Женские образы

Прерафаэлиты создали в изобразительном искусстве новый тип женской красоты — отрешённый, спокойный, таинственный, который позже разовьют художники стиля модерн. Женщина на полотнах прерафаэлитов — средневековый образ идеальной красоты и женственности, ей восхищаются и поклоняются. Особенно это заметно у Россетти, которого восхищали красота и загадочность, а также у Артура Хьюза, Милле, Бёрн-Джонса. Мистическая, губительная красота, позже нашла выражение у Уильяма Уотерхауса. В этом плане знаковой можно назвать картину «Леди из Шалотта» (1888), до сих пор остающаяся одним из самых популярных экспонатов галереи Тейт. Она основана на поэме Альфреда Теннисона. Многие живописцы (Холман Хант, Россетти) иллюстрировали произведения Теннисона, в частности, «Леди Шалотт». История повествует о девушке, которая должна оставаться в башне, находясь в изоляции от окружающего мира, и в тот самый момент, когда решается на побег, она подписывает себе смертный приговор.

Образ трагической любви был притягателен для прерафаэлитов и их последователей: в конце XIX—начале XX века на тему «Леди Шалотт»было создано более пятидесяти картин, а название поэмы превратилось во фразеологизм. Прерафаэлитов привлекали, в частности, такие темы, как душевная чистота и трагическая любовь, безответная любовь, недостижимая девушка, женщина, погибающая ради любви, отмеченная позором или проклятьем, а также мёртвая женщина необыкновенной красоты.

Была пересмотрена викторианская концепция женственности. Например, в «Офелии» Артура Хьюза или серии картин «Прошлое и настоящее» (англ. Past and Present, 1837—1860) Огастаса Эгга, женщина показана как человек, способный испытывать сексуальное желание и страсть, зачастую приводящую к безвременной кончине. Огастас Эгг создал серию работ, где показано, как разрушается семейный очаг после того, как открылась супружеская неверность матери. На первой картине женщина лежит на полу, уткнув лицо в ковёр, в позе совершенного отчаяния, а браслеты на её руках напоминают наручники. Данте Габриэль Россетти использует фигуру Прозерпины из древнегреческой и римской мифологии: молодая женщина, украденная Плутоном в подземное царство и отчаянно мечтающая вернуться на землю. Она съедает лишь несколько гранатовых семечек, но достаточно маленького кусочка пищи, чтобы человек навеки остался в подземном мире. Прозерпина Россетти — не просто красивая женщина с задумчивым взглядом. Она очень женственна и чувственна, а гранат в её руках — символ страстей и соблазна, которому она поддалась.

Одна из главных тем в творчестве прерафаэлитов — соблазнённая женщина, разрушенная безответной любовью, преданная возлюбленным, жертва трагической любви. В большинстве картин явно или неявно присутствует мужчина, ответственный за падение женщины. Как пример можно привести «Проснувшуюся стыдливость» Ханта или картину Милле «Мариана».

Аналогичная тематика прослеживается и в поэзии: в «Защите Гиневры»  Уильяма Морриса, в стихотворении Кристины Россетти «Быстрая любовь» в поэме Россетти «Дженни» (1870), где показана падшая женщина, проститутка, которая совершенно не обеспокоена своим положением и даже наслаждается сексуальной свободой.

Холман Хант, Милле,  много работали в жанре пейзажа. Определенной известностью также пользовались живописцыУ ильям Дайс, Томас Сэддон, Джон Бретт. Пейзажисты этой школы известны в особенности изображением облаков, унаследованным ими от знаменитого предшественника, Уильяма Тёрнера. Пейзаж старались выписывать с максимальной достоверностью. Хант так выразил свои мысли: «Я хочу рисовать пейзаж,.. изображая каждую деталь, какую смогу увидеть». А о картине Милле «Осенние листья» Рёскин говорил: «Впервые сумерки изображены настолько совершенно».

Живописцы делали скрупулёзные этюды тонов с натуры, воспроизводя их насколько возможно ярко и отчетливо. Эта микроскопическая работа требовала огромного терпения и труда, в своих письмах или дневниках прерафаэлиты жаловались на необходимость часами стоять под жарким солнцем, дождем, ветром, чтобы нарисовать, порой, очень небольшой отрезок картины. По этим причинам, прерафаэлитский пейзаж не получил широкого распространения, а затем ему на смену пришёл импрессионизм.

Прерафаэлитизм как художественное направление широко известен и популярен в Великобритании. Его также называют первым британским течением, достигшим мировой славы, однако, среди исследователей значение оценивается по-разному: от революции в искусстве до чистого новаторства в технике живописи. Существует мнение, что движение начиналось с попытки обновления живописи, а имело в дальнейшем большое влияние на развитие литературы и всей английской культуры в целом. Согласно Литературной энциклопедии, в виду своего утонченного аристократизма, ретроспектизма и созерцательности их творчество мало воздействовало на широкие массы.

Несмотря на кажущуюся обращённость в прошлое, прерафаэлиты содействовали утверждению стиля модерн в изобразительном искусстве, более того, их считают предшественниками символистов, порой даже отождествляя тех и других. Например, что выставка «Символизм в Европе», перемещавшаяся с ноября 1975 по июль 1976 года из Роттердама через Брюссель и Баден-Баден в Париж, приняла за исходную дату 1848 год — год основания Братства. Поэзия прерафаэлитов повлияла на творчество французских символистов Верлена и Малларме, а живопись — на таких художников, как Обри Бердслей, Уотерхаус, и менее известных, как Эдвард Хьюз или Кальдерон. Некоторые даже отмечают влияние прерафаэлитской живописи на английских хиппи,^[7] а Бёрн-Джонса^[42] — на молодого Толкина. Что интересно, в юности Толкин, вместе с друзьями организовавший полутайное общество «Чайный клуб», сравнивал их с прерафаэлитским братством.^[43]

В России первая выставка работ прерафаэлитов, организованная аукционным домом «Кристис», проходила с 14 по 18 мая 2008 года в Третьяковской галерее