Иконичность храмового освещения

Выше уже говорилось об иконичности света вообще, его восприятии Православием в качестве иконообраза нетварного Фаворского света. Но иконично и внутрихрамовое освещение (лампады, свечи, паникадило), которое используется на каждом богослужении независимо от наличия или отсутствия падающего сквозь окна естественного солнечного света. Согласно прот. К. Никольскому, возжигание в храме светильников совершается: «1) в ознаменование того, что Господь, живущий в свете неприступном (1 Тим. 6.16), просвещает мир духовным светом (Ин. 8.12), озаряет наши сердца, чтобы просветить нас познанием славы Божией в лице Иисуса Христа (2 Кор. 4.6); и святые угодники суть светильники, горящие и светящие, как Господь сказал о св. Иоанне Предтече (Ин. 5.35); 2) для обозначения того, что сердце верующих согрето пламенем любви к Богу и святым Его, и 3) наконец, для изображения духовной радости и торжества Церкви»³. Если свет вообще – иконообраз божественного света, то храмовое освещение иконично по преимуществу. Св. Симеон Солунский называет Церковь «свещником Христовым», Самого Христа – светильником, а возжигаемый за богослужением свет – «сообщением божественного просвещения».

Освещение как онтологичный символ может иметь несколько иконичных значений в зависимости от характера источника света (свечи, паникадило), места своего нахождения (перед иконами, в алтаре, в середине храма – от паникадила, через световой барабан) или части богослужения. Иконичность храмового освещения подвижна и многозначна, она дополняет и объединяет иконичность всех других элементов богослужения. Св. Иоанн Кронштадтский считает церковные светильники также ико-ничным символом божественного огня: «Видя свечи горящие, – призывает он, – восходи мыслию от огня вещественного к невещественному огню Духа Святого...».

Богочеловеческий реализм храмового освещения не допускает использования в богослужении электричества; оно применяется с разрешения епископа для общего (если храм слишком темный) рассеянного освещения. Здесь можно провести аналогию с иконописанием. Как при написании иконы применяются только естественные, природные материалы (дерево, пигменты, масла, растворители), ибо они произведение рук Божиих, а не рук человеческих (как искусственные материалы), так и при освещении храма должен использоваться свет, излучаемый естественным источником. Свет в храме изображает (от слова «образ») сверхъестественный Фаворский свет, является его иконообразом, его онтологиическим символом и потому может быть только естественным. Электрический же свет способен послужить в лучшем случае аллегорией или знаком, лишенным всякого истинного онтологизма.

Строгий суд над электрическим светом вершит А. Ф. Лосев. Позволим себе привести большую (при этом наполовину сокращенную) цитату из сочинений философа: «Электрический свет – не интимен, не имеет третьего измерения, не индивидуален. В нем есть безразличие всего ко всему, вечная и неизменная плоскость... В нем нет сладости видения, нет перспективы. Он принципиально невыразителен... Электрическому свету далеко до бесовщины. Слишком уж он неинтересен для этого. Впрочем, это, быть может, та бесовская сила, про которую сказано, что она скучища пре-неприличная...⁴Скука – вот подлинная сущность электрического света... Нельзя молиться при электрическом свете, а можно только предъявлять вексель. Едва теплящаяся лампадка вытекает из православной догматики с такой же диалектической необходимостью, как царская власть в государстве или наличие просвирни в храме и вынимание частиц при литургии. Зажигать перед иконами электрический свет так же нелепо и есть такой же нигилизм для православного, как... наливать в лампаду не деревянное масло, а керосин... Нелепо, а главное, нигилистично для православного живой и трепещущий пламень свечи или лампы заменить тривиальной абстракцией и холодным блудом пошлого электрического освещения»⁵. Итак, согласно А. Ф. Лосеву, электрическое освещение в храме несостоятельно с любой точки зрения: богословской, эстетической, психологической, прагматической.

В течение многих столетий в храмах при богослужении употребляются два основных материала – елей и воск, которые, согласно св. Симеону Солунскому, имеют несколько взаимодополняющих символических значений. «Никакое другое освещение, – как подчеркивала в конце XIX в. «Настольная книга для священноцерковнослужителей», – не может иметь символического значения».

О символическом значении православного богослужения в целом и отдельных его частей писали многие св. отцы: св. Кирилл Иерусалимский, св. Герман Константинопольский, преп. Максим Исповедник. Особенно выделяется в этом плане труд св. Симеона Солунского, который можно назвать настоящей энциклопедией символического, образного, иконичного изъяснения богослужения, храма, облачений, церковной утвари, всего «храмового действа».

¹В основе православного понимания просвещения (от слова «свет») лежат представления о нетварном божественном свете, раскрывающемся в мире как свет веры Христовой. Христианское просвещение иконично: это высветление, просветление божественным светом самой сущности человека. Антиподом такого истинного Просвещения стало «просвещение» XVIII века, которое сами «просветители» свели к получению определенной суммы знаний, а наследники эпохи, совершив подмену понятий, – к атеистической свободе воспитания, тогда как символом неверия всегда была тьма, а не свет. Это было связано, на наш взгляд, с утерей именно иконичных представлений о человеке и свете. Подобная подмена была совершена и в понимании образования. Христианское образование также иконично: это не получение и накопление человеком теоретических и практических знаний», а преобразование, преображение (от слова «образ») души человеческой, восстановление, высветление в ней образа Божия, потемненного грехом. Поистине просвещенный, поистине образованный человек – это святой, ибо именно в святом образ Божий, образ Христов сияет во всей своей чистоте и полноте.

²Как нам кажется, поздние изображения нимба в виде диска за головой или над головой святого, принимающего разные формы (например, овала) в зависимости от ракурса, выбранного художником, действительно делают нимб условным знаком. Нимбы более раннего происхождения – в виде круга, заполненного ровным «немерцающим» золотым сиянием, более точно выражают онтологичный смысл и назначение венчика вокруг головы святого.

³Св. прав. Иоанн Кронштадтский пишет: «Светильники, горящие перед иконами, означают, что Господь есть Свет Неприступный и Огонь поедающий для грешников нераскаянных, а для праведников Огонь чистительный и животворный; что Божия Матерь есть Матерь Света и Сама чистейший Свет, немерцающий, светящий всей вселенной, что Она есть Купина горящая и неопалимая, приявшая в Себя огнь Божества, – престол огненный Вседержителя, вместе и огнь, попаляющий нечестивых и животворный .для благочестивых; что святые суть светильники горящие и светящие всему миру своею верою и добродетелями».

⁴Здесь Лосев отсылает нас к Достоевскому; более точный адресат – Свидригайлов из «Преступления и наказания» и Иван Федорович с его ночным кошмаром («Братья Карамазовы»).

⁵Мы привыкли к электрическому свету, к неоновым лампам, но знаменитый русский философ принадлежал к тому поколению, на глазах которого электричество вытеснило из жизни трепетный свет горящего пламени. Его суд – суд человека, свидетеля и очевидца частичной победы мертвого над живым, и от этого суда, как бы ни был он строг, нельзя просто так отмахнуться.