1.3. Основные принципы библиографии

Наряду с общественными функциями библиографии, которые можно считать "предвечными", постоянно действующими, поэтому всякие научные новации по отношению к ним следует принимать осторожно, аналогичный нормативный характер носят и основные принципы библиографии. Согласно современным логико-философским представлениям под принципом понимается основополагающее первоначало (основное положение, исходный пункт, предпосылка) какой-либо теории, концепции. Принципы являются составной частью методологии научного познания. Более того, считается, что наиболее важным структурным элементом научной теории является именно принцип, связывающий все другие элементы теории в единое целое, в стройную систему.

Принципы должны удовлетворять двум условиям: во-первых, они не должны находиться в логическом противоречии друг с другом, и, во-вторых, принцип меньшей степени общности конкретизирует принцип большей степени общности. Это важно учитывать, так как теория обычно строится на основе нескольких принципов различной или одинаковой степени общности. Особое место занимают принципы диалектического познания, которые играют важную направляющую, методологическую роль в формировании любой научной теории. Например, крае-угольным камнем материалистической теории познания является принцип отражения, играющий важную роль в понимании информации и информационных процессов в обществе [подробнее см.: Павлов Т. Теория отражения. М., 1949. 522 с.; Урсул А.Д. Отражение и информация. М., 1973. 231 с.].

В качестве принципа как основы, предпосылки какой-либо теории или концепции может выступать также идея - высшая понятийная форма познания действительности. Понятия "принцип" и "идея" однопорядковые. Но если в теории может быть несколько принципов, то идея, лежащая в основе ее, одна [подробнее см. в работах П.В.Копнина: Диалектика как логика и теория познания. М., 1973; Диалектика, логика, наука. М., 1973]. В качестве принципа может выступать и закон - внутренняя и необходимая, всеобщая и существенная связь предметов и явлений объективной действительности. Во многом это объясняется тем, что понятие закона примыкает к понятию сущности: закон и сущность - понятия однородные (однопорядковые) или, вернее, одностепенные, выражающие углубление познания человеком явлений мира [подробнее см.: Друянов Л.А. Место закона в системе категорий материалистической диалектики. М., 1981. 144 с.].

Наконец, в качестве принципа может выступать и метод. Их роднит определенная стандартность, однозначность. В указанных выше работах П.В.Копнина методы рассматриваются как правила действия, стандартные и однозначные; нет стандарта и однозначности - нет правила, а значит, нет метода, нет и логики. Конечно, правила меняются, ни одно из них не является единственным и абсолютным, но поскольку оно правило для действия субъекта, то должно быть определенным и стандартным. Только следует учитывать, что в отличие от метода принцип - это еще и норма, нормативное действие, указывающее на обязательность его реализации. В частности, сам термин "норма" происходит из латинского языка и переводится на русский язык как "руководящее начало", "правило", "образец", "точное предписание", "мерило".

В специальной литературе нет пока более четкой трактовки принципа. Будем считать, что наряду с его логической, теоретической и методологической значимостью определяющим является нормативная обязательность. Эти качества в полной мере присущи и принципам библиографии.

Традиционно в библиографии основное внимание уделялось трем принципам: партийности, научности и народности. На современном этапе развития науки о библиографии (библиографоведения) этого уже недостаточно. На наш взгляд, к ним следует прибавить еще несколько принципов: деятельности, коммуникативности, системности.

Принцип партийности в библиографии обусловлен уже ее информационным и, значит, идеологическим, мировоззренческим характером. Это усугубляется еще и управленческой функцией библиографии в информационной деятельности, что связано с необходимостью определенного воздействия на индивидуальное и общественное сознание. В широком смысле под партийностью понимается принцип поведения людей, деятельность организаций и учреждений, орудие политической и идеологической борьбы. В классовом обществе высшей организационной формой такой борьбы является политическая партия. Именно она, выражая интересы какого-либо общественного класса или слоя, объединяет их наиболее активных представителей и руководит ими в достижении определенных целей и идеалов, прежде всего в борьбе за обладание политической властью.

Говоря словами В.И.Ленина, "самым цельным, полным и оформленным выражением политической борьбы классов является борьба партий" [Полн. собр. соч. Т. 12. С. 137]. Именно В.И.Ленину принадлежит приоритет в разработке принципа партийности в отечественной библиографии. Определяющую роль в этом отношении играет его рецензия на второй том труда Н.А.Рубакина "Среди книг" и такие работы, как "О большевизме", "Библиография марксизма" и др. [Там же. Т. 22. С. 279-280; Т. 25. С. 111-114; Т. 26. С. 43-93]. Многие видные советские библиографы посвятили анализу ленинских библиографических работ, в том числе и принципу партийности, свои исследования. Значение ленинских работ о партийности не теряет своей актуальности в современных условиях перестройки социолистического общества на условиях рыночных отношений.

Правда, сейчас некоторые специалисты с учетом того, что В.И.Ленин проводил в своих работах принцип большевистской (коммунистической) партийности, вообще отрицают действенность принципа партийности. Но исторический опыт библиографии подтверждает, что результаты ее деятельности, особенно при реализации оценочной и рекомендательной функций, всегда носили характер "борьбы идей". Вспомним в этой связи знаменитые "списки истинных и ложных книг", которые возникли вместе с формированием канонического христианства, которые систематически обновлялись и которым в обязательном порядке следовали все христиане; иначе - аутодафе, сожжение вместе с читаемыми книгами. А ведь религия в любой ее форме - это самая первая идеология, способ мировоззрения в истории человечества.

И современное, так называемое свободное, демократическое общество далеко не ушло от этой традиции и необходимости. И сегодня идет острая борьба за лидерство, за обладание пусть и четвертой, но властью - информационной. Победа здесь - прямой путь к политической, верховной власти. Последняя хорошо усвоила, что идеи, которыми овладевают массы, становятся материальной силой. Поэтому и в свободном обществе верховная власть под всяческими предлогами вводит цензуру, оказывает силовое и экономическое давление на средства массовой информации, чтобы борьба идей велась в нужном направлении.

