в "Письме в редакцию", опубликованном под псевдонимом "Провинциал" в журнале [1869. № 1. С. 1-7]. По его мнению, литературная критика - это "адвокатура на суде современной мысли". Он требует от редакции критического журнала уяснения "цели своей деятельности", "определенного плана действий", "надлежащей организации для овладения материалом литературного движения". Именно тот "критический орган, который организовал бы свою деятельность надлежащим образом, имел бы значительное преимущество в борьбе мнений".

Из опыта издания "Библиографа" можно вывести еще два существенных момента. Во-первых, говоря словами П.Л.Лаврова, обзор появляющихся литературных произведений был и остается, наряду с рецензией, одним из могущественнейших орудий развития новых взглядов, развития критико-библиографической журналистики. Важно только установить, "какие вопросы могут преимущественно интересовать современного читателя и чем должны быть в наше время критические обзоры литературы". Сам П.Л.Лавров, во-вторых, указывая на необходимость отбора материала для критики, одновременно признает и необходимость полноты библиографического учета для общей ориентировки в литературной продукции. И практически, когда А.Н.Струговщиков исключил из первого номера "Библиографа" список новых книг, дело кончилось редакционным скандалом. Редакции пришлось объявить уже на обложке этого номера, что "полный перечень книг, вышедших в продолжение всего 1869 г., редакция нашла удобным издать... особым каталогом при журнале, а с февраля 1870 г. вести ежемесячный перечень новых книг за каждый истекший месяц". В последующих номерах, действительно, начал печататься полный систематический указатель книг, изданных в России на всех языках за первое полугодие 1869 г.

К сожалению, намеченной в "Библиографе" прогрессивной программе русского критико-библиографического журнала не суждено было осуществиться. Уже с первого номера он попал под особое внимание цензуры, констатировавшей "довольно определенные черты направления нового журнала, которое при дальнейшем развитии может стать в противоречие с существующими началами общественного и семейного строя" [Цит. по: Бельчиков Н.Ф. "Библиограф" (1869 г.). С. 231-234]. Но все произошло быстрее. Если "Книжный вестник" был прекращен в связи с арестами его сотрудников по Каракозовскому делу, то "Библиограф" - в связи с арестами по Нечаевскому делу (убийство по подозрению в предательстве студента И.И.Иванова).

Следующий этап в развитии критико-библиографической периодики приходится на последнюю четверть XIXв. Из журналов наибольший интерес представляют "Критическое обозрение", "Российская библиография", "Библиограф" Н.М.Лисовского, "Библиографические записки" П.П.Шибанова. Большинство из них, по оценке К.Н.Дерунова, "худосочные, бескровные во дни своего рождения, они и при жизни дышали на ладан; какая-то неведомая сила приковывала блуждающие их взоры вспять, но никто из них не сумел или не успел сколько-нибудь цельно воссоздать хотя бы этих излюбленных образов отошедшего в вечность прошлого, и все они неслышно сходили с бледно-серого горизонта русской действительности" [Избр. С. 43]. Конечно, оговаривает он, и в позднейшей нашей журналистике высказывались идеи полезные, значительные, но в общем, последнем счете: библиографы новейшей формации оказались лукавыми и ленивыми рабами прошлого, беспорядочно топтавшимися на одном месте.

Это бесконечное и беспросветное топтание на месте просматривается даже в названиях новых журналов: там "Библиографические записки" - и здесь "Библиографические записки"; там "Книжный вестник" и тут тоже "Книжный вестник" (1884-1916); у них - "Библиограф" и у нас "Библиограф" ( Н.М.Лисовского), и так вплоть до новейшего "Критического обозрения" (1907-1909), под новым соусом преподносящего все ту же старую песню и (спустя почти 30 лет) все еще пробавляющегося попытками поднять на уровень истинной научности дело оценки текущей литературы. Упоминание здесь "Критического обозрения" не случайно. Падение журналистики с высот "Библиографа" (1869), по мнению К.Н.Дерунова, проходило в известной последовательности. И одним из наиболее ярких этапных пунктов, через которое шло движение, является "Критическое обозрение", но 1879-1880 гг.

Именно этот журнал ставил своей задачей "поднятие уровня научной критики", хотя специально своей программы не афишировал. Это был орган московской либерально-буржуазной профессуры ( В.О.Ключевский, С.М.Соловьев, И.И.Янжул и др.), пытавшейся взять в свои руки руководящую роль в критике и библиографии с целью влияния на развитие общественных наук в России и на формирование общественного сознания русской интеллигенции в "умеренном" духе. Основным жанром объявляется обзор, чтобы "критически обозреть уже пройденный путь и из обзора прошедшего вывести указания для будущего". При этом высказывалось желание особенно учитывать интересы публики: разбору литературы по общественным наукам отводилось "первое место", Расширяя с 1880 г. программу своего журнала, издатели ввели "Отдел критики русских и иностранных беллетристических произведений", мотивируя это следующим: "Поставив своей целью следить за прогрессом изучения общественных явлений былого и настоящего, редакция находит полезным включить в круг обозреваемых ее изданием предметов и такую живую область европейской мысли, как современный роман и драма, которые, сознав свои обязанности не только перед требованиями искусства, но и перед общественным развитием, с каждым годом все решительнее становятся крупной воспитательной силой" [1879. № 24/25. С. 77]. При этом редакция оговаривала, что она, "разумеется", не будет стремиться здесь к исчерпывающей полноте, проходя "мимо груд беллетристического балласта".

И в целом "новая журналистика" в русской библиографии конца XIXв. не оправдала возлагаемых на нее надежд, "закостенев на той точке" (К.Н.Дерунов), которой достигла библиографическая периодика в 60-е годы. Критико-библиографическое ее начало не получило плодотворного развития. Другое дело - библиографическая журналистика началаXXв. События революции 1905-1907 гг. создали особые условия для развития библиографической периодики: критико-библиографическая деятельность журналов превращалась в рекомендательную.

С бурным ростом издательской продукции (в начале XXв.) напрямую связано и аналогичное развитие текущей научно-вспомогательной библиографии. По данным М.В.Машковой [История русской библиографии... С. 236], в началеXXв. в России насчитывается 31 библиографический журнал, дававшие текущую информацию о научной и технической литературе. Но только четыре из них существовали более двух десятилетий, остальные были крайне недолговечными. В результате отсутствовала непрерывность учета и критической оценки отраслевой литературы.

Одним из лучших ежемесячных библиографических журналов была "Летопись военной печати" (1910-1914), составителем и фактическим редактором которой являлся С.Д.Масловский (в советской литературе - писатель-прозаик, известный под псевдонимом С.Д.Мстиславский). В 1910-1911 гг. "Летопись..." публиковалась в библиографическом отделе "Известий Николаев-ской военной академии", с 1912 г. выходила отдельными выпусками под названием "Известия Николаевской военной академии. Летопись военной печати". В журнале расписывалось свыше 500 русских и иностранных военных, военно-технических, научных и технических журналов и газет. За время существования журнала отражено свыше 79 000 названий книг, журнальных и газетных статей.

По мнению М.В.Машковой [Там же. С. 238], сравнительно с другими отраслями, более или менее в благополучном состоянии находилась текущая библиография дореволюционной исторической литературы. В частности, не столько полнотой отражения, сколько продолжительностью и непрерывностью отличались библиографические пособия, составляемые А.И.Малеиным за 1901-1917 гг. и публикуемые в качестве "Прибавлений" к "Известиям Археологической комиссии" [Новые книги историко-хронологического содержания, вышедшие в России за ... 1902-1918. Вып. 1-32. Кроме вып. 16; Обзор статей историко-хронологического содержания в русских повременных изданиях за ... 1902-1918. Вып. 1-32. Кроме вып. 16]. Общее число библиографированных книг за указанный период - свыше 12 000, статей - около 10 000.

Одновременно предпринимались попытки издавать библиографические журналы по русской и всеобщей истории. Таковыми были "Научный исторический журнал" [Ред. Н.И.Кареев. 1913-1914. № 1-5] и "Исторические известия" [Ред. Д.Н.Егоров. 1916. № 1, 2, 3/4; 1917. № 1-2]. Первый из них был задуман как орган отечественной историографии. Основное внимание он должен был уделять текущим историческим публикациям, отражая их в виде критических статей, рецензий, обзоров журнальных статей. Кроме того, в первом выпуске был напечатан краткий алфавитный указатель К.Н.Дерунова "Библиография русской истории за пятилетие, 1908-1912".

"Исторические известия" издавались Историческим обществом при Московском университете. Отражались книги, статьи и рецензии в двух разделах: по русской и всеобщей истории. "Литература по русской истории" составлялась по точному образцу такого же обзора по всеобщей истории, четыре выпуска которого вышли в 1913-1917 гг. под редакцией историка Д.Н.Егорова. В свою очередь, "Русские новости по всеобщей истории" (под редакцией Ю.В.Готье и В.И.Пичеты) являлись прямым продолжением периодических обзоров, публикуемых под тем же названием в журнале "Русская мысль" (1912-1915) и изданных затем отдельно. Как считает М.В.Машкова, каждый из названных журналов существовал менее двух лет, и уже поэтому не мог оставить глубокий след в исторической библиографии, хотя и содержал ценные практические статьи и обзоры [История русской библиографии... С. 239].

Особой активностью в своем развитии в России начала XXв. отличалась педагогическая библиография, по-своему отражая небывалое оживление русской педагогической мысли и обилие издаваемой как русской оригинальной, так и переводной педагогической литературы. Достаточно сказать, что в "Указателе текущей педагогической литературы" за последний годXIXв. О.В.Слюсаренко [Вып. 1-2. М., 1900-1901] было учтено 11000 названий книг и статей. По мнению М.В.Машковой, это огромное число для того времени [Там же. С. 251]. За период 1901-1917 гг. в России выпускалось более ста периодических изданий по педагогике и народному образованию, в которых имелись критико-библиографические отделы. Сама педагогическая пресса становится объектом для библиографического исследования в очерке В.А.Зеленко "Вопросы просвещения в отражении педагогических журналов" [Рус. шк. 1915. № 3. С. 43-75].

Из критико-библиографических журналов по педагогике и народному образованию особой широтой программы и сравнительной долговечностью отличался "Вестник народного образования" [Ежемесячный информационный справочный и библиографический журнал/Ред.-изд. Е.Ф.Проскурякова. 1911-1916. С 1916 г. введен подзаголовок "Журнал журналов по вопросам образования, воспитания и самообразования"]. Фактическим редактором журнала был известный педагог и библиограф В.И.Чарнолуский (1865-1941).

"Вестник народного образования" отражал все стороны и отрасли народного образования (общие вопросы, дошкольное, школьное и внешкольное образование, самообразование, детское чтение), помещая библиографические списки новых книг, важнейших журнальных статей, свод отзывов периодической печати об учебной, методической и детской литературе, перечень изъятых из обращения изданий. Как видим, от самостоятельных авторских статей и оригинальных рецензий редакция отказалась с самого начала.

Первоначально программа "Вестника..." предусматривала библиографирование новых научных и научно-популярных книг, а также драматургических сочинений. Но в дальнейшем пришлось ограничиться выдержками из отзывов главнейших органов печати о новых научных и научно-популярных книгах. Правда, сохранился учет библиографических пособий общего характера и по психологии. И еще одна особенность отличала этот журнал из ряда других аналогичного направления. Объем педагогических изданий настолько вырос, что стала необходимой отраслевая дифференциация "Вестника...". В 1916 г. от него отпочковались два небольших библиографических журнала: "Внешкольное образование и самообразование" [Настольный ежемес. справочник для учреждений внешк. образования. Журнал журналов по вопросам внешкольного образования и самообразования. Пг., 1916. № 1-4/5. Был набран, сверстан, но не вышел в свет № 6/7] и "Народная школа" [Настольный ежемес. справочник для народной шк. и народного учителя. Пг., 1916, № 1-4/5].

