4.2.1. Обряды, связанные с культом хтонических богов

Древние греки использовали некрополь не только для погребения своих близких, но и

для совершения тризн в честь подземных богов, чтобы они были милостивы к умершим и

живым (Hom., Od., XI, 25; Ovid., Metam., VII, 243–245).

В роли жертвенных животных и апотропеев в греческих культах хтонических божеств и

героев выступали лошади (Plut., Pell., 22; Amat. narr., III, 7740) [Ростовцев, 1914, c. 59, прим. 2,

c. 64; Кузьмина, 1977, c. 100; Богданова, 1982, c. 38; Папанова, 2004 а, с. 296]. Эти животные

покоряли древних людей своей силой, красотой и, одновременно, устрашали мощью и не_

истовством. Исследования античного религиозного и погребального материала свидетель_

ствуют о том, что в мифе и в ритуале конь выступает как заупокойное животное. Греки

считали, что конь не только приобщает живых к миру усопших, но и является «гонцом

смерти». Согласно сообщению Геродота, о смерти царя в Спарте население оповещали всад_

ники (Hist., VI, 58), которые были не обычными всадниками, а членами знаменитого кор_

203

пуса 300 всадников, объединение которых имело религиозно_мистический характер

[Jeanmaire, 1939, р. 547].

В древнегреческой мифологии лошади часто приносили смерть. Каждое состязание ко_

лесниц, устраиваемое царем Эномаем, заканчивалось гибелью его соперников. Да и сам он

погиб в состязании колесниц с Пелопом. Кони принесли гибель и другим героям антично_

сти. Ими были растоптан сын Автоноя, растерзан царь Ликург, убиты охотник Ипполит и

Орест (Ovid., Metam., XI, 514).

Весьма почитаемые в античном мире спартанские Диоскуры, чередовавшие свое пребы_

вание в подземном царстве Аида с жизнью на Олимпе и, таким образом, символизировав_

шие смену жизни и смерти, почитались как укротители коней и покровители всадников

[Зайков, 1998, с. 35]. Поэтому с идеей преодоления смерти связано изображение лошадей

или их голов на надгробиях в сценах загробной трапезы [Фрейденберг, 1936, c. 65–66].

Ужас смертных вызывали кони бога Ареса, которые были детьми северного бога Борея,

обитающего в краю вечного холода и тьмы. Страшились греки и коней Ахилла, рожденных

от союза Зефира и Гарпии, похищающей души людей. Не менее страшен был для них и

«ужасный конь» Арейон, которого родила Деметра Эриния в облике кобылицы от Посей_

дона, принявшего облик жеребца (Hom., Il., XXIII, 346). Считалось, что Деметра Эриния

охраняет мертвых. Эпиклеза «Эриния» означает «та, которая мстит».

В древности Гекату изображали с лошадиной головой и считали, что она помогает разво_

дить коней. В виде коня изображали бога царства мертвых Аида, который в человеческом

облике управлял колесницей, запряженной четверкой черных лошадей [Дютшке, 1892,

с. 201; Клингер, 1911, с. 107–120; Кагаров, 1913, с. 223].

Масть мифологического коня не случайна, она несла определенную символическую на_

грузку. Согласно древнегреческой традиции черный цвет — это цвет траура [Любкер, 2001,

с. 281]. Более широк как символический белый цвет коней. Считалось, что он присущ умер_

шим, потерявшим свою телесность. Поэтому греки приносили в жертву только белых ко_

ней. Интересно, что в «Апокалипсисе» именно «конь блед» выступает атрибутом смерти.

Кони белой масти выступали и в роли заместительной жертвы вместо человека [Иванов,

1929, 61–66, 115, прим. 1; Иванов, 1974, с. 108].

Обычай хоронить лошадей вместе с людьми присущ древнегреческому погребальному

обряду и известен с гомеровских времен (Hom., Il., XXIII, 175). С конем хоронили не толь_

ко павших воинов, но и выдающихся граждан. Геродот сообщает, что победителя олимпий_

ских игр в забегах колесниц хоронили в Греции вместе с лошадьми. Именно так похорони_

ли победителя трех олимпиад в гонках на колесницах Кимона (Her., VI, 103). О захороне_

ниях с лошадьми упоминает и Лукиан, живший в первые века нашей эры (Luc., De Luc.,

13).

