15.5. Философия культуры Павла Флоренского

Павел Флоренский занимает особое место в русской философии. Священник, богослов, философ, ученый естествоиспытатель, историк, литератор, его называли «русским Леонардо». Одна из основных идей Павла Флоренского: вся культура – из храма. Не случайно совпадение терминов « культ», «культура», «культивация земли». Согласно Флоренскому, нет ничего, что должно оставаться в жизни безрелигиозным, без связи с культом. Идеальная культура как бы концентрическими кругами располагается вокруг культа. Вне связи с культом ничего не должно быть (он имел ввиду и структуру власти, и экономику, и науку, технику, ис­кусство – все у него вытекает из связи с культом). То, что не связано с культом, отрывается от священного корня, зависает в небытии – в лучшем случае это можно оценивать как пребывание в состоянии блуда, а в худшем – как преступление.

Флоренский развертывает философию культа, привлекая свою любимую платоновскую тему двух миров – высшего и низшего, небесного и земного. Культ у него предстает как связующее звено между небесным и земным миром, нечто вроде светоносного огненного столпа, соединяющего небо и землю. Энергии с неба изливаются посредством культа в наш мир и растекается по всем областям творчества. Такова общая предпосылка, из кото­рой вытекают все конкретные следствия.

Задача христианского мыслителя, считал Флоренский, состоит в том, чтобы культуру сде­лать предметом воцерковления. Он использует то, что уже было в русской философии – теургию Соловьева как священную задачу искусства. Искусство должно выполнять задачу преображения мира средствами художественными. Флоренский понимает теургию (феургию) как «искусство богоделения». Теургия как бы распространяет энергии культа на раз­ные сферы деятельности человека. С одной стороны, она их соединяет, так что вне теур­гии не должно быть ничего – ни пения, ни художественного творчества, ни философских и политических идей. В теургию также включается архитектура, на каком-то далеком пре­деле – наука, власть (у Флоренского теургична только монархическая власть, и никакая другая). Теургия – это организация всех видов творческой деятельности в культуре, преображение их всех, и не только всех видов деятельности, но и всей человеческой жизни (поведения – бытового, общественного, в храме).

Все внетеургические автономные области культурного творчества неприемлемы, они не имеют морального, духовного права на существование. Благодаря теургии культ становиться, как выразился Флоренский, «бутоном культуры», причем быть бутоном культуры – не символ, а реальность, хотя это и образное высказывание. Соответственно и человек, действующий теургически, - это homo lituqis (человек – существо религиозное, литургическое). «Культовый человек есть Человек, и культ к человечности не прибавляет нечто чужое, но, напротив, очищает человечность от случайностей, делая из эмпириче­ского художественное создание»*.¹². Понятно, что общепринятая в светской культуре формула homo sapiens (человек разумный) его не удовлетворяла. Человек – прежде всего существо религиозное, а уж потом разумное. Одного другого не отрицает, но важна ие­рархия.

«Изящные искусства, исторически суть выпавшие из гнезд или выскочившие звенья более серьезного и более творческого искусства – искусства Богоделания. Феургия – как средоточная задача человеческой жизни, как задача полного претворения действительно­сти смыслом и полной реализации в действительности смысла - была во времена древ­нейшие точкою опоры всех деятельностей жизни; она была материнским лоном всех наук и всех искусств»*.¹³.

В философии культа Флоренский отводит очень важное значение участию человека в богослужении, в таинствах Церкви. Культ для него - это совокупность богослужебных норм, действий и правил. «Что же до возражений о непонятности культа, то и тут разговор короток: для того, кто не может или не хочет вжиться в культ, разумеется, он – не только нем, не говорит ничего, но и, более того, - насквозь бессмыслен. Но такому – сколько ни толкуй о культе, все равно культ, сам культ, не заговорит перед ним и оста­нется столь же странным. Это отнюдь не будет пониманием культа, если по поводу культа наш исследователь припоминать какие-то объяснения какого-то толмача: во-первых, культ вообще невыразим, а во-вторых, если он существенно нем сам по себе, то где же гарантия, что толмач не напутал, а то и сознательно миновал истину в своих толкованиях культа? Кому культ не говорит, - с тем бесполезно говорить и толмачам»**¹⁴.

Верно, что человек, входя в церковную жизнь, начинает понимать богослужение изнутри. Нет смысла изучать культ абстрактно, не входя в литургическую жизнь Церкви. В действительности люди, глубоко воцер­ковившиеся, помогают другим входить в жизнь Церкви, в богослужение, в таинства. Отношения культа и философии – еще одна из важных тем «Философии культа». Он проводит такой круг идей: сначала была феургия, затем она ослабела и появилась ми­фология, а когда мифология ослабела, то появилась философия, которая прошла свой круг блудного сына. Сначала она ушла вдаль от религии(языческой), но весь тысячелетний круг развития античной философии окончился неоплатонизмом, который означал рестав­рацию всего язычества в рамках философии. Так «беглая дочь» своей древней матери, из­жив свои страсти на стороне, отбушевав и закончив свое бунтарство, вернулась в родной дом – к древнему языческому пантеону.

Флоренский писал, что и современная философия, оторвавшись от христианских корней, рано или поздно должна вернуться и воцерковиться. Воцерковленная христианская мысль будет иметь ядром откровение, догматику, теологию, а догмат должен быть центром фи­лософской мысли. Аналогичную точку зрения высказывал и другой русский философ Сергий Булгаков. Но обще­принятой она не стала. Семен Франк, например, предпочел разделить области компетенции философии и богословия: религиозно-философская мысль оставила догматы богословию, что не означает измены Христу. Спор давний, но окончательный итог ему еще не подведен.