Новые журналы представляли собой сокращенные варианты соответствующих разделов "Вестника...". По такому же образцу В.И.Чарнолуский намечал издание третьего журнала - "Библиография народного образования", основу которого должны были составить два других раздела "Вестника...". К сожалению, проект остался неосуществленным.

И здесь самое время сказать, что специализация научно-вспомогательной библиографии по самым разным направлениям общественной деятельности сопровождалась и обратным процессом - интеграцией. Особенно это наглядно проявилось в развитии научно-вспомогательной библиографии в области периодики. Ведь именно периодическая печать отличается, как сейчас принято говорить, особым рассеянием публикаций. Это было осознано уже В.Г.Анастасевичем в 1820 г., когда в статье "О необходимости в содействии русскому книговедению" [Благонамеренный. 1820. № 7. С. 36-42] он предлагал создать специальное общество для библиографирования журнальных публикаций. "Рассеянные таким образом, без всякой связи статьи российских или отрывки из иностранных писателей, - подчеркивал В.Г.Анастасевич, - соединенные по содержанию, или по указанию, откуда они почерпнуты, и приведенные в систематический порядок, могли бы составить целые полезные книги, или руководствовать к составлению полных рассуждений о многих таких предметах наук и художеств, о которых до сих пор на нашем языке вовсе нет особенно изданных ни сочинений, ни переводов".

Идея В.Г.Анастасевича получила свое реальное воплощение в начале XXв. Роспись периодической печати и публикаций в ней стала одной из задач Русского библиологического общества. Но особым размахом отличалось возможное воплощение этой идеи, предложенное наXIIсъезде русских естествоиспытателей и врачей в январе 1910 г. На секции минералогии и геологии В.В.Аршинов и И.А.Багашев предложили основать в России центральное библиографическое учреждение и сеть местных библиографических бюро с целью обмена и распространения научных статей и информирования о научных достижениях в области естествознания и географии [ Аршинов В.В. Заметка о пользе издания оттисков специальных журнальных статей//Библиогр. изв. 1914. № 3/4. С. 289-293; см. также: Аршинов В.В. О реформе научного издательства//Тр./IВсерос. библиогр. съезд. М., 1926. С. 257-263]. Предложение было одобрено съездом, но осталось нереализованным.

Во всяком случае идея более рациональной, целенаправленной организации научно-вспомогательной библиографии на общегосударственном уровне была своевременной. В частности, как мы уже отмечали, на Совещании по сельскохозяйственной библиографии в феврале 1914 г., которое не без основания считается первым библиографическим съездом в России ( Б.С.Боднарский), детально обсуждался план создания сети местных библиографических комиссий с центральной организацией во главе. Но в полной мере эта идея могла быть осуществлена только в более позднее время.

7.3. РЕКОМЕНДАТЕЛЬНАЯ БИБЛИОГРАФИЯ

Мы считаем необходимым особое внимание уделить не только истокам, различным направлениям, видам пособий рекомендательной библиографии, но главное - важнейшим достижениям ее, прогрессивному опыту. Он не должен быть потерян, а, наоборот, нуждается в освоении и развитии в современных нам условиях общественно-экономического и культурного развития. Это особенно существенно, что именно развитие этого вида функциональной библиографии сейчас ставится под сомнение.

Рекомендательная библиография в 60-х годах XIX в.

Как мы уже знаем, истоки рекомендательной библиографии в нашей стране восходят к известным спискам истинных и ложных книг, посредством которых христианская религия (в России - православие) пыталась проводить свою идеологию в самые широкие массы народа. Именно в отечественной библиографии давно было осознано, что одними запретами, цензурой, сожжениями книг, их авторов и читателей, другими карательными мерами нельзя достичь поставленной идеологической цели. Да и сама идеология - это не только политика, а и более широкая система общественного сознания. Поэтому в России библиография издавна пользовалась педагогическими средствами информационного управления, руководства чтением. Те же списки истинных и ложных книг дополнялись рекомендациями ("Кириллова книга"), специально формировались круги помесячного и годового чтения (Великие Минеи Четьи, "Указец" Арсения Высокого). В библиографические пособия, наряду с церковными, со временем все чаще включались и светские книги. Жизнь заставляла использовать библиографию не только в сугубо идеологических, но и в просветительских целях - воспитание, обучение, освоение различного рода знания, прежде всего гуманитарного, а затем и естественнонаучного, технического. Общество всегда, а тем более теперь, нуждалось в эрудитах, энциклопедистах, всесторонне и гармонично развитых людях, в профессионалах.

В этой связи не случайно, что именно XVIII в., век Просвещения, дал нам первый опыт рекомендательной библиографии. Речь идет об уже рассмотренном выше (см. гл. 5, § 2) труде Н.Н.Бантыш-Каменского "Описание российских книг, систематическим порядком расположенных", включенном в латинский учебник риторики. Пусть вопрос о рекомендательности его спорный, но само появление этой библиографической работы подтверждает, что руководство чтением уже не могло ограничиваться чисто идеологическими задачами. Не менее существенным становится педагогический аспект рекомендательной библиографии. Это и подтверждается особенностями ее развития в середине XIX в., когда потребность в такого рода деятельности становится целенаправленной и, значит, планомерной, регулярной. При этом уже в дореволюционной России рекомендательная библиография приобретает размах, который не имеет аналога до сих пор.

Еще раз подчеркнем, что собственно возникновение рекомендательной библиографии в дореволюционной России относят к 60-м годам XIX в., когда после крестьянской реформы страна вступила на путь капиталистического развития. Требовалось всенародное повышение грамотности, профессионализма во всех сферах общественной деятельности. И именно эту задачу усилиями, прежде всего, самых прогрессивных русских педагогов стала решать рекомендательная библиография. Первым, как считает Н.В.Здобнов [История русской библиографии... С. 355], на этот зов жизни - "Что читать народу?" - откликнулся журнал "Русский педагогический вестник" (редактор - А.И.Григорович). В майском выпуске его за 1860 г. был открыт, согласно редакционному предисловию, "особый отдел для рассмотрения книг, годных для народного образования" в виде "Библиографического указателя "Русского педагогического вестника". Книги, годные для употребления в воскресных школах и по цене более или менее доступные большинству" [1860, № 5-9; 11 и 12; 1861, № 1].

Редакция специально оговаривала, что это отдел "особый от общей педагогической библиографии", т.е. следует отличать от ее научно-вспомогательной, критической функции. Речь идет о распространении чтения в народе как важнейшем средстве просветительского или культурологического характера. Но необходимых книг для народного чтения в то время не было. Важно, что редакция журнала уверена, что в скором времени появятся такие книги. Причем усиление спроса на них сделает и более выгодным соответствующее книгоиздание, имеющее хотя и беднейших, но зато многочисленнейших потребителей. Редакция отдает себе отчет, что подобное положение дел еще впереди, в настоящую же пору ощущается не только недостаток в хороших учебных и книгах для чтения, написанных для народа, но и неизвестность немногих хороших из них, когда-либо появившихся в русской литературе.

В любом случае важно, что "Библиографический указатель "Русского педагогического вестника" был первым рекомендательным в полном смысле этого слова пособием в России. С этой оценкой Н.В.Здобнова нельзя не согласиться. В нем помещены 62 книги, сравнительно хорошо аннотированные. Но собственно дешевых народных книг среди них мало - преобладают дорогие книги и учебники. Н.В.Здобнов считает вряд ли случайным отсутствие вообще книг религиозного характера. По его мнению, уже в 1861 г. рекомендательная библиография оформилась и в ней определенно наметились два направления: демократическое и "охранительное" [История русской библиографии... С. 357].

Охранительное направление развивали, в первую очередь, православная церковь, а затем Министерство народного просвещения. В частности, в органе Киевской духовной академии "Руководство для сельских пастырей" [1861, № 47, 49, 50, 52] была опубликована обширная для того времени работа Е.М.Крыжановского "Книга для народа", впоследствии продолженная И.Экземплярским в том же журнале [1865. № 47, 49, 50, 52; 1869. № 22, 27, 36]. По своей форме это критико-рекомендательный обзор большого количества народной и учебной светской литературы, но с центром тяжести на религиозных публикациях. В "Тульских епархиальных ведомостях" [1862. № 22; 1864. № 1] были опубликованы распоряжения о том, что священник, желающий приобретать книги для церковных и училищных библиотек, должен руководствоваться или указаниями, которые будут печататься в "Прибавлениях к Тульским епархиальным ведомостям", или особым распоряжением епархиального начальства. И, как результат такого подхода, в названных "Прибавлениях" [1864. № 3] появился "Указатель книг для народа" священника А.Иванова.

Естественно, в сложившихся условиях и официальная власть в лице Министерства народного просвещения не стала самоустраняться от рекомендательной библиографии. С 1863 г. Ученый комитет поручил А.Д.Галахову и А.Н.Бекетову составить "Реестр книг, которые могли бы быть с пользою употреблены в начальных народных училищах" [Журн. Мин-ва нар. просвещ. 1863. № 6]. В нем отражены 37 книг и даны отрицательные отзывы вообще о качестве народных изданий. В марте 1865 г. в том же журнале был опубликован второй список учебников для народных школ (21 название), подготовленный новым коллективом авторов - А.Д.Галахов, П.Л.Чебышев и Н.Х.Вессель.

Осознавая серьезность и значимость рекомендательной библиографии, Министерство народного просвещения 23 марта 1865 г. утвердило соответствующие "Высочайше одобренные временные правила о порядке рассмотрения, одобрения и введения в употребление учебных руководств и пособий для средних и низших учебных заведений ведомства Министерства народного просвещения" [Журн. Мин-ва нар. просвещ. 1865. Ч. 76. № 4]. Согласно этим правилам Ученый комитет уже не мог самостоятельно давать рекомендации - его заключения представлялись на утверждение министра. Редакция "Журнала Министерства народного просвещения" должна была "вести каталог всем учебным руководствам и пособиям, одобренным к употреблению в гимназиях и низших училищах, и печатать такой каталог ежегодно в одной из первых книжек журнала" (§ 6 новых правил). В соответствии с этим в журнале [1865. № 7] был опубликован такой каталог книг, одобренных для гимназий и прогимназий. Каждый новый каталог (§ 7 новых правил) должен был составляться по принципу кумуляции, заключая в себе построение прежнего списка с дополнением вновь одобренных учебников и с исключением признанных утратившими свое значение. "Высочайше одобренная" рекомендательная библиография сначала охватывала только учебники и учебные пособия, а затем распространилась и на книги для школьных и народных библиотек.

В противовес официальной ("охранительной") развивалась демократическая рекомендательная библиография. На первоначальном этапе здесь особую роль сыграли созданный в 1861 г. при Вольном экономическом обществе Петербургский комитет грамотности, а также прогрессивные представители русского общества издатель и библиограф Ф.Г.Толль и педагог В.И.Водовозов.

Ф.Г.Толль по известному делу петрашевцев был первоначально приговорен к расстрелу, который затем был заменен лишением прав и двумя годами каторжных работ (как и Ф.М.Достоевский, только четыре года каторги). В 1857 г. Ф.Г.Толлю было предоставлено право возвратиться из Сибири во внутренние губернии, а в 1859 г. разрешено жить в столицах. По возвращении в Петербург он занялся литературной, а с 1861 г. и библиографической работой.