Для большей наглядности и убедительности можно обратиться к истории российской библиографии. Например, самый решительный и всеми признанный реформатор Петр I, казалось, какое отношение мог иметь к библиографии? Оказалось - прямое! В 1723-1724 гг. при непосредственном участии царя (сохранилась правленная им рукопись) дважды издавался в Москве и Петербурге политический памфлет "Книги политические, которые продаются в Гаге", в котором для высмеивания различных событий в Европе, враждебных высказываний против России был использован жанр библиографии в виде реестра, списка книг: "...15. Петух общипанный и леопард усмиренный, басни ироические и совет к защищателям власти политической чрез ревнительного республикана... 21. О обучении царя Российского, книга Каролуса XII короля Швецкого, после смерти его издана и сочинена на имя Англии и Голландии кормилец его". Памфлет так профессионально был сделан под библиографию того времени, что некоторые специалисты долго считали его действительным библиографическим пособием.

Один из основоположников отечественной библиографии В.Г.Анастасевич считал началом возникновения ее появление в Европе повременных изданий (журналов и газет). В условиях все возрастающего обилия книг именно они ("трудолюбивые пчелы") решают задачу, "извлекая содержание, или сущность оных, судом своим предохранять других от обмана (выделено нами. - А.А.Г.) по пышным только названиям книг". По мнению В.Г.Анастасевича, библиограф достоин нашей благодарности за возможность пройти обширное поприще сведений, собранных им под одну точку зрения. И опять же: "Отвага сказать пред ученым светом свой суд должна служить порукою беспристрастия" [О библиографии//Улей. 1811. Ч. 1, № 1. С. 14-28].

Великие реформаторы русской художественной литературы А.С.Пушкин и Н.В.Гоголь вели в журнале "Современник" библиографический отдел "Новые книги". Причем публиковали не просто поквартальный учет вновь выходящих книг, а определенным образом комментировали результаты книгоиздания тех лет. Соответствующие оценки и выводы давались исходя из "общего итога книг": "Из сего реестра книг ощутительно заметно преобладание романа и повести, этих властелинов современной литературы. Их почти вдвое больше против числа других книг. Беспрерывным появлением в свет они, несмотря на глубокое свое ничтожество, свидетельствуют о всеобщей потребности. История заглядывает урывками в русскую литературу. Капитальных и больших исторических сочинений нет ни в переводах, ни в оригиналах. На статистику и экономию одни намеки. Даже в знаниях практических, не вторгающихся в быт литературный, заметно то же мелководие" [Современник, 1836. Т. 1. С. 318-319]. Мы потому и процитировали этот по существу библиографический обзор, что он будто написан не в 1836 г., а в наши дни, только "властелинами современной литературы" являются теперь не романы и повести, а детективы и порноиздания. И такой "итог книг" и соответствующие выводы из него можно получить только средствами библиографии.

Но особенно активно и целенаправленно использовали возможности библиографии в борьбе идей, в формировании мировоззрения в нужном направлении различного рода политические партии и движения - революционные демократы, народники, социал-демократы. Они хорошо понимали и эффективно использовали управленческую роль библиографии в системе четвертой власти - прессе (книжном деле, информационной деятельности, духовном общении).

Особенно интересен для нас опыт реализации принципа партийности в библиографии таких революционных демократов, как В.Г.Белинский, Н.Г.Чернышевский и Н.А.Добролюбов. В частности, В.Г.Белинский в своих ежегодных критических обозрениях художественной литературы и стремился влиять на ее развитие в духе революционных демократов. Причем, признавая важное общественное значение литературы, В.Г.Белинский все же пальму первенства отдавал книгопечатанию: "литература без книгопечатания - тело без души". Важное место он отводил "критике и библиографии, ученой и литературной". В частности, цитированный выше библиографический обзор из отдела "Новые книги" пушкинского "Современника" В.Г.Белинский квалифицировал как одну из "самых интересных статей" года, правда, затем оговаривая, что "она состоит больше в обещаниях, нежели в исполнении". В понимании В.Г.Белинского, библиография - это малая критика, или рецензия, в другом определении - "низшая, практическая критика, столь необходимая, столь важная, столь полезная и для публики и для журнала... Для журнала библиография есть столько же душа и жизнь, сколько и критика" [Полн. собр. соч. М., 1956. Т. 5. С. 637; Т. 2. 1953. С. 184; Там же. С. 48].

Свою лепту в развитие и эффективное использование принципа партийности в библиографии внесло и народническое движение. Это связано со стремлением народников сочетать свое "хождение в народ" не только с революционной, но и культурнической деятельностью. Для формирования мировоззрения у самых различных групп населения в нужном направлении они особенно активно использовали рекомендательную функцию библиографии, причем в таких оригинальных жанровых формах, как "каталог систематического чтения", "примерный библиотечный каталог", "программы домашнего чтения" и др.

Главное своеобразие народнического подхода состоит в стремлении исходить из идейных представлений, выявления культурного уровня, информационного обеспечения самого народа. В качестве примера можно указать знаменитый труд "Что читать народу?" [В 3 т. СПб.; М., 1884-1906], составленный кружком харьковских учительниц под руководством Х.Д.Алчевской. Характерно, что для его подготовки использовалось внеклассное чтение самих учащихся, для чего были разработаны специальные вопросники, велись дневники чтения, регулярные обсуждения прочитанного с составлением подробных отчетов, записи наблюдений и выводов самих учительниц.

Но особенно активно использовали принцип партийности в библиографии социал-демократы, причем представители всех основных течений этого политического движения - большевики, меньшевики, эсеры. Правда, большевики отличались особой активностью, о чем свидетельствуют библиографические работы самого большевистского лидера - В.И.Ленина. В этой связи показательна полемика вокруг известного труда Н.А.Рубакина "Среди книг" [2-е изд. М., 1911-1915. Т. 1-3]. Эта полемика может служить наглядным примером проверки на существование и действенность известного принципа партийности.

