Заключение

Общественный характер творчества Серова проявляется уже в конце 1880-х -- первой половине 1890-х годов, когда, преодолевая сложности, связанные с работой над заказным портретом, инородные воздействия и влияния, он начинает вырабатывать индивидуальный стиль и уточняет свои мировоззренческие позиции. Для его дальнейшего развития одинаково важными оказываются и портреты Мазини, Таманьо, Левитана, прямо утверждающие человеческие ценности, и портреты вел. кн. Павла Александровича или Боткиной, где Серов нащупывает подход к проблеме критической характеристики. Эта проблема с большой силой решается и в портретах начала XX века, в частности, в портрете М. А. Морозова. Связанный с принципами Перова, Крамского, Репина, портрет этот стал новым звеном в традициях критического реализма, в традициях требовательного, неподкупного отношения к человеку.

Проблема характеристики в творчестве Серова тесно связана с проблемой эстетического совершенства. Юсуповский цикл дает представление о тех высотах художественного мастерства, которые были им завоеваны. В юсуповских портретах одинаково значительны и тонкость подтекстовой иносказательной характеристики, и тонкость, с которой решаются проблемы композиции, формы, стиля. Психологическая проницательность, глубина мировоззрения и мастерство -- на этой основе будет развиваться и дальнейший путь художника.

Будучи в полной мере судьей своей эпохи, истолкователем ее социальной психологии, объективным и часто суровым критиком, Серов с не меньшей силой чувствовал и те черты человека, которые казались ему необходимыми, идеальными. Ему было суждено достигнуть вершин героического портрета и создать портрет М. Н. Ермоловой, работу, не имеющую аналогий в мировой портретной практике и в то же время тесно связанную с гуманистическими устоями русской культуры. Мир детства, обаяние красоты, лирический контакт человека с природой также были воплощены художником с убеждающей силой чувства.

Творчество Серова неотделимо от его времени. Рядом с ним, взаимно обогащая друг друга, работали такие талантливые мастера, как М. Врубель и К. Коровин, К. Сомов и В. Борисов-Мусатов, а чуть позднее К. Петров-Водкин, И. Машков, М. Сарьян. Создавались оригинальные концепции пространства, новые представления о цвете, о возможностях композиции и фактуры -- все это расширяло традиционные представления об искусстве. И Серов--автор "Юсуповой" и "Ермоловой", "Иды Рубинштейн", "Орловой", "Голицына" (а не только "Похищения Европы") оказывается здесь равным среди первых. Его индивидуальная стилистика и особенно решение проблем композиции стали предметом изучения как для его учеников, так и для многих других мастеров, оказали воздействие, выходящее за пределы живописи.

Но важнейшей для Серова всегда оставалась та сторона портретной проблематики, которая была связана с этическими, психологическими, нравственными установками, с необходимостью выявлять социальные основы личности, утверждать гуманистические нормы и идеалы. И делал он это с огромной силой, ибо нес в себе высокое представление о человеке, об искусстве, соотносил то, что есть, с тем, что должно быть, реальное -- с идеальным, современное -- с классическим.

Вот уже без малого сто лет в зале Третьяковской галереи висит полотно В. А. Серова -- у ствола старой липы сидит девушка. Спокойным взглядом лучистых голубых глаз, уютной позой отдыхающего человека и нежным румянцем симпатичного, доброго лица она как будто бы внушает зрителям: "Все хорошо! Видите, как ласково светит солнышко, какие славные зайчики пробиваются от него сквозь листву, слышите тишину старого парка? Очень мне хорошо здесь, и вы, стоящие передо мной, мне очень милы".

И зритель отходит от портрета с приятным чувством -- вот повидался с хорошим, добрым человеком... Друг художника -- Игорь Эммануилович Грабарь вспоминал, как незадолго до кончины Серов, будучи в галерее, долго стоял перед этой своей картиной, "пристально ее рассматривал и не говорил ни слова, потом махнул рукой и сказал, не столько мне, сколько в пространство: "Написал вот эту вещь, а потом всю жизнь, как ни пыжился, ничего уж не вышло, тут весь выдохся". И добавил: "И самому мне чудно, что это я сделал. Тогда я вроде как с ума спятил. Надо это временами -- нет-нет да малость и спятить. А то ничего не выйдет". Грабарь, уже после смерти Серова, написал об этой картине: "Эта вещь до такой степени совершенна, так свежа, нова и "сегодняшне", что почти не веришь ее дате-- 1888 году... Эта вещь была создана в минуту необычайного подъема, в редчайшем и подлиннейшем творческом экстазе..." О достоинствах, художественном значении, манере, стиле этого замечательного живописного полотна написано и опубликовано множество работ -- популярных, учебных, искусствоведческих. Лицо этой девушки стало знакомым для очень многих.

Список литературы

1. Г. С. А р б у з о в. Серов и Горький (1905) .-- В кн.: Революция 1905 года и русская литература. М.--Л., 1956.

2. Б. В. Асафьев. Русская живопись. Мысли и думы. Л. -- М., 1966.

3. А. Бакушинский. Наследие В. А. Серова.-- Искусство, 1935, № 4.

4. Э. Голлербах. В. Серов. Жизнь и творчество. Пг., 1924.

5. И. Э. Грабарь. Две годовщины. Врубель-- 1910. Серов -- 1911. Среди коллекционеров, 1922, № 2.

6. И. Э. Грабарь. Валентин Александрович Серов. Жизнь и творчество