Первыми библиографическими трудами Ф.Г.Толля были: "Наша детская литература" (1861-1862) и "Лучшие детские книги" [Кн. вестн. 1861. № 23]. Первый из них печатался в журнале И.И.Паульсона "Учитель" [1861. № 8-24; 1862. № 2], в отделе "Критика и библиография", без индивидуального заглавия, а затем в 1862 г. вышел отдельным изданием под указанным выше заглавием в качестве приложения ко второму изданию журнала "Учитель" за 1861 г. Второй труд представляет собой выдержки из первого и имеет чисто рекомендательный характер. Но уже "Наша детская литература" содержит все необходимые элементы рекомендательной библиографии, хотя используются еще в большой мере формы критической библиографии (рецензии, критические аннотации). По существу это сборник кратких (одобрительных и отрицательных) "рецензий" на книги, вышедшие с 40-х годов по 1861 г., но не случайных и разрозненных, а подобранных по определенному плану, с заданной целевой установкой, т.е. монографический труд.

Эта системная цель квалифицирована автором в предисловии: "руководить родителями и практическими воспитателями не только в выборе книг для детского чтения из наличной литературы, но и вообще при определении значения известных отраслей детской литературы в воспитании". Материал разбит по возрастам, а в пределах возрастов - по содержанию. По оценке Н.В.Здобнова, этот труд Ф.Г.Толля примечателен в двух отношениях: он выдержан в духе передовых идей своего времени, а во "Введении" даны первые в нашей стране методологические основы рекомендательной библиографии, сохраняющие принципиальное значение до сих пор (в сжатой формулировке эти принципы повторены в предисловии ко второму труду).

Значима роль Ф.Г.Толля в реализации программы рекомендательной библиографии, которую осуществлял Петербургский комитет грамотности на протяжении своего 35-летнего существования. Примечательно, что в целом программа Комитета была разработана И.С.Тургеневым, особое внимание в ней уделялось изданию книг для народного чтения. Первыми членами Комитета являлись также Л.Н.Толстой, И.В.Вернадский и другие известные общественные деятели. Вклад Ф.Г.Толля был положен рецензиями на 33 книги, составленными им в первый же год деятельности Комитета. Для рассмотрения этих рецензий в декабре 1861 г. была образована специальная "Комиссия экспертов" ("Комиссия по одобрению книг"), куда вошли пять членов: Ф.Г.Толль, педагоги И.И.Паульсон и В.А.Золотов, известный по тем временем писатель А.Ф.Погосский и некий Оболонский. В любом случае, как утверждает Н.В.Здобнов, эта комиссия должна считаться первой в России библиографической организацией, основание которой своими работами положил Ф.Г.Толль [История русской библиографии... С. 357, 364].

Важно, что уже на следующий год в журнале "Учитель" [1862. № 15] под заглавием "Книги для народа" от имени Петербург-ского комитета грамотности была опубликована первая партия "рецензий" - 34 (на 40 книг). Фактически это были не рецензии, а рекомендательный библиографический список в виде критических аннотаций, основу которого составила работа Ф.Г.Толля. Правда, в предисловии его имя не упоминается, хотя и отмечается, что "некоторые члены Комитета грамотности приняли на себя труд составления ряда кратких рецензий наиболее распространенных в народе руководств и книг для народного чтения". Очевидно, это связано с постановлением Комитета о том, чтобы отзывы отдельных членов его о рассмотренных книгах публиковать не как личные, а как "рецензии, составленные Комиссией экспертов, избранных для этого Комитетом" [Тр./Вольное эконом. о-во. 1862. Т. 1. С. 77].

Из сорока рассмотренных в списке книг 12 получили отрицательные и 12 - вполне положительные отзывы, остальные 16 - условно положительные. При этом весьма примечательно, что отрицательный отзыв получили некоторые книги одного из членов Комиссии экспертов - В.А.Золотова и что не включена ни одна книга другого члена - популярного тогда народного писателя А.Ф.Погосского, книги которого в дальнейшем занимали значительное место. В целом в списке преобладали учебные книги, из беллетристики помещено лишь семь книг. По религиозным вопросам не было ни одной книги, а "Букварь для обучения юношества церковному и гражданскому языку" получил отрицательный отзыв. В том же 1862 г. указанное рекомендательное пособие было выпущено отдельной брошюрой под заглавием "Список книг, одобренных Комитетом грамотности" [СПб., 1862], в котором исключены книги, получившие ранее отрицательные отзывы.

В следующем 1863 г. вышло второе, радикально измененное и расширенное издание указанного рекомендательного пособия под названием "Список русских и малороссийских книг, одобренных Комитетом грамотности для народных учителей и школ и для народного чтения" [СПб., 1863]. В нем отражено 154 книги и 1 журнал. Материал разбит на три отдела: Для учителей народных школ, Учебники для народных школ, Для народного чтения. Внутри отделов рубрикация дана по содержанию. Рецензий или каких-либо отзывов, критических аннотаций не было, даны лишь краткие аннотации, раскрывающие содержание. Примечательно, что был введен большой для того времени отдел книг на украинском языке: 29 - для народного чтения, 2 учебника. В то же время появился подотдел религиозного содержания - 16, кроме того, среди учебников два издания по Закону Божию.

Второе издание "Списка" имело успех: Министерство народного просвещения приобрело 3000 экз.; поступали запросы от директоров народных училищ; Департамент уделов уведомил Комитет, что он будет пользоваться этим списком при снабжении книгами удельных училищ. В результате потребовалось третье, стереотипное издание, которое вышло в том же 1863 г. К сожалению, на нем успехи рекомендательных пособий Петербургского комитета грамотности закончились, хотя в 1872 г. вышло еще восьмое издание, число отражаемых книг в котором достигло почти 300 названий [подробнее о деятельности Комитета см.: Тургенев И.С. Проект программы "Общества для распространения грамотности и начального образования"//Собр. соч.: В 12 т. М., 1956. Т. 11. С. 444-451; Протопопов Д.Д. История С.-Петербургского комитета грамотности, 1861-1895. СПб., 1898].

Рассмотренный нами этап возникновения рекомендательной библиографии завершился трудом известного в то время педагога В.И.Водовозова "Обзор книг и руководств для общего образования", опубликованным в "Отечественных записках" 1868-1870 гг. и охватившим книги по естествознанию и математике (имеется отдельный оттиск первой части за 1869 г.). Как и пособия Ф.Г.Толля, работа В.И.Водовозова представляет собой еще смешанный вид рекомендательной и критической библиографии. И сам автор в предисловии называет ее "своего рода критическим каталогом", так как каждая книга подвергнута подробному рецензированию. Это естественно для момента становления рекомендательной библиографии.

Но, судя по целенаправленности и характеру обработки материала, "Обзор" В.И.Водовозова, без сомнения, пособие рекомендательной библиографии. Об этом сам автор подчеркнуто говорит несколько раз в предисловии. Например, цель работы определяется как ознакомление "с вышедшими у нас, годными к употреблению, руководствами по всем главным отраслям знания и с лучшими для детского и юношеского чтения". Или, говоря о критериях отбора, автор отмечает: "В нашем настоящем труде мы избираем только книги, почему-либо заслуживающие внимания и, кроме того, по форме доступные тому возрасту, для которого могут быть назначены".

Авторское предисловие свидетельствует, что обзор был задуман широко и излагаемый здесь план предусматривает охват всех отраслей знания, но осуществлены лишь два отдела - естествознание и математика. Каждому отделу предпосланы общие критические замечания о соответствующей литературе, представляющие интерес и в наше время. В свою очередь, в каждом отделе выделяются два подотдела: а) учебные руководства и б) книги для чтения; в каждом подотделе по возрастам. Как видим, В.И.Водовозов вслед за Ф.Г.Толлем снабдил свой труд пространным предисловием методологического характера. Но не дал точных формулировок относительно принципов отбора материала, ограничившись лишь кратким замечанием, что при оценке книги он ставит три вопроса: Какие положительные знания книга сообщает? Как и насколько эти знания могут быть усвоены детьми? По самому своему направлению насколько может книга служить развитию юных читателей? В обзор вошли книги, преимущественно изданные за последние десять лет, т.е. он как бы является продолжением труда Ф.Г.Толля (совпадают только три года: 1859-1861). Правда, включены и некоторые ранее выпущенные книги, не потерявшие, по мнению автора, своей ценности.

В общем можно считать, что уже с первых шагов своего возникновения в России рекомендательная библиография характеризуется рядом важных качеств, не потерявших своего значения и в наше время. В любом случае, даже при указанном несовершенстве, рекомендательная библиография в России начиная со второй половины XIX в., получив необходимый заказ при своем возникновении, приобретает явно выраженный поступательный характер и дает такие совершенные образцы, которые пока недостижимы в наше время. Основные опыты рекомендательной библиографии в дореволюционной России приведены в табл. 12.

Особенности развития рекомендательной библиографии до конца XIX в.

Уже первоначальное становление рекомендательной библиографии шло в двух, часто противостоящих друг другу направлениях: "охранительном" и демократическом. Первое по-прежнему осуществляло Министерство народного просвещения, в лице своего Ученого комитета. Как результат, разрешалось приобретать только книги из числа одобренных Министерством народного просвещения и духовным ведомством по принадлежности.

К охранительно-библиографической деятельности подключилось и военное ведомство. В 1876 г. оно напечатало "Справочный каталог изданий, о которых было объявлено в циркулярах Главного штаба с 1870 по 1875 г.", приложенный к "Военному сборнику" [1876, № 1] и составленный "по просьбе многих вой-сковых начальников". По существу это первый официально изданный военным ведомством сводный указатель книг, рекомендованных "для войсковых библиотек и офицеров" и "для нижних чинов". На рекомендательную библиографию оказывал давление также и министр внутренних дел, который в 1884 г. получил право запрещать для публичных библиотек и общественных читален книги, разрешенные цензурой к печати и свободно обращавшиеся на книжном рынке. Так, с 1884 вплоть до 1905 г. для этих библиотек оставалось в силе запрещение всех изданий сочинений Н.Г.Чернышевского, А.И.Герцена, Н.А.Добролюбова, Д.И.Писарева, Н.Г.Помяловского, А.И.Левитова и др., а также журналов "Современник" (за 1856-1866), "Отечественные записки" (за 1867-1884), "Дело" (за 1867-1884), "Русская мысль" (за 1880-1884) и т.д., не говоря уже о запрещении марксистской литературы [подробнее см.: Алфавитный указатель произведений печати, запрещенных к обращению в публичных библиотеках и общественных читальнях. СПб., 1903].

Однако не все предлагаемые охранительные рекомендации выполнялись. Поэтому в 1883 г. министр народного просвещения вновь подтвердил ограничение прав педагогических советов средних учебных заведений. И вскоре был издан очередной составленный А.Сопецинским "Указатель книгам, одобренным Ученым комитетом Министерства народного просвещения" [СПб., 1884; 2-е изд. СПб., 1887]. Позднее подобный указатель был составлен Д.С.Пономаревым. В 90-х годах Министерство народного просвещения выпустило два издания своего официального "Каталога книг и периодических изданий для бесплатных народных читален" [2-е изд. СПб., 1897]. Ими ограничивался круг литературы, допускавшейся для включения в рекомендательную библиографию, рассчитанную на учащихся и народные библиотеки.

Что касается рекомендательной библиографии демократического характера, то за период с 80-х годов XIX в. и до первой русской революции 1905-1907 гг. она отличалась особенно широким спектром идеологических направлений. Можно выделить следующие: революционно-демократическое, народническое, либерально-буржуазное и социал-демократическое. Конечно, это во многом достаточно условная градация. Но в целом ряде значительных пособий рекомендательной библиографии политическая направленность декларируется прямо. Особенно это касается пособий социал-демократического характера, в частности большевистской рекомендательной библиографии.