Говоря о принципах библиографии, мы просто не можем обойти вопрос о партийности. Тем более что сейчас, в условиях капиталистического реформирования ранее построенного в России социализма, принцип партийности стал притчей во языцех и в идеологии вообще, и в библиографии в частности. Одни теоретики отвергают его, но это противоречит опыту всемирной истории и нашей отечественной (см. приведенные выше примеры из истории). Другие считают его порождением большевизма и его бескомпромиссного идеолога - В.И.Ленина, т.е. низводят принцип партийности до частного случая. Но любой принцип, если это принцип, в том числе и партийности, универсален. И кто мешал или мешает другим партиям использовать его, наполнив конкретным содержанием в свете своей идеологии? Да, в условиях тоталитарного социализма он был абсолютизирован до политики одной партии, коммунистической. Но сейчас, в условиях многопартийности, можно наглядно и практически убедиться в жизнеспособности принципа партийности.

Принцип партийности - это объективная необходимость в духовной и, значит, информационной жизни общества. При его конкретной реализации возможны три основных варианта: во-первых, прямое следование в борьбе идей идеологии определенной партии (не одной-единственной, а одной из многих!); во-вторых, прикрытая полемика, или на словах - одно, а на деле - другое, что характерно для всякого рода ревизионизма или в случае абсолютизма одной партии, когда идеологическое противостояние превращается в монолог и, как естественное следствие, в подавление всякого инакомыслия, а также в идеологическое лицемерие; в-третьих, идеологический объективизм, т.е. стремление к независимой, вне- или надпартийной точке зрения, что чаще всего и ведет к эклектизму - механическому смещению различных точек зрения.

В любом случае принцип партийности - это не досужий домысел В.И.Ленина и большевиков, как считают некоторые современные идеологи, а объективная сущность духовной жизни общества, субъективной по своему первоначалу, и, значит, объективная сущность библиографии. Жить в современном обществе и игнорировать принцип партийности - пока нельзя. Принцип партийности в библиографии - это не только информационная, но и общественная (идеологическая, политическая, воспитательная, научная, эстетическая, нравственная и т.п.) активность каждого человека. Вопрос другой: реализуется он открыто или скрыто - в худшем виде полемики, борьбы идей.

Что касается принципа научности, то, на первый взгляд, название его несколько неудачно, так как получается, что могут существовать "ненаучные" принципы. На самом деле, все принципы - научные, в том числе и принцип партийности. В данном случае речь идет о том, что научное знание, научная деятельность - это лишь одна из составляющих общественной деятельности и соответственно каждой из ее отраслей. Но всякая деятельность в конечном итоге должна формироваться и развиваться на научной основе. Это в полной мере относится и к библиографической деятельности. В этом и заключается сущность принципа научности.

Естественным требованием его реализации служит необходимость развития соответствующей науки - в нашем случае библиографоведения. Как мы уже отмечали, условия для ее формирования в Западной Европе возникли в начале XVII в., в России - с основанием Академии наук (согласно подписанному Петром I закону - 1724 г., фактически - в конце 1725 г. при Екатерине I). Примечательно, что одной из обязанностей русских академиков было составление рефератов, прежде всего на иностранные издания, с целью последующего опубликования этих, как их тогда именовали, "экстрактов" в академических трудах. И с тех пор вплоть до нашего времени Российская академия наук много внимания уделяет библиографической деятельности. В частности, М.В.Ломоносов в середине XVIII в. написал (1754 г.) опубликованную затем (1755 г.) во французском переводе за рубежом специальную статью "Рассуждение об обязанностях журналистов при изложении ими сочинений...", посвященную научной методике составления рефератов и рецензий: "...Давать ясные и верные краткие изложения содержания появляющихся сочинений, иногда с добавлением справедливого суждения либо по существу дела, либо о некоторых подробностях выполнения. Цель и польза извлечений состоит в том, чтобы быстрее распространять в республике наук сведения о книгах... Журналы могли бы также очень благотворно влиять на приращение человеческих знаний...") [см.: Полн. собр. соч. М.; Л., 1952. Т. 3. С. 217-232]. Эта работа и в наше время не теряет своей научно-библиографической значимости.

Само российское библиографоведение (тогда библиография как наука) берет свое основополагающее начало в трудах В.Г.Анастасевича (1811) и В.С.Сопикова (1813), но подробнее об этом речь еще впереди. Важно также, что в начале XX в. библиография впервые стала предметом университетского преподавания. Это сделал видный русский книговед и библиограф Н.М.Лисовский в своих лекциях сначала в Петербургском (1913-1920), а затем и в Московском (1916-1920) университетах.

Естественно, не каждый библиограф обладает универсумом знаний по всем научным направлениям. Поэтому принцип научности требует привлечения к подготовке библиографических работ, насколько это возможно, широкого круга соответствующих специалистов. В этой связи напомним, что в указанной выше рецензии В.И.Ленин одним из упущений труда Н.А.Рубакина "Среди книг" как раз и считал недостаточно широкое (вернее, едва только начавшее применяться) обращение к специалистам по определенным вопросам. Н.А.Рубакин, будучи энциклопедистом по своим познаниям, может быть, в авторской запальчивости несколько игнорировал принцип научности, что недопустимо при составлении такого универсального библиографического пособия рекомендательного типа, каким было "Среди книг". Это он и сам признавал [например, в письме Г.В.Плеханову, см.: Машкова М.В. История русской библиографии начала XX в. (до октября 1917 г.). М., 1969. С. 196-197] и в отдельных случаях действительно привлекал таких достаточно авторитетных ученых своего времени, как Д.Н.Анучин, А.Н.Веселовский, Н.И.Кареев, В.И.Семевский и др.

