15.1. Философия культуры славянофилов и западников

Проблемы русской культуры и ее места в мировом культурно-историческом про­цессе занимали умы многих деятелей русской науки и культуры.

Особого внимания заслуживают «Философские письма» П.Я. Чаадаева. Это произ­ведение вызвало огромный резонанс, заставило глубоко задуматься о сущности рус­ской культуры и русской души. Идеи, высказанные Чаадаевым, хотя и спорны, но крайне существенны. Первое «Философическое письмо» Чаадаева, по сути, привело к оформле­нию двух основных направлений в русской общественной мысли XIX века, славянофиль­ству и западничеству.

Петр Яковлевич Чаадаев (1794-1856) начал работать над трактатом «Философические письма» (на французском языке) в 1829 г. Эта работа, состоящая из восьми писем, была закончена в 1831 г. Письма адресуются некой даме, которая, по-видимому, желала посове­товаться с Чаадаевым о том, как упорядочить свою духовную жизнь. По отношению Рос­сии Чаадаев был настроен крайне критически: «…мы не принадлежим ни к Западу, ни к Востоку, и у нас нет традиций ни то, ни другого». «Одинокие в мире, мы ничего не дали миру, ничему не научили его; мы не внесли ни одной идеи в массу идей человеческих…». Если бы мы не раскинулись от Берингова пролива до Одера, нас и не заметили бы… И, в общем, мы жили и продолжаем жить лишь для того, чтобы послужить каким-то важным уроком для отдаленных поколений…».

В 1836 году журналом «Телескоп» было опубликовано первое «Философическое письмо» (от 1 декабря 1829 года). Цензор, разрешивший напечатать это письмо ,был смещен со своего поста, журнал запрещен. Сам Чаадаев был объявлен сумасшедшим. Цензоры получили указание не пропускать в печать какие-либо критические отклики на письмо Чаадаева. Это письмо было напечатано вторично только в 1906 г. Отрицательное отношение Чаадаева к культуре и истории России, выраженное так сильно в его первом «Философическом письме», несколько сгладилось под влиянием князя Одоевского и других друзей. Известен отпор, который дал А.С. Пушкин Чаадаеву в своем письме. В 1837 г. Чаадаев написал «Апологию сумасшедшего», которая после его смерти была опубликована в Париже русским иезуитом князем Гагариным. Чаадаев при­шел к выводу, что бесплодность исторического прошлого России является в известном смысле благом. Русский народ, не будучи скованным окаменелым и формами жизни, об­ладает свободой духа для выполнения великих задач грядущего. Православная Церковь сохранила сущность христианства во всей его первоначальной чистоте. Поэтому Право­славие может оживить тело Католической Церкви, которое слишком сильно механизиро­вано. Призвание России состоит в осуществлении окончательного религиозного синтеза. Россия станет центром интеллектуальной жизни Европы в том случае, если она усвоит все, что есть ценного в Европе, и начнет осуществлять свою, Богом предначертанную миссию.

Не следует полагать, что Чаадаев пришел к этому убеждению сразу же в 1836 г. Менее склонным к идеализации Запада по сравнению с тем временем, когда он писал свое «Первое письмо», сделала его Французская революция 1830 года. В 1835 г. в письме к А.И. Тургеневу, за год до выхода в свет «Первого письма», он писал: «…нам нет дела до крутни Запада, ибо сами-то мы не Запад; Россия, если только она уразумеет свое призвание, должна принять на себя инициативу проведе­ния всех великодушных мыслей, ибо она не имеет привязанностей, страстей, идей и инте­ресов Европы. И почему бы я не имел права сказать и того, проводить национальную по­литику; что ее дело в мире есть политика рода человеческого; …что все наши мысли в жизни, науке, искусстве должны отправляться от этого и к этому приходить: что в этом наше будущее, в этом наш прогресс… таков будет логический результат нашего долгого одиночества: все великое приходило из пустыни». Таким образом, Чаадаев высказывал идеи, близкие к мировоззрению славянофилов, еще до того, как последние развили свое учение.

Славянофилы – представители направления в общественной и философской мысли России середины XIX века, ратовавшие за исконно славянский, неповторимый путь развития русской культуры.

Старания славянофилов были направлены на разработку христианского миропони­мания, опирающегося на учения отцов Восточной Церкви и Православие в той самобытной форме, которую ему придал русский народ. Они чрезмерно идеализировали политическое прошлое России и русской национальный характер. Славянофилы высоко ценили само­бытные особенности русской культуры и утверждали, что русская политическая и обще­ственная жизнь развивалась и будет развиваться по своему собственному пути. По их мнению, Россия призвана оздоровить Западную Европу духом Правосла­вия и русских общественных идеалов, а также помочь Европе в разрешении ее внутренних и внешних политических проблем в соответствии с христианскими принципами.

Западники – представители направления в общественной мысли России середины XIX века, связывавшие культурно-историческое развитие России с безоговорочным ус­воением и повторением западноевропейского опыта.

Западники были убеждены, что Россия должна учиться у Запада и пройти тот же путь развития. Они хотели, чтобы Россия усвоила европейскую науку и плоды векового просвещения. Западники мало интересовались религией. Если среди них и были религиозные люди, то они не видели достоинств в православии и имели склонность к преувеличению недостатков русской Церкви. Что же касается социальных проблем, то одни из них более всего ценили политическую свободу, а другие являлись сторонниками социализма в той или иной форме.