Наиболее яркими примерами рекомендательной библиографии революционно-демократической направленности являются два пособия, выпущенные в 1882-1883 гг. в Одессе и Челябинске. В истории библиографии эти издания так и называют - "одесский" и "челябинский" [см.: Здобнов Н.В. История русской библиографии... С. 485; Его же. Конфискованные библиографические издания 80-х годов//Каторга и ссылка. 1934. Кн. 4. С. 105-121; Его же. Из истории рекомендательной библиографии 80-х годов//Сов. библиогр. 1941. № 1. С. 152-174]. Н.В.Здобнов по архивным материалам установил, что они были изданы нелегально под видом легальных. Они и предназначались для широко распространенных тогда нелегальных кружков революционной интеллигенции, молодежи. Н.В.Здобнов в своем сравнении этих пособий предпочтение отдает "челябинскому" за его большую целенаправленность в развитии нравственного воспитания и известного народнического мировоззрения. Указатель еще долго распространялся нелегально. Обнаружение при обысках "челябинского" издания считалось уликой революционных намерений и связей.

Одновременно с нелегальными создавались и легальные пособия рекомендательной библиографии. Одним из самых значительных стал труд народнической направленности, составленный кружком харьковских учительниц (12 человек) во главе с Х.Д.Алчевской (1843-1920) и выпущенный под названием "Что читать народу?" (см. табл. 12). В нем нашли отражение распрост-раненные тогда среди русской интеллигенции идеи мирного культурничества. И сейчас это пособие имеет не только культурно-историческое значение, но и во многих отношениях привлекает методикой своего библиографического исполнения. Тем более что сам Н.А.Рубакин, по его собственному признанию, использовал метод Х.Д.Алчевской при собирании отзывов от читателей из народа [Среди книг. 2-е изд. М., 1911. Т. 1. С. 166]. Опыт харьковских учительниц в какой-то мере повторил в другом объеме и на другом материале сельский учитель А.М.Топоров. Он начиная с 1912 г. проводил чтение произведений художественной литературы в крестьянской аудитории. Записи читательских отзывов, своеобразные образцы народной критики 20-х годов, собраны им в книге, выдержавшей три издания [Топоров А.М. Крестьяне о писателях. М.; Л., 1930. 284 с.].

По оценке Н.В.Здобнова, труд "Что читать народу?" был первым в России опытом изучения читательских интересов и опытом составления библиографии на основе такого изучения. Вместе с тем это был первый в России сборник читательских отзывов о книгах (читательской критики). В этом он видит исключительное значение книги харьковских учительниц [История русской библиографии... С. 482].

Рассмотренные выше пособия рекомендательной библиографии преимущественно революционно-демократического и народнического толка предназначались, в первую очередь, малоподготовленным читателям, в основном на уровне общеобразовательной школы. В 90-х годах рекомендательной библиографией начинают заниматься известные российские ученые, вузовские профессора. В результате были созданы пособия более высокого образовательного уровня, включая университетское. В библиографической литературе их обычно относят к либерально-буржуазному направлению за стремление к объективности даваемых оценок и рекомендаций. В любом случае эти пособия по своему замыслу, методике и форме подачи библиографической информации до сих пор не теряют своей значимости.

Первым из таких опытов было издание "Книга о книгах. Толковый указатель для выбора книг по важнейшим отраслям знаний" (см. табл. 12). Поводом для его составления была случившаяся в России в 1891 г. засуха. Кроме того, согласно новому университетскому уставу 1884 г., преподаватели обязаны были готовить библиографические списки главнейших сочинений по каждой специальности и публиковать их в так называемых ежегодных "Обозрениях преподавания наук". В итоге и появилась идея подготовить особого рода рекомендательный библиографический указатель. Участвовать в ее реализации согласились 131 ученый, преимущественно профессора Московского университета (в том числе такие знаменитые, как В.И.Вернадский, И.М.Сеченов, А.Г.Столетов, К.А.Тимирязев и др.). Руководил работой известный экономист, профессор Московского университета И.И.Янжул (1846-1914), под редакцией которого издание и было выпущено.

В предисловии от редакции И.И.Янжул отмечал, что указатель должен служить одновременно интересам двух категорий лиц: вообще представителей так называемого образованного общества (не ниже лиц, получивших среднее образование) и затем университетской молодежи, желающей иметь в своих руках точный список учебников и важнейших монографий для занятия наукой уже академического характера. Первые - с помощью такого указателя могут пополнить или возобновить свои познания; вторые - приобрести их вновь. Интересы обеих категорий при этом могут, разумеется, сходиться, но могут и даже должны часто не совпадать, а это в свою очередь определяет характер издаваемого указателя. При этом он должен быть толковый, т.е. сопровождаться краткими отзывами о книгах, или своего рода указкой при выборе (выделено И.И.Янжулом. - А.А.Г.), а если возможно, то и кратким предисловием к каждому списку. Во многих случаях, особенно в науках специального интереса, при краткости объема предлагаемого перечня и университетском характере его преподавания, такие предисловия были найдены излишними, а отзывы заменены иногда известной классификацией (систематическим размещением) и оглавлением включенных книг.

Всего были представлены библиографические списки по 112 научным дисциплинам. При этом не отрицалась индивидуальность составителя и его личные взгляды на данный предмет и желания. Главное - дать по всякой науке список немногих, если не лучших, ввиду субъективности решения этого вопроса, то во всяком случае хороших книг согласно мнению соответствующего компетентного специалиста. Наконец, из книг одинакового достоинства составители старались отдавать предпочтение русским авторам перед иностранными. Но, сожалеет редактор указателя, наша научная литература, даже переводная, еще так бедна, а сами переводы часто весьма посредственны или сделаны с устаревших изданий, что во многих случаях книги на иностранных языках невольно получали преобладание.

В конце второй части указателя (с. 151-152) была приложена краткая программа создания указателя, включающая десять параграфов. Особое значение имеют следующие ее положения: основная задача - доставить публике перечень лучших книг, по возможности объективный, по всем главнейшим отраслям человеческого знания; преимущество отдается важнейшим общим сочинениям по каждой специальности; одинаково включаются как сочинения популярные и общедоступные, так и книги строго научные, требующие от читателя серьезной предварительной подготовки, необходимо лишь, чтобы в каждом отдельном случае под названием книги имелось в несколько строк объяснение того или иного ее значения, весьма важное как руководство при выборе; помимо указанных объяснений, желательно также, в пределах каждого самостоятельного отдела или науки, небольшое пр\едисловие (не более 50 строк петитом) с некоторыми указаниями составителя по поводу приводимого библиографического списка (в качестве образца приложен отрывок из опубликованного в Нью-Йорке в 1891 г. указателя по экономическим, общественным и политическим наукам); журнальные статьи, имея в виду общие, а не специальные издания, дозволялось приводить лишь между русскими книгами и в том единственном случае, когда по соответствующему вопросу на русском языке нет ни самостоятельных, ни компиляторных, ни переводных сочинений; в указанном случае допускалось включение и таких сочинений, которые строго нельзя было считать хорошими или с более или менее значительными недостатками, при этом обязательно требуется в конце библиографической записи соответствующее объяснение.

Еще более значимыми считаются возникшие в 90-х годах XIX в. с учетом зарубежного опыта так называемые программы домашнего чтения для заочного самообразования (см. табл. 12). Для их составления почти одновременно в столичных городах были созданы две общественные организации: в 1893 г. Комиссия по организации домашнего чтения при учебном отделе Общества распространения технических знаний (Москва) и в 1894 г. Особый отдел комитета Педагогического музея военно-учебных заведений (Петербург). В библиографической литературе эти программы и получили название соответственно московские и петербургские.

В составлении московских "Программ для домашнего чтения" принимали в основном участие те же ученые и профессора, что и в случае указателя "Книга о книгах" (в разное время в общей сложности около 300 человек). Предназначались они для заочного прохождения университетских курсов по отдельным факультетам за четыре года (отдельно за каждый год обучения). Чтобы облегчить и упростить достижение заданной цели, Московская комиссия прежде всего устранила из программы все то, что читатель не мог бы усвоить без прямого личного руководства и без научных пособий высшей школы. Затем постаралась сделать свои программы, по возможности, общедоступными. В этой связи в каждой программе указан тот необходимый минимум знаний, без усвоения которого нельзя познакомиться с соответствующим отделом сколько-нибудь основательно. Относительно способа усвоения необходимых пособий в программах даны соответствующие указания: проверочные вопросы почти во всех отделах, объемы чтения в пределах необходимого минимума рассчитаны так, чтобы каждый отдел мог быть усвоен в четырех годичных курсах, при среднем досуге и при серьезной готовности работать.

Московские программы домашнего чтения пользовались большой популярностью. Впервые они были опубликованы в качестве приложения к журналу "Книговедение" за 1894 г. и тогда же отдельным изданием. По некоторым подсчетам, за первые десять лет выпущено в общем не менее 195000 экземпляров: для первого года обучения - 8 изданий (1894-1908); для второго - 4 издания (1896-1908); для третьего - 3 издания (1898-1907); для четвертого - 2 издания (1900-1905).

По мере накопления опыта Комиссия по организации домашнего чтения в Москве несколько изменила выпускаемые ею программы. С целью большей их компактности и удешевления они начинают выпускаться не по годам обучения, а по отдельным дисциплинам, представляющим в одном выпуске весь четырехгодичный курс. Впервые такой вариант был издан в 1906 г. в виде "Сборника программ для чтения по вопросам государственного строя", а начиная с 1913 г. программы по определенным наукам окончательно вытеснили универсальные выпуски по годам обучения [например: Программы для самообразования: (Курс высшей школы): Науки общественно-юридические. Науки о народном хозяйстве. Статистика. Правоведение. М., 1913. XX, 264 с.; То же: Высшая математика и науки физико-химические. 1914. VIII. 161 с.].

Огромная тяга к знанию лиц, имевших подготовку в объеме всего лишь низшей школы, привела к тому, что Московская комиссия с 1907 г. приступила к разработке программ нового типа, облегченных, соответствующих курсу среднего образования и составляющих как бы звено между начальной школой и вузом. Первый выпуск таких программ состоялся через три года [Программы домашнего чтения: Курс среднего образования. Отд. I. Философия. Математика. Естествознание. М., 1910. VIII. 92 с.]. Наконец, Московская комиссия пошла еще дальше, приступив к выпуску, помимо универсальных по курсам средней и высшей школы, эпизодических программ, состоявших из отдельных планов занятий по определенному вопросу или по разделу какой-либо отрасли знания. Они были организованы в две серии. Гибкие по форме и подвижные по содержанию, программы постоянно освежались подбором новых тем и новой литературы. Всего в двух сериях вышло двадцать программ, причем первая серия выдержала два издания.

Петербургские "Программы чтения для самообразования" впервые были опубликованы в журнале "Историческое обозрение" [1895. Т. 8], в том же году вышло отдельное издание. Они предназначались для заочного получения общего энциклопедического образования и выработки "определенного миросозерцания". Первоначально в их разработке приняли участие 17 петербургских ученых, в том числе книговеды, среди которых такие видные, как Н.И.Кареев, И.П.Павлов, В.И.Семевский, С.А.Венгеров и Н.А.Рубакин. Впоследствии коллектив составителей увеличился до сорока. За период 1895-1911 г. петербургские программы выдержали шесть изданий и разошлись тиражом более 100 000 экз. Работа над седьмым изданием прервалась в годы Первой мировой войны.

Общая энциклопедическая программа начиналась с основных вопросов философии, затем строилась, если не считать некоторых отступлений, по системе популярного тогда позитивиста О.Конта: научные дисциплины следовали в порядке убывающей общности и возрастающей сложности изучаемых ими явлений. Поэтому вначале для учащихся предлагался ряд наук о неорганической природе, затем об органической и, наконец, наук об обществе. В каждом разделе указывался порядок изучения с небольшими методическими рекомендациями и давалась литература вопроса в виде кратких аннотаций. Одновременно с энциклопедической в тех же сборниках помещались и специальные программы - по отдельным наукам, число которых постепенно выросло с 2 до 24. Они предназначались для более глубокого обучения.