Ольвиополиты в своем погребальном и поминальном обрядах также следовали приня_

тым в Древней Греции традициям. Останки лошадей раскопаны на некрополе Ольвии в

погребениях и тризнах. Своеобразная тризна VI в. до н. э. была открыта на западном плато

склона Заячьей балки. На месте ее совершения были оставлены две фрагментированные

амфоры, фрагменты сероглиняных мисок и челюсть лошади [Козуб, 1975, с. 295–296]. На

этом участке некрополя было также открыто и святилище хтонических богов (середина

V в. до н. э.), в котором были найдены останки четырех лошадей [Козуб, 1975, c. 145; 1976,

c. 64]. Головы лошадей обнаружены среди остатков тризн, раскопанных на некрополе Илу_

рата II–III вв. н. э. [Кубланов, 1979, c. 91]. Аналогичные комплексы открыты на некрополе

Олинфа классического времени [Pobinson, 1942, p. 90, Pl., XLVIII, № 132]. Обычай захо_

ронения с конем существовал и у римлян [Junkelman, 1990, s. 42–43, Abb. 26–29].

В ранний период греки хоронили или сжигали труп коня полностью, но впоследствии

стали допускать отступления от этого обычая и использовали только часть туши лошади,

204

голову или зубы. Эта традиция наблюдается на некрополе Ольвии. Так в могиле 1920/48

(V–IV вв. до н. э.) среди погребального инвентаря находились зубы лошади [Семенов_Зу_

сер, 1920/120, c. 27], в могилах 1905/10, 1910/41, 1912/54 и 1913/2 эллинистического пери_

ода — череп, кости и зубы. В ряде случаев действовали по принципу «часть вместо целого»,

когда в могилу, вместо лошади, клали только удила, стремена, седла или их статуэтки. На_

пример, в могиле 1992/8 (конец V — начало IV вв. до н. э.) находился только набор конс_

кой сбруи [Папанова, 1993, c. 32–33, рис. 16; 2004 а, с. 296–300]. Принцип «часть вместо

целого» применялся и на некрополе Кеп (III–II вв. до н. э.). На нем возле каждого земля_

ного склепа были раскопаны захоронения конских голов [Сорокина, 1967, c. 104]. Этот обы_

чай был присущ не только грекам, а и римлянам, этрускам и другим народам Евразии,

жившим в это время [Анучин, 1890, c. 102; Модестов, 1903, c. 363; Фрезер, 1986, c. 446–

448].

В первые века нашей эры на ольвийском некрополе этот обычай возрождается. На нем

раскопаны четыре захоронения коней в земляных склепах. В трех случаях скелеты коней

находились в дромосах земляных склепов римского времени. Одно из захоронений лоша_

ди на белой подстилке было под сырцовым закладом земляного склепа (I–II вв. н. э.) [Кры_

син, 1928/25, c. 7, 10, 16], а другое — в камере земляного склепа 1974/5 (I–II вв. н. э.) В

камере этого склепа находились не только скелет большой лошади, но и орлана_белохвоста

[Козуб, 1975, с. 295–296]. Третье захоронение было раскопано в земляном склепе 1979/12

первых веков нашей эры (рис. 93). В нем скелет и узда, украшенная бронзовой пронизью в

виде лапы хищника, лежали поверх каменного заклада [Козуб, 1980, c. 285]. Еще один ске_

лет коня (кобылицы) раскопали в 1994 году над входом в земляной склеп римского време_

ни [Маркова, 2002, c. 104].

В первые века нашей эры ольвиополиты увлекались произведениями Гомера (Dio. Hris.,

XXXVI, 16–17) [Латышев, 1904, c. 16]. Возможно, именно этот факт повлиял и на возоб_

новление у них обряда погребения с конем. Причем, в это время ольвиополиты возвраща_

ются к его ранней форме, то есть захоронению коня полностью, а не его частей.

Кроме Ольвии, захоронения лошадей в одних могилах с людьми в римское время, изве_

стны на некрополях Нимфея (V в. до н. э.) и Танаиса (I–II вв. н. э.) [Казакова, Каменец_

кий, 1970, c. 83; Каспаров, 2002, с. 45].