Славянофильство – религиозно-философское учение, рассматривающее Церковь и веру как фундамент, основу всех исторических и общественных реалий. Со своей стороны представители западничества не отличались религиозностью, в философских и историче­ских построениях придерживались идей секуляризма. В 30-40 годы оба кружка – западни­ков и славянофилов – ежедневно сходились и составляли как бы одно общество. Обсуж­дались вопросы о том, в чем заключается разница между русским и западноевропейским Просвещением – в одной лишь степени развития или в самом характере просветительских начал, а потому предстоит ли России заимствовать эти начала у Запада или же искать их в православно-русском духовном быте. Важной темой споров был и вопрос об отношении Православной Церкви к латинству и протестантству: есть ли Православие лишь первобыт­ная среда, призванная стать почвой для более высоких форм религиозного миросозерца­ния, или же оно есть неповрежденная полнота откровения, которая в западном мире под влиянием латино-германских представлений пришла к раздвоению на противоположные полюсы. Сторонники славянофильства сходились в том, что России предстоит миссия за­ложить основы нового общеевропейского просвещения, опирающиеся на подлинно хри­стианские начала, сохранившиеся в лоне Православия. Только Православию, по их мне­нию, присуща свободная стихия духа, устремленность к творчеству, оно лишено той по­корности необходимости, которая свойственна западноевропейскому обществу с его ра­ционализмом и господством материальных интересов над духовными, что привело в ко­нечном итоге к разобщенности, индивидуализму, разорванности духа на составляющие его элементы. Взглядам основных представителей славянофильской философии – П.К. Киреевского, А.С. Хомякова, К.С. Аксакова, Ю.Ф. Самарина – свойственны общие черты. Во-первых, это – учение о целостности духа; во-вторых – увлечение идеей соборно­сти. Органическое единство не только пронизывает Церковь, общество и человека, но и является непременным условием познания, воспитания и практической деятельности лю­дей. Причем подлинное знание доступно не отдельному человеку, а лишь такой совокуп­ности людей, которая объединена единой любовью, т.е. соборному сознанию. Начало со­борности в философии славянофилов выступает как общий метафизический принцип бы­тия, хотя соборность характеризует в первую очередь церковный коллектив. Понятие со­борности обретает у славянофилов широкое значение, сама Церковь понимается как некий аналог соборного общества. Соборность – это множество, объединенное силой любви в свободное и органическое единство. Только в соборном единении личность обретает свою подлинную духовную самостоятельность. Соборность противоположна индивидуализму, разобщенности и ее неотъемлемым признаком является свобода личности, ее добро­вольное и свободное вхождение в церковь. Поскольку истина дается только соборному сознанию, то и истинная вера, по мнению славянофилов, сохраняется лишь в народном соборном сознании.

Славянофилы полагали, что, в конечном счете, вера определяет и движение истории, и быт, и мораль, и мышление. Поэтому идея истинной веры и истинной церкви лежала в основе всех их философских построений. Славянофилы были убеждены, что только хри­стианское мировоззрение и Православная Церковь способны вывести человечество на путь спасения, что все беды и все зло в человеческом обществе происходят, потому что чело­вечество отошло от истинной веры. Славянофилы не отрицали достижений западноевро­пейской культуры, высоко ценили внешнюю обустроенность западной жизни, с глубоким уважением относились к западноевропейской науке. Но их активное неприятие вызывало господство индивидуализма, разъединенность, раздробленность, обособленность духов­ного мира людей, подчинение духовной жизни внешним обстоятельствам, господство ма­териальных интересов над духовными.

Из наиболее известных объединений западников можно выделить кружки Станке­вича и Герцена. Публицист Чичерин называл их «легкими, которыми в то время могла дышать сдавленная со всех сторон русская мысль». Главными вопросами, которые поднимали западники были: кто мы, откуда, какова наша роль и предназначение в истории, и каким будет или должно быть бу­дущее России? В отношении к прошлому, в восприятии настоящего они были солидарны со славянофилами. Что же касается будущего, то здесь их пути расходились. Обычно при­нято считать, что главным пунктом расхождения между двумя «партиями» была их про­тивоположная оценка петровских преобразований. Но этот пункт носил внешний харак­тер. Внутренние расхождения лежали намного глубже – они касались отношения к запад­ноевропейской образованности, науке, просвещению.

Славянофилы также были сторонниками образованности и просвещения, но счи­тали необходимым искать в культуре истинную народность, а не заимствовать западноев­ропейские образцы.

Соотношение интеллектуальных сил и задач западников и славянофилов хо­рошо обозначил И. Бердяев. Он отмечал, что словянофилы поставили перед русским сознанием задачу преодоления абстракт­ной мысли, перехода к конкретности, требование познания не только умом, но также чув­ством, волей, верой. Это остается в силе и если отвергнуть концепцию истории славяно­филов. Славянофилы не были врагами и ненавистниками Западной Европы… Они были просвещенными европейцами. Они верили в великое призвание России и русского народа, в скрытую в нем правду, и они пытались характеризировать некоторые оригинальные черты этого призвания. И в этом было их значение и заслуга: Киреевский вначале был за­падником и издавал журнал «Европеец», русскую культуру он считал лишь высшей сту­пенью западной.

Западники были такие же русские люди, как и славянофилы, они любили Россию и страстно хотели для нее блага. Ранние славянофилы не были врагами Запада. Например, Алексей Хомяков в своих стихах писал: «О гру­стно, грустно мне; ложится тьма густая на дальнем Западе, в стране святых чудес». В целом, по его призна­нию, на Западе «душа убывает».