С учетом особой важности библиографии в книжном деле, в информационной и, шире, общественной деятельности принцип научности в библиографии предполагает, что: 1) библиографическая деятельность должна осуществляться высококвалифицированными специалистами соответствующего профиля профессиональной подготовки; 2) основываться на самой совершенной универсальной методологии, каковой и является диалектика; 3) развиваться и совершенствоваться с учетом достижений современного научно-технического прогресса.

Принцип народности (или демократичности) определяет осуществление основной информационно-управленческой функции библиографии в интересах всех трудящихся. Это объясняется решающей ролью народа в общественно-экономическом развитии, в создании языка и духовной культуры.

В современных условиях все большего усложнения общественной жизни осознанность ее развития во многом зависит от информированности, которая является объективным условием человеческого существования. Отсюда все возрастающая роль принципа народности в информационной деятельности, в библиографии.

Принцип народности прежде всего предполагает, что библиографическая деятельность должна носить государственный, общественный характер. Именно при такой государственной централизации может быть наиболее эффективно реализована самая первая, определяющая функция библиографии - сигнальная (учетно-регистрационная). В нашей стране опыт государственной регистрации вновь выходящих книг официально осуществляется с 1837 г.: сначала непосредственно на страницах "Журнала министерства народного просвещения", а затем (с 1839 г.) в качестве особых "Библиографических прибавлений" к нему. Регистрация осуществлялась на основе обязательного экземпляра, поступавшего тогда в Императорскую публичную библиотеку в Санкт-Петербурге (ныне - Российская национальная библиотека). После 1855 г. в результате всякого рода неудачных опытов пришли к единственно правильному решению - издавать специальный журнал. Под названием "Книжная летопись" он издается с 1907 г. вплоть до наших дней.

В ходе февральской буржуазно-демократической революции 1917 г. был осуществлен еще один важный проект: создана Книжная палата, на которую возлагалась регистрация всех выходящих в стране произведений печати, издание "Книжной летописи", снабжение крупных книгохранилищ обязательным экземпляром. Еще более радикальные изменения в развитии государственного характера библиографии произошли после Октябрьской социалистической революции. Было принято изве-стное постановление Совнаркома от 30 июня 1920 г., подписанное В.И.Лениным, "О передаче библиографического дела в РСФСР Народному комиссариату просвещения". Тем самым и советской библиографии был придан государственный характер. В Москве была создана новая Российская центральная книжная плата (затем - Всесоюзная книжная палата, а теперь - Российская книжная палата). Аналогичные учреждения были организованы позже во всех союзных и некоторых автономных республиках СССР. По аналогии с "Книжной летописью" организуются журналы, отражающие другие виды произведений печати - периодические издания, изоиздания, картографические издания, рецензии, журнальные и газетные статьи и т.д. Причем республиканские книжные палаты издавали такого рода библиографические журналы на соответствующих национальных языках.

И тогда, и сейчас конституционно закреплено право каждого гражданина на доступ к государственным и общественным книгохранилищам и справочно-информационным фондам. Естественно, принцип народности не ограничивается только результатами осуществления сигнальной функции библиографии. В частности, такая отрасль библиографии согласно ГОСТ 16448-70 и стала называться "государственной", вместо ранее используемых терминов "учетно-регистрационная", "информационная" и т.п. Принцип народности требует еще большего разнообразия в библиографической продукции, реализующей две другие из основных функций библиографии - оценочную и рекомендательную. Оценочную функцию выполняет такая отрасль библиографии, которая в ГОСТ 16448-70 получила название "научно-вспомогательная" (ранее - "критическая"). Результатами реализации этой функции пользуются прежде всего специалисты соответствующих отраслей знаний и практики. Научно-вспомогательная библиография стала неотъемлемой частью целенаправленно создаваемой с 1966 г. в нашей стране Государственной системы научно-технической информации (ГСНТИ). В современных условиях перехода к рыночной экономике, к сожалению, от этой широко развернутой ранее системы сохранились лишь отдельные учреждения.

Особое внимание и в дореволюционной, и в советской России уделялось реализации рекомендательной функции библиографии. Эта специализированная отрасль библиографии и в ГОСТ 16448-70 сохранила свое прежнее название - "рекомендательная". Важность ее определяется тем, что она в первую очередь ориентирована на самый широкий круг потребителей информации. Именно здесь наиболее наглядно проявляется принцип народности. Сложились свои ведущие государственные центры, прежде всего Российская государственная библиотека (бывшая Государственная библиотека СССР им. В.И.Ленина) и Российская национальная библиотека (бывшая Государственная публичная библиотека им. М.Е.Салтыкова-Щедрина). С учетом специфики читательского адреса в рекомендательной библиографии сформировались свои особые жанры пособий в зависимости от возраста, образования, профессии и других социально-психологических характеристик. К сожалению, именно в рекомендательной библиографии сейчас наметился особо резкий спад, что свидетельствует о нарушении принципа народности. Поэтому необходимы решительные меры для устранения наметившегося кризиса в российской библиографии.

Важность и необходимость применения в библиографии принципа деятельности обусловлены уже тем, что библиография представляет собой одну из отраслей общественной (человеческой) деятельности [см.: Вохрышева М.Г. Библиографическая деятельность: Структура и эффективность. М., 1989. 199 с.]. В современной философии под деятельностью понимается специфически человеческая форма активного отношения к окружающему миру, содержание которой составляет его целесообразное изменение и преобразование. Другими словами, деятельность человека предполагает определенное противопоставление субъекта и объекта деятельности, т.е. человек (общество) как субъект деятельности противополагает себе объект деятельности как материал, который должен получить новую форму и свойства, превратиться из материала в продукт деятельности.

Всякая деятельность включает в себя определенную совокупность необходимых свойств и элементов: цель, средство, результат и сам процесс деятельности. Неотъемлемой характеристикой человеческой деятельности является ее осознанность, целенаправленность, целесообразность. Деятельность является реальной движущей силой общественного прогресса и условием самого существования общества.