В целом программы домашнего чтения сыграли важную роль в организации и развитии самообразования, заочного обучения. По их рекомендациям особенно в провинции создавались библиотеки для самообразования, книги для которых приобретались в складчину и использовались коллективно.

Правда, существуют и другие мнения. В частности, В.И.Ленин, находясь в конце 1897 г. в ссылке (с. Шушенское) и сам сдававший экстерном университетский курс, попросил родных прислать ему "московские" программы ("хочу посмотреть, что за вещь"). Получив один из выпусков (на третий год систематического курса), он отозвался о них отрицательно: "Неинтересно, так что и рецензии писать не хочется" [Полн. собр. соч. Т. 55. С. 58, 60]. Наконец, Н.А.Рубакин, много сделавший для организации самообразования в России, считал, что и те и другие программы "лежат над головою фабрично-заводского люда", для которого они трудны и недоступны. И все же, на наш взгляд, отечественный опыт разработки и использования программ домашнего чтения для самообразования и заочного обучения не теряет своей значимости и в наше время.

Рекомендательная библиография начала XX в.

Рекомендательная библиография этого периода отличается особой демократической направленностью, причем постепенно, вместо революционно-демократической и народнической, начинает преобладать социал-демократическая библиография. Наибольший интерес представляют работы А.И.Лебедева, А.В.Панова, К.Н.Дерунова, еще находящиеся под влиянием общедемократических идей детского чтения, народного чтения и систематического самообразования.

А.И.Лебедев в своем обзоре "Детская и народная литература" [В 2 вып. Н.Новгород, 1901-1904] творчески развил демократические тенденции в рекомендательной библиографии 60-х годов XIX в. Обзор имел большой успех и неоднократно затем издавался вплоть до 1916 г. По мнению Н.В.Здобнова, это был "новый опыт рекомендательной библиографии, притом резко отличавшийся по своему содержанию от всех аналогичных указателей" [История русской библиографии... С. 506]. Для подтверждения своих слов он привел необычную классификацию книг для детей среднего возраста: I. Труд и совместная жизнь детей; II. Семья - первичная форма общежития; III. Выработка характера и убеждений; IV. Наблюдения над жизнью людей и общественные работники; V. Чему учит природа; VI. Прошлая и настоящая жизнь народов.

Нижнему Новгороду в определенной мере мы обязаны также появлением еще одного оригинального труда в области рекомендательной библиографии. Речь идет о труде А.В.Панова (1865-1903) "Домашние библиотеки", предназначавшемся для самообразовательного чтения [подробнее см.: Фербер Л.М. А.В.Панов//Писатели нижегородцы. Горький, 1960. С. 133-154, 157; Машкова М.В. А.В.Панов//Тр./ГПБ им. М.Е.С.-Щедрина, 1962. Т. 10. С. 141-152].

Нам здесь важно подчеркнуть, что особо высоко ценили труд А.В.Панова такие видные русские библиографы, как Н.А.Рубакин, А.В.Мезьер, А.И.Лебедев, И.В.Владиславлев, А.Г.Фомин. По словам Н.А.Рубакина, все, что можно было сделать до 1904 г. для читателя из народа, сделал в своей книге "Домашние библиотеки" А.В.Панов. Сам вид рекомендательного указателя - библиотеку самообразования для начинающего читателя - Н.А.Рубакин окрестил по имени автора "Домашних библиотек", назвав его "Пановским". В другом месте Н.А.Рубакин отмечал, что это пособие (наряду с программами для чтения) "сыграло огромную роль в идейном нарастании русской читающей публики" [см.: Среди книг. СПб., 1906. С. 181, 272]. Успех его он в своих "Письмах к читателям о самообразовании" [Пг., 1919. С. 5] объяснил тем, что "это было своего рода письмо к читателю, действительно дошедшее по адресу".

Качественно новый шаг в развитии русской рекомендательной библиографии был сделан К.Н.Деруновым (1866-1929). Основное внимание он уделил составлению "Примерного библиотечного каталога", который и вышел в свет в 1906 г. (см. табл. 12). По предварительному замыслу автора издание представляло собой "простую попытку первоначального отбора и такой же систематизации всей - лучшей по возможности научно-популярной - по преимуществу литературы, появившейся у нас на русском языке, начиная приблизительно с 60-х гг." [Ч. 1. Предисл. С. 1. Выделено в оригинале. - А.А.Г.]. К.Н.Дерунов отметил также, что его труд не программа чтения для самообразования: последняя (помимо других, бросающихся в глаза отличий) обнимает лишь "необходимый" минимум познаний и в этих видах указывает лишь необходимый же минимум книг, безусловно "хороших и важных", - тогда как первый дает "необходимый" максимум книг, лишь по возможности "лучших", избегая решительно и по принципу только одного -пресловутой "литературы низшего сорта".

На труд К.Н.Дерунова в печати было опубликовано несколько рецензий, положительно характеризующих его. Основные недостатки рецензенты связывали с некоторой неясностью принципов отбора, существенными пропусками, ошибками в систематизации, отсутствием аннотаций, формальным расположением материала в отделах, при котором книги различной степени трудности стояли рядом. Высказывались предложения о более дробной рубрикации материала применительно к разным категориям читателей. С учетом этих упреков К.Н.Дерунов продолжал дальнейшую работу, считая, что примерный каталог должен быть постоянно обновляющимся библиографическим пособием, созвучным запросам времени.

Второе издание труда К.Н.Дерунова выходило в 1908-1911 гг. О том, насколько серьезно и основательно разрабатывалось второе издание, можно судить по таким данным: введено свыше 2500 новых названий и в то же время целиком исключены отделы детских книг (около 1400 названий), периодических изданий (около 100) и почти 800 книг из других отделов. В итоге второе издание включало около 7500 названий, не считая рецензий. Каталог в объеме вырос незначительно, но содержание его по существу почти полностью обновилось. Особой своей заслугой автор считал включение многих изданий, арестованных и конфискованных в годы реакции. В предисловии ко второму изданию К.Н.Дерунов с поэтической образностью писал: "Для меня была особая прелесть - при тусклом мерцании где-то далеко, в углу одиноко заброшенной лампы - подбирать любовно эти драгоценные лепестки еще чуть живых цветов, ловить эти последние замирающие лучи пламенных огней. И теперь, когда переиздаю свою книжечку, вновь чудится мне, что я все ближе и ближе подхожу к братской могиле, куда вот-вот опустят и всех тех из этой тысячи, кто еще остался в живых..." [Ч. 1. С. VI].

Новым во втором издании является "Сводный указатель рецензий..." - единственная опубликованная часть главного труда всей жизни Дерунова - "Библиографии русских рецензий". Она является систематической сводкой рецензий более чем из 300 важнейших русских периодических изданий за 1850-1927 гг. Сохранилась в виде картотеки, включающей около 300 тысяч рецензий. Это приложение, имеющее самостоятельное значение, надолго продлило жизнь "Примерного библиотечного каталога".

Известно, что К.Н.Дерунов не оставлял мысли о новом, третьем издании своего труда и постепенно накапливал необходимый материал. В его архиве сохранился в виде корректурного оттиска "Систематический указатель новейшей (1911-1916 г. включительно), избранной литературы с рецензиями на нее" [Пг., 1917], который должен был выйти как номер журнала "Библиотекарь" за 1916 г. Но издание так и не состоялось, хотя, судя по принципам отбора, схеме расположения, привлечению рецензий, можно утверждать, что этот указатель мог бы стать основой третьего издания "Примерного библиотечного каталога". По свидетельству М.В.Машковой [История русской библиографии... С. 214], в этом же плане интересна и попытка К.Н.Дерунова дать ежегодник избранной литературы, дополняющий ранее изданные каталоги [Указатель книг, вышедших в 1913 году//Ежегодник газеты "Речь" на 1914 год. СПб., 1914. С. 582-596]. Но в принципе время для нового издания такого пособия рекомендательной библиографии, на наш взгляд, уже ушло: новые социально-экономические условия требовали и содержательно новых книг. Они появятся в нашей стране лишь после 1930 г., когда будет организована система государственных издательств. Но сама идея создания примерного, или типового, библиотечного каталога с последующим его периодическим обновлением сохраняет свою социальную значимость до сих пор.

В начале XX в. в русской рекомендательной библиографии начинает доминировать социал-демократическое направление, а из многочисленных его ответвлений - большевистское. Может быть, отчасти потому, что сам лидер большевиков В.И.Ленин прекрасно понимал роль четвертой власти в обществе, был выдающимся писателем и читателем, систематически следил за всеми книжными новинками и, значит, активно пользовался библиографией. Мимо его внимания не прошли такие издания рекомендательной библиографии, как "Книга о книгах", программы домашнего чтения, "Домашние библиотеки" А.В.Панова. Еще большее число библиографических пособий находилось затем в его кремлевской библиотеке [см.: Библиотека В.И.Ленина в Кремле: Каталог. М., 1961].

Но главное - в своей политической деятельности большевики целенаправленно и активно использовали рекомендательную библиографию как самую действенную из ее видов. Использование библиографических пособий в рабочих кружках самообразования в начале века становится обычным. Более того, уже в резолюции II съезда РСДРП (июль-август 1903 г.) "О постановке пропаганды" специально говорилось о необходимости создания систематических указателей для занятий в кружках. В 1905 г. на съезде литераторов-пропагандистов при ЦК РСДРП были утверждены программы для занятий с кратким перечнем литературы. Для рабочих, занимавшихся в политических кружках низшего (6-7 лекций) и высшего (18-20 лекций) типа, по теории, истории, практике и организации социал-демократии рекомендовались статьи из нелегальных большевистских газет, работы классиков марксизма и их российских последователей, а также несколько художественных произведений о жизни рабочих.

В годы первой русской революции ситуация резко изменилась. Легальная социал-демократическая литература распространялась по стране массовыми тиражами, и, естественно, изменился характер работы пропагандистов. "Проходят времена, - писал В.И.Ленин в октябре 1905 г., - идейного руководства путем "шептанья", на явках и свиданиях с агентами! Надо руководить политической литературой" [Полн. собр. соч. Т. 47. С. 76]. В этой связи программными стали опубликованная в ноябре 1905 г. статья В.И.Ленина "Партийная организация и партийная литература" и в апреле 1914 г. его же рецензия на второй том труда Н.А.Рубакина "Среди книг".

Выходили многочисленные рекомендательные библиографические пособия большевистского толка, сохраняющие для нас лишь методическое и историко-культурное значение (см. табл. 12). Их характеристика достаточно обстоятельно дана М.В.Машковой [См.: История русской библиографии начала XX в. (до 1917 г.). С. 164-178]. Мы здесь подробно остановимся лишь на одном, может быть, самом примечательном труде большевистской рекомендательной библиографии. Имеется в виду библиографический обзор В.И.Ленина, приложенный к написанной в 1914 г. для популярного тогда "Энциклопедического словаря" братьев Гранат статье "Карл Маркс" [7-е изд. 1915. Т. 28. С. 219-246]. Тогда это обзорное приложение имело название "Библиография марксизма", помещено на отдельном вклеенном листе, отличающемся и особой плотностью бумаги, и цветом. Видимо, этим подчеркивалось его самостоятельное значение. В дальнейших публикациях этой статьи (например, в собраниях сочинений В.И.Ленина) обзор носит название "Литература", т.е. его функция сведена к обычному пристатейному библиографическому пособию.

