«Образование не-художников

В настоящее время суть искусства стала настолько сложной, что представляются очевидными следующие постулаты:

—луноход превосходит любые устремления современной архитектуры;

—трансляция переговоров между космическим центром в Хьюстоне и Apollo 11 намного интереснее, чем любая современная поэзия;

—при этом помехи, гудки и сбои связи превосходят исполнение электронной музыки в концертных залах;

482

—любительские видеозаписи, снятые антропологами в резервациях, гораздо интереснее самых известных андеграундных фильмов;

—почти все заправочные станции (например, в Лас-Вегасе), созданные из яркого пластика, стекла и стали,

—самая выдающаяся архитектура современности;

—сомнамбулические движения покупателей в супермаркете гораздо выразитель нее, чем любые инновации современного танца;

—содержимое заводских помоек и тот скарб, что находится у нас под кроватями, впечатляют сильнее, чем тот мусор, что экспонируют актуальные выставки;

—следы, что покрывают небесную гладь в ходе ракетных испытаний, — эти неподвижные радуги, каракули даже невозможно сравнить с работами художников, исследующих свойства газообразных веществ;

—война во Вьетнаме и суд над «Чикагской восьмеркой» зрелищнее, чем любой спектакль;

—что... и т.д. и т.д.

Не-искусство — в большей мере искусство, чем само искусство»1.

Один из значимых парадоксов «продвинутого» эстетического сознания, свидетельствующий о многом; и в частности — о принципиально переходном характере пост-культуры, когда художественно-эстетическое сознание, уставшее от бесконечных экспериментов в предельно бездуховных и антиэстетических пространствах, ищет отдохновения («интереса») в обыденной действительности, рассматриваемой под эстетическим углом зрения — в неискусстве.