Предлагаются различные классификации форм деятельно-сти: разделение на духовную и материальную (производственную), трудовую и нетрудовую, репродуктивную (получение уже известного результата известными же средствами) и продуктивную, или творческую (выработка новых целей и соответствующих им средств или достижение известных целей с помощью новых средств), и т.д.

Считается, что впервые наиболее развитую рационалистическую концепцию деятельности построил Гегель, но с позиций объективного идеализма. В этой концепции обстоятельному анализу подвергнута диалектика структуры деятельности, которая включает цель, средство и результат.

В современной философии и общественных науках предлагаются и другие типологические модели деятельности, которые, с одной стороны, все больший акцент делают на углубление представлений о человеческой личности, а с другой - на вычленение ряда компонентов и факторов, лежащих за пределами собственно деятельности, хотя и связанных с нею и влияющих на нее. В первом случае вместо рациональных компонентов целеполагания выдвигаются на первый план такие волюнтаристские и иррациональные начала, как воля, порыв и переживание. Во втором случае определяющий акцент делается на межличностных (общечеловеческих) компонентах культуры, которые выступают в качестве регуляторов деятельности и ее направленности, например учение о ценностях, концепция о роли знаковых структур и т.д.

Наконец, в условиях современного научно-технического прогресса, прежде всего в связи с кибернетизацией, технизацией, усиливается тенденция отказа от рассмотрения деятельности как сущности человека и единственного основания культуры. В этом отношении важно подчеркнуть, что в конечном итоге следует исходить из целостного понимания деятельности как органического единства рационально-чувственно-практических форм деятельности. Эта целостность синтезируется в понятии практики, включающем многообразные формы человеческой активности и ставящем во главу угла труд как важную форму деятельности. В частности, труд понимается как синоним или определенная разновидность деятельности, труд - это целесообразная деятельность человека, в процессе которой при помощи орудий труда он воздействует на природу и использует ее в целях создания предметов, необходимых для удовлетворения своих потребностей. В нашем случае следует только учитывать, что речь идет об информационной деятельности (труде), удовлетворении информационных потребностей, что реализуется и соответствующими средствами также информационного характера.

В истории познания понятие деятельности играло и играет важную роль: во-первых, мировоззренческого, объяснительного принципа, во-вторых, методологического основания ряда социальных наук, где деятельность человека становится предметом изучения. К таким общественным наукам относится и книговедение как наука о книге и книжном деле, и библиографоведение как наука о библиографической информации и библиографической деятельности. К сожалению, принцип деятельности еще недостаточно используется в современном библиографоведении. Здесь сделаны лишь самые первые шаги. Но есть и противники его, и рецидивы непоследовательного применения.

Именно это свойственно, например, библиографической концепции О.П.Коршунова, который неоправданно выступает против известной книговедческой формулы деятельности "автор - книга - читатель", обоснованной еще Н.А.Рубакиным [наиболее обстоятельно в монографии: Психология читателя и книги: Краткое введ. в библиолог. психологию. М., 1977. 264 с. Первое изд. - 1928 г.] и поддержанной затем А.М.Ловягиным [Основы книговедения. Л., 1926. С. 152-154]. Несколько модифицировав ее - "автор - документ - потребитель" (А-Д-П), О.П.Коршунов подчеркивает, что она "представляет собой частный случай более фундаментального, общего и простого отношения Д-П... Поэтому именно отношение Д-П является действительно исходным" [ Коршунов О.П. Библиография: Теория, методология, методика. С. 40]. Но в свете принципа деятельности получается как раз наоборот: отношение Д-П - лишь частный случай деятельности. Более того, без исходного отношения А-Д оно (Д-П) просто не существует. Такая ограниченность понимания библиографической деятельности, естественно, ведет и к недостаточности самой концепции, так как в ней вместо целостного понимания деятельности однобоко абсолютизировано именно отношение Д-П, которое, по словам самого же О.П.Коршунова, является одним из основных положений его библиографической концепции, "первоначальной клеточкой", исходным пунктом ("исходной абстракцией") теоретического воспроизведения системы документальных коммуникаций в целом и каждого из составляющих ее общественных институтов во всей их реальной конкретно-исторически обусловленной сложности [Там же. С. 39].

Подобное одностороннее или непоследовательное использование принципа деятельности стало устойчивой тенденцией в современном книговедении и библиографоведении. Например, самая авторитетная концепция И.Е.Баренбаума, трактующая систему книговедческих наук в целом, основывается на противоречивой формуле книжного дела: книга - книжное дело - читатель [подробнее см. в его работах: Книговедение в системе наук//Книга. Исслед. и материалы. 1985. Сб. 50. С. 72-83; Функциональный подход и его применение в книговедении//Книга и социальный прогресс. М., 1986. С. 122-131]. В итоге получается, что книжное дело возможно без производства ("автор") и потребителя ("читатель"), и даже без самой книги. Другой известный советский книговед и библиограф А.И.Барсук, опираясь на принцип деятельности и пытаясь обосновать место библиографоведения в системе книговедческих дисциплин, также исходит из усеченной формулы книжного дела: произведение (книга) - читатель [Барсук А.И.Библиографоведение в системе книговедческих дисциплин. М., 1975. С. 27-31].

Мы считаем необходимым вернуть принципу деятельности исходный, уже обоснованный в отечественном книговедении смысл [подробнее см.: Гречихин А.А. Книжное дело как система. М., 1990. 80 с.]. К тому же этот принцип активно разрабатывается и используется в самых различных направлениях современного обществоведения [см., напр.: Каган М.С. Человеческая деятельность. М., 1974. 328 с.; Дмитренко В.А. О методологическом значении деятельностного подхода к науке//Вопр. методол. наук. 1975. Вып. 5. С. 3-20; Наумова Н.Ф. Принцип деятельности в социологии: Методол. пробл. исслед. деятельности//Эргономика. 1976. Вып. 10. С. 128-142; Юдин Э.Г. Системный подход и принцип деятельности. М., 1978. 204 с.].