Для нас важно не идеологическое содержание ленинского обзора, а особенности его библиографического исполнения. Даже после фундаментального обзора Н.А.Рубакина "Среди книг" (он будет рассмотрен далее в отдельном фрагменте) "Библиография марксизма" впечатляет своей оригинальностью, высоким качеством разработки материала. К тому же следует учитывать жесткие и своеобразные условия энциклопедического издания. Как подчеркивал сам В.И.Ленин, он "должен был выбирать существенное разных направлений (конечно, с преобладанием за Маркса)" [Полн. собр. соч. Т. 49. С. 31]. Структурно ленинский обзор включает два основных раздела, своеобразие которых определяется их назначением, содержанием и способом изложения. Задача первого раздела - показать эволюцию нового учения - марксизма. Поэтому содержанием его являются собственно труды К.Маркса на русском и иностранных языках, расположенные в хронологической последовательности: сначала прижизненные, затем - посмертные. И каждый труд, что отличает именно этот ленинский обзор, сопровождается краткими авторскими ремарками, например: "К 1841 г. относится диссертация Маркса о философии Эпикура (вошла в посмертное издание - "Литературное наследство", о нем ниже). В этой диссертации Маркс стоит еще вполне на идеалистически-гегельянской точке зрения".

Во втором разделе дан обзор литературы о Марксе и марксизме. Автор сразу же формулирует свою главную задачу: "Мы отметим лишь наиболее существенное, разделяя авторов на три главные отдела: марксистов, стоящих в существенном на точке зрения Маркса; буржуазных писателей, по существу враждебных марксизму, и ревизионистов, якобы признающих те или иные основы марксизма, а на деле заменяющих его буржуазными воззрениями". Главное - показать через литературу "борьбу идей" вокруг К.Маркса и его учения. Именно основные направления этого учения - философия марксизма, исторический материализм, экономическое учение - составляют главные рубрики обозрения. Но существенно, что начинается второй раздел характеристикой основных библиографических и биографических источников. И во втором разделе библиографические описания сопровождаются четкими, часто выраженными короткой фразой или отдельным словом, характеристиками, оценками, сравнениями конкретных авторов и произведений.

В качестве примера приведем в сокращении один из фрагментов: "...Лучшее изложение... у Г.В.Плеханова: ...антоним Лабриола..., Фр.Меринг: ...Ср. также (немарксист) Ш.Андлер... См. также... Специальная защита неудачных отступлений Дицгена от марксизма у Е.Untermann: ... (753 стр. - обширный, но несерьезный труд)... Hugo Riekes: ...интересная работа противника марксовых взглядов, показывающего их философскую цельность с т.з. материализма...". В конце обзора В.И.Ленин рекомендует читателю обратиться к произведениям Ф.Энгельса, знакомство с которыми "безусловно необходимо" для понимания взглядов Маркса, без чего "нельзя понять марксизм и нельзя цельно изложить его". В целом ленинский обзор дает нам пример такой его структуры, когда произведение композиционно не развернуто в соответствии с требованиями жанра, в данном случае формально не выделены, не рубрицированы ни введение, ни аналитическая (основная) часть, ни заключение. Они как бы сплавлены с необходимыми обобщениями, выводами и рекомендациями, что и составляет сущность библиографического обзора. В любом случае опыт большевистской рекомендательной библиографии дает нам много новаций, которые следует не только использовать, но и творчески развивать в современных условиях.

У других политических партий не было такой целенаправленно организованной системы рекомендательной библиографии, как у большевиков. Правда, в условиях советской власти изучение небольшевистской библиографии было неактуальным. Наиболее подробно это сделано в монографии М.В.Машковой [см.: История русской библиографии начала XX в. (до октября 1917 г.). С. 180-184].

"Среди книг" Н.А.Рубакина - вершина рекомендательной библиографии

Н.А.Рубакин (1882-1946) - самый выдающийся деятель русского книжного дела, народного просвещения, библиографии, особенно рекомендательной [подробнее о нем: Рубакин Н.А. Автобиографическая заметка//Библиол. сб. 1915. Т. 1, вып. 2. С. 28-31; Рубакин А.Н. Рубакин: (Лоцман кн. моря). М., 1967. 176 с. (ЖЗЛ); Разгон Л.Э. Под шифром "Рб". М., 1966. 127 с.); Описание архива и список трудов Н.А.Рубакина, см.: Зап. отд. рукописей/ГБЛ. 1963. Вып. 26. С. 63-206]. Его девиз: "Да здравствует книга - могущественнейшее орудие борьбы за истину и справедливость!" - в этом он видел сущность книжного дела. Написал более 600 книг и статей (их тираж составил свыше 20 млн. экз.). Эмигрировал в 1907 г. в Швейцарию, где и закончил свой жизненный путь. Похоронен в Москве, на Новодевичьем кладбище. Его эмигрантская библиотека (около 100 тыс. назв.) была передана в Государственную библиотеку СССР им. В.И.Ленина (ныне - Российская государственная библиотека), где хранится отдельным фондом.

В 90-е годы прошлого века задумал составить указатель нового типа - одновременно каталог библиотеки, на основе разработанной им теории библиотечного ядра, и пособие по самообразованию. Первый опыт - библиографический указатель к книге Д.Мармери "Прогресс науки" [СПб., 1896] - 700 названий, универсальный по содержанию, выполнен совместно с А.В.Мезьер. Вторая попытка - библиографический указатель книг и статей по истории мироздания в книге Г.Гетчинсона "Очерки первобытного мира" [СПб., 1899].

В 1906 г. выходит первое издание "Среди книг" (см. табл. 12). Оно состояло из двух частей: теоретической и библиографической, или примерного каталога для библиотек, книжных магазинов и самообразования. Издание отражало 7,5 тыс. названий книг и статей. Но в целом книга большого успеха не имела.

Для этого, по отзывам рецензентов и библиографов, существовало много причин: двойственность замысла, которую автор реализовать не сумел; для круга или программы чтения пособие было слишком перегружено литературой, не соответствующей целям самообразования, тогда как для примерного библиотечного каталога, наоборот, в нем недоставало многих ценных капитальных трудов, особенно в разделах - изящные искусства, публицистика, педагогика, языкознание; не могло удовлетворить читателя периода первой русской революции содержание книги, отстававшее в момент своего выхода от требований времени и "злобы дня": сбор материала был в основном закончен в 1904 г., уже в процессе печатания в виде дополнения Н.А.Рубакин смог ввести лишь в небольшом объеме издания первой половины 1905 г.; не могла способствовать популярности труда и "надпартийная позиция", которую пытался занять автор в годы острейшей классовой борьбы.

Но подлинно выдающимся явлением русской дореволюционной рекомендательной библиографии стало второе издание "Среди книг", над которым Н.А.Рубакин работал в течение десяти лет (1905-1915). Подобного труда не знала и зарубежная библиография. Прежде всего оно отличалось широтой включенного в него материала и особенностями своей структуры. Был изменен и жанр пособия: "Опыт обзора русских книжных богатств в связи с историей научно-философских и литературно-общественных идей. Справочное пособие для самообразования и для систематизации и комплектования общеобразовательных библиотек, а также книжных магазинов". Как видим, справочная функция отошла на второй план.

Издание было задумано в трех томах (см. табл. 12). Часть 2 третьего тома в свет не вышла, хотя вчерне была закончена в 1915 г. Сюда предполагалось включить обзор литературы о природе органической и неорганической, о космосе в целом, о научных методах (математика, логика, гносеология) и философии, а также отдел библиографии, составление которого взял на себя И.В.Владиславлев, список рецензий и критических статей, появившихся за последние пятьдесят лет на книги, включенные во все тома "Среди книг". Кроме того, предполагалось дать вспомогательные указатели, среди них: 1) указатель научно-философских и литературно-общественных вопросов, литература по которым дана в "Предварительных замечаниях", своего рода предметный указатель; 2) указатель книг по параграфам.

Причины, помешавшие автору завершить свой труд, в основном не зависели от него: находясь в эмиграции, он был оторван от крупных русских библиотек, русского книжного рынка, в условиях Первой мировой войны все труднее становилось печатать библиографическую работу, составляемую в Швейцарии, и др. В то же время в целом труд Н.А.Рубакина выполнил намеченную задачу - дать обзор русских книжных богатств в связи с историей научно-философских и литературно-общественных идей, справочное пособие для самообразования и для систематизации и комплектования общеобразовательных библиотек, а также книжных магазинов. Как отмечал в своей рецензии на труд Рубакина В.И.Ленин, "нечего и говорить, что издание подобного типа представляет громадный интерес и что план автора, в общем и целом, верен. В самом деле, дать разумный "обзор русских книжных богатств" и "справочное пособие" для самообразования и библиотек нельзя иначе, как в связи с историей идей". Ленин выделяет слово "разумный" - второе издание охватывало уже свыше 20 тыс. названий. Много это или мало? Современный автор Виктор Пекелис в книге "Твои возможности, человек" [М., 1975] дает такой расчет: если усваивать по 50 страниц ежедневно, то за всю жизнь можно прочитать не более 3 тысяч книг (с. 94). А читать в наши дни надо уже много больше. Как образно выражается тот же В.Пекелис: "давно уже прозвучали раскаты информационного взрыва". И ленинский акцент на "разумность" выбора книг еще более актуален в наши дни, когда в момент рождения на каждого жителя нашей планеты уже имеется около 10 страниц новой печатной информации, а затем в каждую минуту жизни младенца печатается еще 2 тыс. страниц. Если так дело пойдет и дальше, то через двести лет всю нашу планету можно будет покрыть бумажным одеялом толщиной в полметра. Вряд ли поможет решить эту проблему и грядущая компьютеризация. Чтение все равно остается универсальным и самым эффективным способом освоения информации.

Н.А.Рубакин в своем труде не только отобрал, с его точки зрения, наиболее существенное и характерное, но и попытался систематизировать и сопоставить различные течения общественной мысли, как он сам писал в первом томе, "сопоставить одни литературные отклики на злобу дня с другими, автора с автором, направление с направлением, библиографически выразить как сцепление, так и скрещивание и борьбу идей, течений и направлений, бороздящих верхи и низы общественной жизни, - поверхность ее и глубину" [Т. 1. С. 204 второй паг.]. Эту задачу автор решал двумя основными способами: детальной классификацией материала как всего издания в целом, так и отдельных разделов; библиографические списки книг давались в сопровождении обширных "предварительных замечаний", с помощью которых читатель мог получить общее представление о тематике и характере книг и поэтому значительно свободнее ориентироваться в русских книжных богатствах.

Библиографическая классификация Н.А.Рубакина, использованная им для пособия "Среди книг", полностью оригинальна, разработана на основе анализа и обобщения теории и практики научной классификации той эпохи (правда, предпочтение отдавалось подходу известного представителя позитивистской философии О.Конта). К сожалению, пока она еще не получила своей должной оценки в книговедении и теории библиографии. По мысли Рубакина, каждый приступающий к самообразованию должен изучать не отдельные науки, а области жизни. Прежде всего необходимо знакомиться с тем, что должно быть, с идеалами и стремлениями человечества. В соответствии с этим автор и посвятил первый том издания художественной литературе, искусству, нравственности и публицистике. Следующей ступенью самообразования является знакомство с окружающей действительностью, изучение того, что есть - человек и общество, человек и его отношение к окружающей природе. Это и составило содержание второго и в большей мере третьего томов труда. И, наконец, последняя ступень, на которой читатель познает, какими методами искать истину, что практически выражается в изучении математики, логики, гносеологии, а также библиографии. Изучение философской литературы позволяет, по мнению Н.А.Рубакина, указать путь к знанию, к "всеобщей, несомненной, полной истине".

О характере классификации материала в разделе можно судить на примере библиографической систематизации литературы по публицистике. Она подразделяется: 1) хронологически, исторически, по десятилетиям (для XIX-XX вв.); 2) по четырем главным направлениям, выражающим определенную классовую установку: а) консервативно-реакционное, б) либеральное (демократическое и аристократическое), в) социалистическое, г) анархистское. "В нашей классификации публицистов, - указывал Н.А.Рубакин, - мы старались не упускать из вида классовой окраски вышеперечисленных течений общественной мысли, ибо борьба мнений есть вместе с тем идейное отражение и выражение борьбы общественных классов" [Т. 2. С. 222 второй паг.]. Кроме указанных двух существовал еще и третий уровень детализации публицистики: 3) в пределах указанных четырех направлений публицистические произведения систематизировались по основным вопросам - политическому, социально-экономическому и религиозно-философскому, выдвигавшимся русской историей в тот или иной период (десятилетие) своего развития.

