Римский скульптурный портрет, его специфика и эволюция.

Портретная пластика периода Римской империи характерна своей яркой реалистичностью. В портретах этого времени мы «читаем» всю жестокую историю Рима: произвол ее правителей, праздный быт утратившей интерес к общественной деятельности римской знати, о которой Ювенал писал: «Свирепей войн налегла на нас роскошь». Развитие скульптурного портрета эпохи Империи прошло несколько стадий: глубокий интерес к человеческой лич­ности и тонкую характеристику человеческих чувств или их трезвую реалистическую оценку (I в., вторая половина, например, портреты Веспасиана, Вителлия), стремление создать идеал, подобный гре­ческому (II в.— эпоха Адриана, например, изображения любимца императора Антиноя), и сатирический, обличительный пафос пор­третов последних веков существования Рима (III—IV вв.). Менялся и выразительный язык скульптуры. Зрачок, окрашиваемый в пор­третах I в., со II в. стали намечать пластически; употреблялась полировка мрамора. В III—IV вв. появляется техника насечки, подчеркивающая шероховатость мрамора, упрощается скульптур­ная моделировка. Географическая пестрота римского мира, варваризация армии, особенно усилившаяся после эдикта Каракаллы о распростра­нении прав римского гражданства (212 г.), по­родила много портретов людей неримского проис­хождения. Глубокой тон­кой психологичностью, элегической грустью пора­жает высокоодухотворен­ный образ женщины в портрете, условно называе­мом портретом сириянки.

Около 170 г. была от­лита конная статуя импе­ратора Марка Аврелия, послужившая образцом для последующих евро­пейских монументов. В XVI в. Микеланджело по­ставил ее в центре площа­ди на Капитолии. «Философ на троне», стоик, Марк Аврелий изображен как бы в глубоком раздумье. В своем дневнике он писал: «Время человеческой жизни — миг, ее сущность — вечное течение, ощущение —смутно, строение всего тела —бренно, душа —не­устойчива, судьба — загадочна, слава — недостоверна».

Со второй половины II в. глубокий экономический и социаль­но-политический кризис, в который вступает Римская империя, порождает среди прочих и конфликт между индивидом и обществом. И это находит отражение в портрете.

III век — период кровавых гражданских войн в истории Рима. Рабовладельческий способ производства (а с ним и рабовладельче­ское мировоззрение) исчерпывает себя, идет бурное расслоение в рабовладельческом классе, появляются свободные арендаторы — колоны, складываются элементы новых форм существования, пред­восхищающие феодализм, но развитие их тормозится рабовладель­ческими отношениями.

В середине III в. варвары вторглись в римские провинции, с востока наступали персы. Города гибли от эпидемий, голода, зем­летрясений. Скульптурный портрет этого времени полон жестокими и грубыми образами, навеянными самой жизнью. Императоры, поднятые на щит копьями солдат, «фракийцы» и «аравитяне», не жили интересами государства, они проводили время в походах и редко умирали своей смертью.

Их скульптурные изображения глубоко правдивы, жизненны и беспощадно разоблачительны. Это исторические документы эпохи, выраженные языком искусства. Мучительное раздумье, страх, неу­веренность, отчаяние на лицах в этих портретах отражают трагиче­ские противоречия века (портрет Филиппа Аравитянина). Несом­ненно, огромные пространства античного мира дали возможность развиться разным школам. Но в целом римская скульптура с конца III в. теряет чувство гармонии, столь свойственное античному мировосприятию. Рельефы триумфальных арок, саркофагов, алта­рей беспокойны по настроению, перегружены деталями, в них отсутствует ясность композиции, фигуры деформированы, сами формы измельчены.