Классическая схема принципа деятельности определена следующим положением: "Без производства нет потребления, однако и без потребления нет производства, так как производство было бы в таком случае бесцельно" [ Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 12. с. 717. Более развернутое определение дано далее - на с. 726]. С учетом современного разделения труда российскими учеными предложена типовая система общественной деятельности, состоящая из четырех основных подсистем: управления, познания, практики и общения. Для нас важно подчеркнуть, что основу информационного общения составляет книжное дело и соответственно функцию управления в книжном деле осуществляет библиография.

Принцип деятельности был использован нами для определения взаимосвязи книговедения и теории книжной торговли (библиополистики) и их места в системе книговедческих дисциплин и книжного дела, для построения книжного дела как системы, для типологии учебно-педагогической книги, для разработки библиографической эвристики и других книговедческих задач, в том числе и для формирования библиографоведения как науки. Принцип деятельности является основополагающим для разработки научных основ библиографии. Это обусловлено тем, что книга предстает как бы опосредствующим звеном в перераспределении информационного результата человеческой деятельности в совокупную общественную деятельность (общественное сознание) и, наоборот, выступает в виде своего рода обратной связи относительно других составляющих - управления, познания, практики. В этом отношении и само общение как вид деятельности (и его главная составляющая - книжное дело) предстает как вид деятельности, опосредствующий три других, но ими же порождаемый и стимулируемый. И значит, что выделенные в чисто отвлеченном теоретическом анализе четыре основных вида человеческой деятельности образуют замкнутую систему, в которой каждый вид деятельности как ее подсистема связан со всеми остальными прямыми и обратными связями, т.е. испытывает в них необходимость и сам ими поддерживается и опосредствуется [см.: Каган М.С. Человеческая деятельность. С. 104-105].

Эффективность использования принципа деятельности в том и состоит, что мы и информационное общение (книжное дело) можем представить в виде тех же четырех составляющих, но обусловленных уже функционально коммуникативной задачей. Причем управляющую функцию в системе (точнее, по отношению ко всей общественной деятельности - подсистеме) информационного общения будет осуществлять именно библиография. В свою очередь, библиография может быть воспроизведена в совокупности тех же четырех составляющих, но уже функционально обусловленных задачей информационного управления. Одновременно библиографическая деятельность осуществляется в необходимой обусловленности разделением общественного труда в направлении от общего к частному, единичному. Следовательно, может быть сформирована своеобразная система координат библиографической деятельности, в основе которой лежит "принцип деятельности".

Теоретико-методологические основы принципа коммуникативности связаны с такими категориями, как общение, общественные отношения, коммуникация, информация, знаковая система и т.п. В нашем случае важность принципа коммуникативности заключается уже в том, что он определяет специфику духовного, или информационного, общения в отличие от материального общения. Это различие квалифицировано в философии такими категориями, как материальное и идеальное. Сферу идеального составляют различные формы отражения действительности в человеческом мозгу, сознании: чувственные и умственные образы, понятия и представления, способы их построения и оперирования ими, духовные ценности и ориентации и т.д. Идеальное выступает как система отношений между не зависимыми от сознания и воли объективными явлениями и человеком, обществом, способными эти явления воспроизводить и преобразовывать в процессе своей теоретической и практической деятельности. Будучи производным от материального, идеальное приобретает относительную самостоятельность, становясь активным началом общественной деятельности.

Важно подчеркнуть, что идеальное, возникая и развиваясь в недрах социальной практики, не только порождается материальным, но и способно его активно преобразовывать. В современной науке духовная, идеальная сторона общественной деятельности, общения получила еще более глубокое понимание, особенно в таких категориях, как коммуникация и информация. Правда, в их научной трактовке до сих пор нет необходимой однозначности.

Так, в философии коммуникация (от лат. communicatio - сообщение, связь, передача) понимается как общение, обмен мыслями, сведениями, идеями и т.д.; передача того или иного содержания от одного сознания (коллективного или индивидуального) к другому посредством знаков, зафиксированных на материальных носителях. Другими словами, коммуникацию можно трактовать как специфическую общественную деятельность, связанную с духовным, информационным общением. Причем эта деятельность в наше время приобретает достаточно сложную иерархию, высший уровень в которой занимает так называемая массовая коммуникация - систематическое распространение сообщений (через печать, радио, телевидение, кино, звукозапись, видеозапись) среди численно больших, рассредоточенных аудиторий с целью утверждения духовных ценностей и оказания идеологического, политического, экономического или организационного воздействия на оценки, мнения и поведение людей.

В этой связи более сложно дело обстоит с определением информации (от лат. informatio - ознакомление, разъяснение, представление, понятие). В настоящее время существует множество различных определений, ни одно из которых не является общепризнанным. Наиболее распространенными являются следующие: 1) сообщение, осведомление о положении дел, сведения о чем-либо, передаваемые людьми; 2) уменьшаемая, снимаемая неопределенность в результате получения сообщений; 3) сообщение, неразрывно связанное с управлением, сигналы в единстве синтаксических, семантических и прагматических характеристик; 4) передача, отражение разнообразия в любых объектах и процессах (неживой и живой природы).

Сложились и три основных направления в разработке теории информации: математическая, семантическая и прагматическая. Наиболее основательно разработана математическая, или количественная, теория информации, в которой наряду с классической, шенноновской, появились и другие ее варианты - вероятностная, топологическая, комбинаторная, "динамическая", алгоритмическая и т.д. В целом все они могут быть охарактеризованы как синтаксические. Содержательный (смысл, значение) и аксиологический (новизна, ценность, полезность) аспекты информации исследуются в ее семантической и прагматической теориях.