Характерно, что в своей рецензии В.И.Ленин, как самый авторитетный в то время и бескомпромиссный критик Н.А.Рубакина, положительно оценил структуру и принципы систематизации материала в его труде: "Тут нужны именно "предварительные замечания" по каждому отделу (которые и дает автор) с общим обзором предмета и с точным изложением каждого идейного течения, а затем перечень литературы к этому отделу и по каждому идейному течению. Автором и его многочисленными сотрудниками, названными в предисловии, затрачен громадный труд и начато чрезвычайно ценное предприятие, которому от души надо пожелать расти и развиваться вширь и вглубь. Особенно ценно, между прочим, то, что автор не исключает ни зарубежных, ни подвергшихся преследованиям изданий. Ни одной солидной библиотеке без сочинения г-на Рубакина нельзя будет обойтись".

Но все же и во втором издании своего замечательного и единственного до сих пор в своем роде труда Н.А.Рубакин не избежал двух существенных недостатков, которые обстоятельно разобраны в рецензии В.И.Ленина: "Недостатки сочинения - эклектизм автора и недостаточно широкое (вернее, едва только начавшее применяться) обращение к специалистам за сотрудничеством по определенным вопросам". Другими словами, рецензент указывает на нарушение двух основополагающих принципов и в современной нам библиографии - партийности и научности.

В этой связи напомним главную установку революционных демократов о необходимости оптимального сочетания частного и общего, при ведущей роли общего взгляда. Это трудно осуществимо даже при решении узкой проблемы, а у Н.А.Рубакина - универсум человеческих знаний. Даже при его высоком интеллекте, энциклопедической образованности он не мог быть профессиональным специалистом во всем. Отсюда опять же - естественный эклектизм. Примечательно, что многие рецензенты труда Н.А.Рубакина хорошо понимали это. Так, анонимный критик народнического журнала "Русское богатство" [1911. № 12. Отд. новые кн.: с. 143] не без иронии писал: "Как мог бы проводить "надпартийную" точку зрения г.Рубакин, который в этой самой книге причисляет себя к одному из трех оттенков этико-социологической школы социалистов (эсеров. - А.А.Г.), школы, настолько определенной, что народники отмежеваны от нее. Где уж там "над-партийная точка зрения": знать бы свои силы и соразмерять с ними свои цели - от составителя библиографического указателя, право, никто бы больше не потребовал". Как видим, рецензент сомневается в том, что Н.А.Рубакин сможет переступить через свое мировоззрение. Другой рецензент А.В.Мезьер вообще считает, что "автор стремился дать книжным работникам руководящую нить и затерял ее в темных извилинах построенного им лабиринта" [Обзор библиографической литературы в 1911 г.//Рус. шк. 1912. № 2. Отд. критики и библиогр.: с. 7]. Против Н.А.Рубакина выступали и другие видные по тем временам библиографы - А.И.Калишевский, К.Н.Дерунов, хотя и не отрицая прогрессивного характера его труда.

На наш взгляд, русские библиографы того времени не смогли по достоинству оценить все новаторство Н.А.Рубакина, прежде всего многомерную библиографическую систематизацию, положенную в основу "Среди книг". И в самой рецензии В.И.Ленина нет "уничтожающей критики идеологической позиции Рубакина", как порой писали в советской литературе по библиографии (например, С.А.Рейсер). Просто В.И.Ленин, пытаясь более обоснованно показать наличие в работе Н.А.Рубакина указанных им недостатков, на конкретных примерах объясняет нечеткость и непоследовательность авторской квалификации партийной принадлежности отдельных авторов, особенно близкой к В.И.Ленину марксистской ориентации. Причем рецензент хорошо понимает естественную неизбежность подобных недостатков: "Не ставя в особую вину г-ну Рубакину подобных ошибок, неизбежных вначале при таком разностороннем сводном издании, нельзя не пожелать, чтобы автор почаще применял метод обращения к представителям разных течений во всех областях знания. От этого выиграют точность и полнота работы да и объективность ее; от этого проиграют только эклектизм и прикрытая полемика".

Труд Н.А.Рубакина "Среди книг" является апогеем для мировоззренческого выражения роли библиографии в обществе. К сожалению, он до сих пор не имеет аналогов как в нашей стране, так и за рубежом. Но сам автор пошел еще дальше. В 20-30-е годы он обращался в советские издательства с изложением плана и программы третьего издания, над которым успешно продолжал работать. Теперь библиографический труд его превращался в международную "Энциклопедию книги". По своему характеру это должно было быть многотомное продолжающееся издание. Долговечность его предлагалось обеспечить тем, что каждый том "имел интерес сам по себе", а злободневная, быстро устаревающая литература отражалась не в основной библиографии, а в особых, отдельно издаваемых приложениях, обновляемых по мере старения. Приходится только сожалеть, что реализовать этот замысел тогда не удалось. Но нужность такого издания актуальна и в наши дни.

Труд Н.А.Рубакина "Среди книг", особенно второе издание (1911-1915 гг.), принадлежит к достижениям рекомендательной библиографии не только русской, но и международной. Многие его идеи и теории еще ждут своего развития, прежде всего теория книжного ядра, библиопсихология, библиографическая классификация по областям жизни. Даже в наших условиях широкого внедрения современных информационных технологий роль самообразования, заочного образования не теряет своей общественной значимости. А это означает дальнейшее развитие рекомендательной библиографии, что требует оценки и обобщения ее достижений, исторических тенденций, методического опыта.

7.4. ВОЗНИКНОВЕНИЕ И РАЗВИТИЕ БИБЛИОГРАФИИ ВТОРОЙ СТЕПЕНИ

К сожалению, до сих пор нет даже однозначного названия для этого важнейшего вида библиографии. В современной науке чаще всего используются два термина: библиография второй степени, библиография библиографии. Мы будем отдавать предпочтение первому из них.

Условия для возникновения библиографии второй степени складываются на определенном этапе исторической зрелости самой библиографии. Для России - это первая половина XIXв. Основные опыты библиографии второй степени в дореволюционной России приведены в табл. 13.

Как видим, самый первый из них принадлежит уже известному нам П.И.Кеппену. Задавшись целью создать историю российского просвещения, он, как и положено в любом научном исследовании, начал с библиографии. В результате и появилось "Обозрение источников для составления истории российской словесности", сначала опубликованное в "Трудах Вольного общества любителей российской словесности", а затем оттиски с дополнениями составили первый номер его "Материалов для истории просвещения в России" [СПб., 1819-1827. № 1-3]. Второй номер (1826) включал опубликованные и неопубликованные материалы журнала "Библиографические листы". В 1827 г. вышел третий номер "Материалов...", который составили различного рода статьи, в том числе обзор латышской, прусско-литовской и жмудьской литератур.

Своеобразие "Обозрения..." П.И.Кеппена состоит в том, что учтены не только библиографические издания, но и критико-библиографические отделы русских журналов второй половины XVIIIи началаXIXв., прикнижные и пристатейные библиографические пособия. Как отмечал сам автор, "все сведения о тех сочинениях, в коих упоминается о российских ученых или художниках и их произведениях". Всего в хронологическом порядке с 1665 г. указано 137 названий. И приложен вспомогательный указатель "лиц и заведений, о которых упомянуто в "Материалах...".

Правда, Н.В.Здобнов считает "Обозрение..." П.И.Кеппена "зачаточной формой", а "опытом специальной работы по библиографии библиографии" были одновременно появившиеся и неразрывно связанные между собой статьи П.И.Кеппена и К.М.Базили в пятом томе "Энциклопедического лексикона", выпускаемого тогда издательством А.А.Плюшара [История русской библиографии... С. 288]. Будучи специалистом по Востоку, К.М.Базили и дал в своей статье обзор восточной библиографии, П.И.Кеппен - славянской и русской (см. табл. 13). Поэтому второй и более значительной работой по библиографии русской библиографии стала "Летопись русской литературы" И.П.Сахарова, опубликованная сначала в его анонимной книге "Русские древние памятники" [СПб., 1842. Вып. 1], а затем с некоторыми изменениями в "Литературной газете" [1842, № 22-23]. Как можно думать, это был результат его замысла - создать трехтомное "Обозрение славяно-русской библиографии". Но были изданы лишь отдельные его части. Например, в публикации 1849 г. (см. табл. 13) помещена "Хронологическая роспись славяно-русской библиографии", содержащая описание печатных книг с 1491 по 1656 г. (в рукописи сохранилось продолжение этой работы до 1730 г.).

Одновременно с И.П.Сахаровым исследованиями славяно-русской книги и библиографии активно занимался В.М.Ундольский. В 1846 г. он опубликовал свой "Очерк библиографических трудов в России" [Москвитянин. 1846. № 2]. В определенной мере эта работа перекрывает "Летопись русской литературы" И.П.Сахарова. Примечательно, что и главный труд В.М.Ундольского назывался почти аналогично - "Очерк славяно-русской библиографии" [М., 1871. Вып. 1. IVс., 388 стб.]. Издан посмертно и, как свидетельствует второй титульный лист, с дополнениями А.Ф.Бычкова и А.Е.Викторова. Как и у И.П.Сахарова, основу "Очерка..." составил "Хронологический указатель славяно-русских книг церковной печати с 1491 по 1864 г.", только охватывающий более широкий временной период и с дополнениями отразивший 4705 изданий кирилловской печати.

Естественно, акцент исследователей на рукописную и печатную книгу кирилловского письма сказался и на созданных ими пособиях библиографии второй степени. На этом основании Н.В.Здобнов и сделал свой обобщающий вывод, что все эти работы неполны, причем бросается в глаза тщательный учет описаний рукописей и отсутствие "Указателя вновь выходящих книг" - первой государственной библиографической регистрации [История русской библиографии... С. 288].

И все же П.И.Кеппена, И.П.Сахарова и В.М.Ундольского следует считать пионерами библиографии русской библиографии. А опыт первопроходцев всегда труден, потому им простительны все допущенные погрешности. Подлинным основоположником библиографии второй степени в нашей стране справедливо называют Г.Н.Геннади.

"Литература русской библиографии" Г.Н.Геннади

Предыстория создания этого труда очень похожа на замыслы И.П.Сахарова и В.М.Ундольского. Правда, Г.Н.Геннади (1826-1880) больше интересовала не славяно-русская книга и библиография, а книга и библиография гражданской печати. Он задался целью составить репертуар русской книги, тем более что к середине XIXв. уже была осознана недостаточность единственного тогда до конца реализованного репертуара русской книги В.С.Сопикова. В этой связи Н.В.Здобнов [История русской библиографии... С. 330] указывает на неопубликованное письмо Г.Н.Геннади М.Н.Лонгинову в 1856 г., где он предлагал своему адресату совместно организовать большой коллектив для составления названного свода. При этом сообщал, что он уже разрезал и наклеил на "листочки" почти все важнейшие библиографические указатели книгXIXв. и просил М.Н.Лонгинова взять на себя работу по книгамXVIIIв.

Но ни М.Н.Лонгинов, ни другие, хотя в пользу этого замысла в разное время высказывались Н.Г.Чернышевский, Н.А.Добролюбов, С.А.Соболевский, В.И.Межов и др., Г.Н.Геннади не поддержали. Ему пришлось одному и по-своему заняться решением проблемы репертуара русской книги. А сначала заняться библиографическим обеспечением возможного решения, тем более, как он сообщал в письме, картотеку ("листочки") библиографических указателей XIXв. он уже составил. В итоге через два года был опубликован выдающийся труд Г.Н.Геннади "Литература русской библиографии" [СПб., 1858. 196 с.]. Он охватывал период с 1710 г., т.е. с момента введения гражданской печати и появления по этому поводу первого библиографического пособия "Реестр книгам гражданским...", и до года выхода в свет. В хронологической систематизации (погодно) и по тематическим отделам были помещены преимущественно аннотации библиографических книг и статей к более чем 560 названиям (около 300 авторов).