Культ коня и его использования в различных обрядах известен у индоевропейских и не_

которых нострагических народов Евразии [Иванов, 1974, c. 137]. Этот обряд возник у раз_

ных индоевропейских народов независимо друг от друга как отражение сходных религиоз_

но_мифологических представлений. Так у этрусков конь символизировал последнее путе_

Рис. 93. Захоронение лошади в дромосе земляного склепа 1979/12 (по Ю. И. Козуб).

205

шествие умершего [Модестов, 1903, с. 363]. Поэтому связывать человеческие захоронения

с лошадьми с влиянием скифского или иного негреческого этноса не совсем корректно.

Также нет оснований для утверждения, что такие захоронения противоречат греческому

погребальному обряду. Тем более, что в самой Греции существовали различия в погребаль_

ных обрядах разных городов_полисов [Morris, 1996, p. 17–18].

Остановимся еще на одном аспекте поминального обряда и культа хтонических богов. В

роли жертвенных животных и апотропеев у древних греков часто выступали собаки. Плу_

тарх писал, что собака имела отношение как к отвращающей, так и к очистительной обряд_

ности (Plut., Quaest Pom., 68). Древние греки верили, что души умерших появляются на

некрополе в виде собак, сопровождающих Гекату [Лосев, 1957, c. 42]. Поэтому они с целью

избежания ее гнева приносили их ей в жертву [Милллер, 1876, c. 202; Кулаковский, 1899,

c. 89; Клингер, 1911 а, c. 248; Кагаров, 1913, c. 228]. Захоронение собак на некрополе вне

могил — это жертва, которую древние приносили хтоническим богам, в том числе Гекате и

богу подземного царства Аиду, которого изображали в шлеме из собачьей головы [Клин_

гер, 1911 а, c. 248].

На некрополе Ольвии известны жертвенные захоронения собак. Вполне вероятно, что

некоторые из них были принесены в жертву Гекате. Так, скелеты трех молодых собак in situ

лежали в яме № 14 на засыпке из плотного грунта поверх слоя зольного грунта. Здесь же

находились фрагменты керамики и пережженных костей [Козуб, 1974 б, c. 285–286]. Оче_

видно, их принесли в жертву уже после совершения обряда кремации. Еще одно ритуаль_

ное захоронение собаки было раскопано в непосредственной близости от могилы 2000/7

(конец II в. до н. э.) [Ляшко, Папанова, 2002, с. 178–179].

Необходимо отметить, что культ Гекаты имел и апотропеические функции [Толстиков,

1987, c. 107]. Поэтому собак, захороненных в могилах можно рассматривать как стражей

загробного мира, проводников, доставляющих в загробный мир души умерших. Вполне

вероятно, что именно с этой целью собаку положили между двумя покойниками в камере

земляного склепа 1904/3 (II в. до н. э.) и под амфорным закладом в подбойной могиле 1924/

2 (I–II вв. н. э.) [Богаевский, 1924/219, c. 50].

На некрополе Ольвии была раскопана «коллективная могила» (середина третьей чет_

верти IV в. до н. э.), содержавшая скелеты 52 человек (включая детей и рабов (?) в канда_

лах), которых побили камнями и расстреляли из лука за то, что они перешли на сторону

Зопириона [Козуб, 1984, c. 162–164; Виноградов, 1989, с. 163, прим. 87]. В ней находились

не только целые сосуды, но и скелеты трех собак [Козуб, 1984, c. 162–164]. Боясь преследо_

вания душ казненных, ольвиополиты не посмели нарушить погребальный обряд и в виде

апотропея использовали собак.

Захоронения собак в роли апотропеев известны на некрополе Илурата (II–III вв. н. э.),

где они обнаружены возле многих склепов [Кубланов, 1979, c. 92, рис. 1, 7].

Структура погребального обряда у различных народов, в большинстве своем, состоит из

трех этапов, которым соответствуют комплексы действий живых в связи со смертью род_

ственника: «до», «во время» и «после» похорон [Алекшин, 1981, с. 3]. Комплекс действий

«после» направлен на организацию границы между миром живых и миром умерших и со_

бака играла не последнюю роль в создании этой границы [Новиков, 2001, с. 76].

Как видим, погребальный и поминальный обряды ольвиополитов были сложными и

многогранными. При этом некрополь ими использовался не только для погребений умер_

ших, но и для совершения обрядов, связанных с различными по своему содержанию куль_

тами.

206