Характерно, что уже математическая теория информации опиралась на принцип деятельности в самой абстрактной его интерпретации, трактуя процесс связи в единстве следующих компонентов: источник информации, передатчик, линия связи, приемник. Особое значение имеет использование понятия информации в кибернетике, где оно является одной из центральных категорий, наряду с понятиями связи и управления. Классический вариант такого подхода - "информационное видение" кибернетики, разработанное Н.Винером. В нашей стране разрабатывается идея синтеза знаний о связи и управлении в так называемой "информационной теории управления", развиваемой школой Б.Н.Петрова [см.: Петров Б.Н. Начала информационной теории управления//Итоги науки и техники. Автоматика и радиоэлектроника. 1968. Вып. "Техническая кибернетика". М., 1970. С. 221-352].

С точки зрения библиографии особое значение имеет кибернетическое понимание информации, так как оно в этом случае определяется функцией управления общением (информационной деятельностью, книжным делом). Связь, понимаемая как взаимообусловленность существования явлений, разделенных в пространстве и (или) во времени, - одна из важнейших научных категорий. С выявления устойчивых, необходимых связей начинается человеческое познание, а в основании науки лежит анализ связи причины и следствия - универсальной связи явлений действительности, наличие которой делает возможным законы науки. В социальном познании принцип всеобщей взаимной связи предметов и явлений выступает в качестве одного из основных принципов диалектики.

Понятие информации стало общенаучным, т.е. общим для всех частных наук, а информационный подход превратился в общенаучное средство исследования. Но для нас особое значение имеют активно развиваемые теории не информации вообще, а социальной информации, тесно связанные с общенаучными - семантической и прагматической - теориями [см., напр.: Цырдя Ф.Н. Социальная информация: Филос. очерк. Кишинев, 1978. 144 с.].

И все же, несмотря на обилие научных исследований в области информации, необходимой четкости в ее определении пока нет. В том и состоит, на наш взгляд, важная роль принципа коммуникативности, что использование его позволяет и в этом направлении продвинуться вперед.

Впервые принцип коммуникативности был конкретизирован нами применительно к типологической модели русской книги на начальном этапе ее развития, а затем углублен в других работах, в том числе и применительно к библиографии [см.: Типологическая модель русской книги на начальном этапе ее развития//Проблемы рукописной и печатной книги. М., 1976. С. 25-38; а также указанные выше работы: Информационные издания; Библиографоведение; Общая библиография: Теоретико-методологические основы]. Методологической основой этого принципа служит известное положение о том, что "на духе" с самого начала лежит проклятие - быть "отягощенным" материей, которая выступает здесь в виде движущихся слоев воздуха, звуков - словом, в виде языка. Язык так же древен, как и сознание; язык есть практическое, существующее и для других людей и лишь тем самым и для меня самого, действительное сознание, и, подобно сознанию, язык возникает лишь из потребности, из настоятельной необходимости общения с другими людьми..." [ Маркс К., Энгельс Ф. Указ. соч. Т. 3. С. 29]. И такое знаковое "отягощение" характерно для книги и других способов и средств информационного общения.

Принцип коммуникативности требует, с одной стороны, учитывать диалектическое единство содержания и знаковой формы книги, так как "идеи не существуют оторванно от языка", с другой стороны, не допускать отождествления содержания и знаковой формы: идеи "не превращаются в язык таким образом, чтобы при этом исчезло их своеобразие". Следовательно, язык, как и другие знаковые системы, обладает относительной самостоятельностью.

Язык и составляет основу такой специфической сферы общественной деятельности, какую мы теперь называем коммуникацией или информационным общением. Она является объективным условием общественной, социально организованной деятельности. С усложнением в процессе общественно-экономического развития способов производства появляются и новые, более сложные способы информационного общения: письменность, рукописная и печатная книга, электронные средства коммуникации. Характерно, что в русской науке, как мы уже отмечали, еще В.Г.Белинский, характеризуя такое социальное явление, как литература, выделял три основных исторических типа в ее развитии - словесность, письменность, книгопечатание. Причем книгопечатание соответствует высшей форме информационного общения - массовой коммуникации.

Для нас важно подчеркнуть, что и традиционная печатная книга, и новейшая "электронная книга", согласно принципу коммуникативности, культурно-исторически возникают и развиваются в виде органического триединства (мы и называем это коммуникативным триединством): содержания (социальной информации), знаковой (язык) и материально-конструктивной формы. Только в этом триединстве книга (и другие средства информационной деятельности) и может осуществлять свою коммуникативную (информационную) функцию, она становится целью и результатом специфической общественной деятельности - книжного дела, объектом изучения со стороны особой науки - книговедения.

В отдельности же каждая из указанных трех составляющих является целью, результатом и объектом изучения других отраслей общественной деятельности, других наук. Так, социальная информация - это духовное содержание и результат всей общественной деятельности и ее отраслей, следовательно, изучается всей системой наук; знаковая форма - это объект в основном семиотики и филологических наук; материально-конструктивная форма - это объект технологии, в первую очередь, таких ее отраслей, как полиграфия, электроника и т.п. Следовательно, указанное триединство книги носит принципиальный характер. Вне его книга как целостное социальное явление, как система не существует. Социальная информация как результат отражения общественной деятельности в общественном сознании, а при посредстве языка, литературы, книги - и в системе информационного общения не может ни возникнуть, ни существовать вне деятельности общества и независимо от нее, вне ее "отягощения" материей (знаком). Это положение и лежит в основе принципа коммуникативности.

Указанное коммуникативное триединство может быть соотнесено с известным в семиотике "знаковым треугольником" Г.Фреге, Ч.С.Пирса, К.Бюлера и др. [подробнее см.: Степанов Ю.С. Семиотика. М., 1971. 167 с.; Чертов Л.Ф. Знаковость. СПб., 1993. 379 с.], который представляет собой своеобразную модель любых знаковых систем, используемых в процессе общественной деятельности для информационного общения. Более того, эта модель наглядно демонстрирует особую специфику духовной деятельности. Знаковая составляющая здесь выступает в качестве объективной, необходимой обусловленности.