Издание снабжено предисловием и послесловием. В предисловии автор характеризует цель, содержание, структуру своего труда. Цель - приведение в известность и указание в систематическом списке по возможности "всего, что напечатано в России по предмету библиографии, в книгах, брошюрах и статьях в журналах и газетах". Содержание труда обусловлено пониманием библиографии в широком смысле как "книговедения или книгознания и по смыслу ее названия как книгоописания". Поэтому указаны как статьи об этом предмете, так и все собственно библиографические работы, т.е. всякого рода каталоги или списки книг и статей и словари писателей, в каком бы объеме и виде они ни явились. Кроме произведений по преимуществу и существенно библиографических учтены все труды русских библиографов, содержанием своим подходящие под ведение библиографии, понимаемой в широком смысле. Отсюда структура издания: указаны книги или статьи, имеющие предметом, во-первых, историю книжного производства в древности и книгопечатания; во-вторых, описание и историю библиотеки; в-третьих, торговлю книгами и библиофильство, библиоманию и, наконец, известия о русских библиографах, типографах и книгопродавцах. Более конкретно содержание труда раскрывает уже простой перечень отделов: Общие сведения о библиографии. - Библиографические летописи в России. - Частные библиографии... - Описание редких и старинных книг. - Журналистика. - Словари русских писателей. - История и описание библиотек. - Книгопечатание. - Книжное дело в древности. - Книжная торговля. - Библиофилия и библиомания. - Сведения о русских библиографах, типографах и книгопродавцах. - Собрания библиографических статей и смесь.

В послесловии Г.Н.Геннади еще раз излагает суть своего понимания библиографии в "собственном и тесном смысле" как "книгоописание", т.е. учет и исчисление (статистика) книг и рукописей. И его труд, и возможное его продолжение должны служить главной цели - созданию "полной русской библиографии". Но теперь нужна "опись, сделанная по самим книгам, а не по прежним каталогам". Для достижения этой цели Г.Н.Геннади предлагает всем заинтересованным участвовать в издании журнала "Библиографические записки", который и создан для того, чтобы служить средоточием и органом для трудов и заметок русских библиографов, для собирания материалов по истории русской литературы, науки и просвещения.

О труде Г.Н.Геннади положительно отозвался в своей рецензии "Современник". Автор ее не известен, но и Н.В.Здобнов [История русской библиографии... С. 330-331], и С.А.Рейсер [Хрестоматия по русской библиографии... С. 235] считают ошибочным приписывание ее Н.А.Добролюбову. Важно, что в рецензии дана правильная оценка необходимости создания пособий по библиографии второй степени и это связывается с составлением репертуара русской книги. В то же время высказывается сомнение, что, несмотря на обилие уже имеющихся библиографических материалов, "еще далеко то время, когда составлен будет полный указатель всем книгам, изданным в России, и всем статьям, помещенным в периодических изданиях, и нам придется еще долго обращаться для справок к частным библиографическим трудам" [цит. по: Рейсер С.А. Указ. соч. С. 235].

В анонимной статье (под инициалом "М"), опубликованной в журнале "Атеней" [1858, № 43. С. 504-505], также дается положительная оценка труду Г.Н.Геннади: "Цель обширная и должно сказать, что она достигнута прекрасно. Несколько пропусков и промахов не уменьшают достоинства "Описи". Причем до этого анонимный автор излагает свое понимание библиографии в узком смысле почти словами Г.Н.Геннади. В частности, подчеркивается необходимость библиографии для каждого ученого.

Как можно судить, на примере "Литературы русской библиографии" Г.Н.Геннади российская общественность еще раз осознала роль библиографии, в данном случае - библиографии второй степени. Этот труд не теряет своей значимости и в наши дни, так как отражает достижения русского книговедения за целую эпоху в 150 лет. И понадобится еще 55 лет, чтобы началось печатание другого выдающегося труда по библиографии русской библиографии Б.С.Боднарского (см. табл. 13). А пока она будет перебиваться случайными опытами библиофилов и специальными работами справочно-энциклопедического характера.

Библиография второй степени в энциклопедических

изданиях конца XIX- началаXXв.

В общем носила выборочный характер. Но авторами этих публикаций были выдающиеся по тому времени книговеды и библиографы. В первую очередь, следует назвать А.Е.Яновского и Н.М.Лисовского. Первый из них опубликовал свой труд "Библиография" в "Энциклопедическом словаре" Брокгауза и Ефрона [СПб., 1891. Полут. 6. С. 709-785], второй - аналогичную статью в "Большой энциклопедии", изданной т-вом "Просвещение" [СПб., 1903. Т. 3], но еще ранее был выпущен оттиск с дополнениями [СПб., 1900. VI, 52 с.]. Обе эти работы представляют собой систематические обзоры русской и иностранной литературы по всем отраслям знаний с краткими экскурсами в историю библиографии. Н.В.Здобнов особенно хвалит обзор А.Е.Яновского: "сделан с большим знанием материала", "один из лучших существующих на русском языке дореволюционных обзоров библиографической литературы" [История русской библиографии... С. 532].

В "Энциклопедическом словаре" бр. Гранат [М., 1911. Т. 5. Стб. 549-551] сначала появилась статья "Библиография" Б.С.Боднар-ского, а затем продолжена [Там же. 1911. Т. 6. Прил.: С. I-III] коллективом авторов (всего 18 человек), среди которых К.Тимирязев, А.Фортунатов и др. В "Новом энциклопедическом словаре" Брокгауза и Ефрона [СПб., 1912. Т. 6] статья "Библиография" состояла из двух частей: иностранная часть за подписью некоего "М.М." ( М.М.Марголина) повторяла соответствующий раздел обзора А.Е.Яновского; русская часть (Библиография русская. Стб. 432-502) была составлена П.К.Симоии, который также всецело использовал труд А.Е.Яновского, но дополнил его некоторыми новыми материалами за прошедшие двадцать лет (1891-1911), исключив, однако, пособия по отраслевой и краевой библиографии.

В любом случае традиция отражения библиографии второй степени в энциклопедических изданиях с начала XXв. в России стала обязательной. В этот же период насущной остается необходимость в универсальной библиографии русской библиографии. Наряду с этим предпринимаются попытки и в разработке ее новых направлений.

Все многообразие опытов библиографии второй степени подтвердило, в конце концов, тот принцип, что рекомендация возможна тогда, когда есть учет и оценка библиографической литературы. Как мы уже отмечали, во всех направлениях библиографии необходим, в первую очередь, текущий учет и соответствующая информация о новых изданиях. В этом отношении, можно сказать, выдающуюся роль сыграл труд Б.С.Боднарского "Библиография русской библиографии".

"Библиография русской библиографии" Б.С.Боднарского

Как считает М.В.Машкова [История русской библиографии... С. 401-403], это было крупное событие в организации и становлении текущей библиографии русской библиографии, предшественником которого можно считать уже названный ежегодник библиографии второй степени А.Д.Торопова за 1908 г. По ее мнению, труд Б.С.Боднарского примыкал к ретроспективной библиографии Д.В.Ульянинского и как бы продолжал ее хронологически, но только хронологически, так как по своему содержанию он значительно шире учитывал все типы и виды библиографии, все ее отрасли и направления. В мировой библиографической практике это была первая, систематически публикуемая, организованная в научных целях, текущая национальная библиография второй степени. Системы учета текущей библиографии в таких странах, как Германия, Франция, Англия, сложились позднее, в основном в промежутке между двумя мировыми войнами [см.: Симон К.Р. История иностранной библиографии. С. 690-699].

Б.С.Боднарский (1874-1968) окончил юридический факультет Московского университета (1901) и Археологический институт (1910). Член Русского библиографического общества при Московском университете с 1909 г., его секретарь с 1910 г., председатель в 1920-1929 гг., редактор издававшегося обществом журнала "Библиографические известия". В советское время - заслуженный деятель науки РСФСР, организатор и первый директор Российской центральной книжной палаты, доктор педагогических наук, профессор [подробнее о нем: Заслуженный деятель науки Богдан Степанович Боднарский: Ст. о его деятельности и список трудов. М., 1963; Клевенский М.М. Богдан Степанович Боднарский (1874-1968)//Сов. библиогр. 1969. Вып. 1]. Основным его трудом стала "Библиография русской библиографии".

Первый вариант ее публиковался из месяца в месяц на страницах журнала "Библиографические известия" (1913-1925, 1929). Использовались аннотации и библиографическая систематизация по УДК. Учет осуществлялся по "Книжной летописи", а также по периодическим изданиям, в первую очередь библиотечно-библиографического характера, а также выборочно привлекалась специальная, особенно педагогическая, периодическая печать. Отражает библиографические работы в широком смысле (по Г.Н.Геннади), т.е. включает и книги, и статьи, и рецензии, а также все собственно библиографические пособия (вплоть до листовок в 1 с.). За период 1913-1917 гг. составилась картотека в 4368 названий. Доведенный и опубликованный сначала до 1929 г. (исключая 1926-1928 гг.) - момента издания "Библиографических известий" - труд Б.С.Боднарского уже составил 7952 названия.

После закрытия журнала работа была доведена без перерывов до 1937 г. В итоге за период 1913-1937 гг. (25 лет) работа насчитывала 9300 названий. В виде картотеки она была передана и теперь хранится в РГБ. Существенно и другое: опубликованные материалы были сгруппированы с использованием оттисков в четыре тома. Другими словами, труд Б.С.Боднарского, помимо двух - текущего журнального и картотечного вариантов, приобрел и третий - ретроспективный вариант. По томам он распределялся следующим образом: Т. 1. 1913-1917. М., 1918. 448 с. 4368 назв. кн. и ст.; Т. 2. 1918-1922. М., 1923. 115 с. 880 назв.; Т. 3. 1923-1925. М., 1926. 206 с. 1745 назв.; Т. 4. 1929. М., 1930. 111 с. 959 назв. Это многотомное издание было распределено по многим крупнейшим библиотекам страны.

Труд Б.С.Боднарского получил высокую оценку среди библиографов нашей страны. В частности, П.Н.Берков поставил его "в самый первый ряд лучших наших трудов по библиографии" [Заслуженный деятель науки Богдан Степанович Боднарский. С. 10].

В заключение следует подчеркнуть, что библиография второй степени в дореволюционной России получила достаточно поступательное развитие. В разных вариантах, начиная от труда Г.Н.Геннади "Литература русской библиографии" (1858) и кончая "Библиографией русской библиографии" (1913-1937) Б.С.Боднарского, был охвачен весь ретроспективный период ее развития с 1710 г. В рамках ее разработки использованы все основные жанры библиографических пособий - списки, указатели, обзоры, все необходимое функциональное разнообразие библиографии - учетной, критической и рекомендательной. Труд Б.С.Боднарского послужил основой для создания советской системы библиографии второй степени, основу которой сначала составил ежегодник "Библиография советской библиографии", а теперь - "Библиография российской библиографии". Задача заключается в том, чтобы по дореволюционному опыту библиография второй степени не ограничивалась только учетом библиографической литературы, а отражала бы все многообразие видов библиографии, в широком понимании библиографической продукции, как это делали Г.Н.Геннади, Б.С.Боднарский и другие видные русские библиографы.

Становление и развитие русской дореволюционной библиографии, особенно практики ее функциональных видов, плодотворно сказались на возникновении и формировании библиографической науки - библиографоведения.