С учетом информационно-управленческой специфики библиографии принцип коммуникативности позволяет более четко квалифицировать основные составляющие ее: содержание - библиографическая информация; знаковые способы ее воспроизведения - библиографические жанры как особые знаково-литературные формы, обеспечивающие выражение и существование содержания; способы материально-конструктивного воспроизведения содержания - различного рода носители, как традиционные (письменные и печатные), так и новейшие, электронно-кибернетические. Только в указанном органическом триединстве и может существовать в обществе библиографическая информация и осуществляться сам процесс библиографической деятельности.

Принцип системности сформировался на основе системного подхода (метода, системной методологии), который стал определяющим в современной науке. Под системным подходом в самом широком, философском смысле понимается направление методологии специальнонаучного познания и социальной практики, в основе которого лежит исследование объектов как систем. В свою очередь, система (от греч. systema - целое, составленное из частей; соединение) определяется как совокупность элементов, находящихся в таких отношениях и связях друг с другом, что образуется определенным образом структурированная целостность, единство, не сводимое к отдельным составляющим.

Уже в древнегреческой философии разрабатывалась идея системности знания как отражение естественной упорядоченности и целостности бытия, окружающей действительности. Хотя древнегреческая философия носила еще характер так называемого синкретизма, т.е. нерасчлененности, неразвитости, своеобразной эклектичности, однако в многообразных формах ее имеются в зародыше, в процессе возникновения, почти все позднейшие типы мировоззрений, в том числе и системный подход. В Древней Греции, как мы знаем, возникает и сама библиография.

Важная роль в разработке принципа системности принадлежит представителям немецкой классической философии, в первую очередь Гегелю, который трактовал системность познания как величайшее требование диалектического мышления. Но для нас определяющее значение имеет диалектико-материалистическая интерпретация принципа системности, в содержание которого входят представления о всеобщей связи явлений, развития, противоречия и др., о соотношении целого и частей, о структурировании каждого системного объекта, об активном характере деятельности живых и социальных систем и т.п. Подробнее с основными положениями и характеристиками принципа системности в современной науке можно ознакомиться в соответствующих публикациях.

Важно отметить, что принцип системности имеет как всеобщий характер, что и разрабатывает специальная научная дисциплина - "общая теория систем", так и частный, т.е. конкретизирует общую теорию до своих частных задач познания и, в свою очередь, обогащает ее полученными результатами. На современном этапе активное использование принципа системности обусловило особое внимание к традиционным для науки проблемам классификации. Достаточно сказать, что только в нашей стране в последнее время появились интересные публикации по общим вопросам классификации, не говоря уже о многочисленных работах по классификации применительно к частным наукам. Все чаще формирующуюся теорию классификации (систематизации) называют типологией, вместо традиционных и берущих свое начало из биологии "таксономия", "систематика". Предлагается также вместо теории классификации традиционное науковедческое название "классиология" [см., напр.: Розова С.С. Классификационная проблема в современной науке. Новосибирск, 1986. 223 с.].

Проблема осложняется тем, что даже на самом общем уровне, например систематизации философских категорий, традиционной проблемы классификации наук и т.п., получение окончательного варианта системы затруднительно. На этот счет существует авторитетное высказывание Ф.Энгельса: "Систематика после Гегеля невозможна. Ясно, что мир представляет собой единую систему, то есть связное целое, но познание этой системы предполагает познание всей природы и истории, чего люди никогда не достигают. Поэтому тот, кто строит системы, вынужден заполнять бесчисленное множество пробелов собственными измышлениями, то есть иррационально фантазировать, заниматься идеологизированием" [ Маркс К., Энгельс Ф. Указ. соч. Т. 20. С. 630]. Это положение относится и к любой конкретной науке, в нашем случае - к книговедению, составной частью которого является библиографоведение.

Разработка принципа системности применительно к отечественному книговедению началась еще в дореволюционный период его развития, особенно в работах Н.М.Лисовского, А.М.Ловягина и Н.А.Рубакина. Новейший этап советского книговедения не случайно определяют как системно-типологический [ Беловицкая А.А. Основные этапы развития книговедения в СССР: Учеб. пособие. М., 1983. 89 с.], хотя точнее было бы назвать - системно-книговедческий, т.е. книговедение разрабатывается и предстает как сложно структурированное целое, как система. Особую роль в развитии такого подхода к книговедению сыграла активно разрабатываемая сейчас книговедческая типология, которую условно пока называют "типология книги" или "библиотипология". Библиотипология - это своеобразная теория систем в книговедении. Она развивается в единстве нескольких научных направлений: общей, специальной, отраслевой типологии и типологии отдельной книги [подробнее см. в наших работах: Современные проблемы типологии книги. Воронеж, 1989. 247 с.; Библиотипология, или общая теория систем в книжном деле//Кн. дело. 1995. № 6/7. С. 75-80].

Важнейшим и достаточно плодотворным направлением из частных типологий является библиографическая типология. Правда, целостной ее теории пока не создано, но активно решаются такие проблемы, как классификация библиографии, библиографических пособий (изданий), упорядочение понятийного аппарата, чему способствует ряд действующих ГОСТов, и т.п. Задача состоит в том, чтобы, руководствуясь принципом системности, сформировать в конечном итоге научно обоснованную систему библиографической деятельности с учетом специфики ее социальной функции и достижений современной науки, в том числе и общей теории систем.

Наконец, следует подчеркнуть, что одна из важнейших особенностей принципа системности состоит в том, что он тесно связан со всеми другими принципами научного познания, включая и охарактеризованные выше. Более того, принцип системности считается определяющим в научной деятельности, назначением которой и является выработка и теоретическая систематизация объективных знаний о действительности, в нашем случае - о библиографической деятельности.