Виды любви

Любовь многолика. Приходя к людям, она приобретает отпечаток их личностей. И потому нет одинаковой любви. Однако, на протяжении истории культуры (а значит, и истории любви) человечество неоднократно предпринимало попытки выделить некие типические ее проявления, ее различные виды. Одним из первых это сделали греческие мыслители.

Так, Платон в своем понимании любви шел от мифа об андрогине. В соответствии с ним, изначально люди делились на три пола — мужчины, женщины и андрогины. Андрогин — существо, округлое по форме, обладающее удвоенным числом частей тела и двумя повернутыми в противоположные стороны лицами. Эти создания были настолько хорошо приспособлены к жизни, что боги решили ослабить их совершенство, разделив каждого надвое и вызвав мучительную тягу к воссоединению. Древние греки полагали, что это взаимное тяготение выражает себя в четырех основных формах. Первая из них — эрос.

"Эрос" — любовь-страсть, безумное по силе чувство, которое стремится "вобрать в себя" свой объект. "Эротическая любовь", прежде всего, включает в себя чувственное влечение и ревность. Она выражает полярность мироздания и непреодолимую тягу к ее андрогиническому преодолению. Этот вид любви находит свою персонификацию в боге Эросе (Эроте). В мифопоэтической традиции он — сын Афродиты. Это ослепительно прекрасный, но жестокий мальчик, ради забавы вселяющий в сердца людей муку любви. По Платону же, Эрос — сын Бедности и Богатства, унаследовавший от родителей не самые лучшие качества — не знающую преград жажду обладания, капризный эгоизм и силу воления. Его колчан со стрелами — символ любовных терзаний, наносимых не только людям, но и богам. При этом эротическое чувство недолговечно: уничтожая своего носителя, вместе с ним оно уничтожает себя.

"Филиа" — любовь-дружба. Она чрезвычайно многогранна: именно к этому виду любви относятся дружба равноправных граждан в полисе, преданность Отечеству, стремление к свободе, к добродетели, к наслаждению искусством (филомусиа). Что объединяет все эти разнообразные эмоции? Понятие связи. Филиа — в первую очередь, означает связь людей, обусловленную социальным или личным выбором. Это любовь, выросшая из совместных взглядов и взаимопонимания. Несмотря на отличие филии от эроса, можно найти в них общий исток. Оба эти чувства зиждутся на необходимости воссоединения, слияния, дополнения. Только в случае филии предполагается дополнение не по принципу противоположности, а по принципу подобия.

Третий вид любви — "сторге". Сторге во многом пересекается с филией: так, и то, и другое чувство, например, свойственно родственным отношениям. Однако, они различаются нюансами, оттенками. Сторге — это органическая любовь, имеющая, скорее, отношение не к индивидуально-личностному, а "родовому" чувству. Это глубокая привязанность, имеющая началом инстинктивное ощущение тождественности.

И, наконец, вершина вершин — "агапе". Это гармоничная, интеллектуальная, "аполлоническая" любовь. Она основана не на страсти, а на разумной воле к взаимопониманию. Не случайно у ранних христиан именно этим термином выражалась новозаветная любовь: "агапами" назывались их братские трапезы.

В средневековье любовь трактуется как высшая форма блага, доступного человеку. Соответственно этому пониманию Аврелий Августин выделяет три формы любви:

• любовь человека к Богу (amor Dei). Это священная любовь, ибо своим предметом она имеет высшую Истину — Господа как нетленное и совершенное первоначало мироздания. Потому любовь к людям истинна в первую очередь, когда она существует во имя Бога, а не во имя конкретного человека.

• любовь к ближнему, возможная в силу того, что он — подобие Божие. Что касается земной любви, то "это вожделение является не благом супружества, а необходимостью для продолжения рода, позорным пятном на браке", "слугой" брака" [160, с.489].

• любовь Бога к человеку. Бог есть любовь. Но поскольку Он непостижим, постольку непостижима и Его любовь к смертным. Ее нельзя познать, можно лишь почувствовать. Ведь именно посредством любви Бог сотворил все сущее и постоянно дарует человеку отпущение от грехов.

К Новому времени любовь обогатилась новыми ипостасями. Так, в трактате "Любовь" А. Хейнлинк (17 в.) разделяет ее на два подвида — чувственную и действенную. Чувственная любовь сама по себе не хороша и не плоха: важно, скорее, то, какое содержание в нее вкладывает сам человек. Чувственная любовь выражается в страсти и желании, причем, страсть порождается душой, а желание — телом.

Действенная любовь являет себя в трех формах. Первая из них — любовь-уважение. Именно она формирует нравственность и разумное начало человека. Вторая, любовь-доброжелательность, в своих истоках исходит от Бога: именно так Бог относится к своей пастве. И, наконец, любовь-стремление имеет наиболее действенно-нравственную выраженность.

Р.Декарт в трактате "Страсти души" утверждает, что любовь "есть волнение души, вызванное движениями духов, которое побуждает душу добровольно соединиться с предметами, которые кажутся ей близкими, а ненависть есть воление, вызванное духами и побуждающее душу к отделению от предметов, представляющихся ей вредными" [159, с.113-114]. Обратим внимание на характерное для Нового времени рациональное отношение к любви: она понимается, в основном, как стремление к приятному. Но при этом в своей классификации видов любви Декарт находит место и для модификации греческого понятия "эрос". Любовь, по Декарту, выражается в трех формах:

• Желание добра любимому. Главная черта такой любви — способность на самопожертвование. Самый яркий ее пример — отношение родителей к детям.

• "Любовь-вожделение", связанная с желанием обладания. Однако, при этом она может содержать в себе черты любви как "желания добра".

• Всепожирающая огненная страсть, являющаяся началом человеческих заблуждений и страданий. Эта страсть проявляется не только в эротическом чувстве. Так, и честолюбец, и скупец, и пьяница, и насильник стремятся к обладанию предметами их страстей. При этом Декарт отмечает, что сам по себе предмет любви для них не значим: он важен лишь в одном качестве — как инструмент, служащий удовлетворению желаний. Если такая любовь носит сексуальный характер, то объект страсти понимается столь же утилитарно— не как цель, а как средство.

На почве пропагандируемой моралистами Просвещения идеи равенства вырастает еще одна форма любви — любовь-дружба. Несмотря на то, что ее исток — в греческом понятии "филиа", "нововременная" дружба имеет характер не только взаимосвязи и взаимодополнения, но и доверия, понимания. Потому она гораздо более личностна. "Главный плод дружбы заключается в облегчении и освобождении сердца от переполненности и надрыва, которые вызывают и причиняют страсти", — писал Ф.Бэкон [146, с. 198]. В этом понимании любовь-дружба полярно противостоит любви-Эросу. Не случайно Ж.Лабрюйер утерждал, что любовь и дружба исключают друг друга. Другие "плоды" дружбы — раскрытие разума в беседе, в рассуждении, помощь и участие в делах и заботах.

Роль любви-страсти, любви-томления в этот период снижена: мужская дружба представляется куда более продуктивной силой. И это не случайно. В час политических, социокультурных, экономических изменений, в час воцарения нового мироотношения, страстная любовь воспринимается, скорее как помеха. Женщина считается недостаточно разумным и идейнным существом, для того, чтобы быть товарищем мужчине. Не случайно Ф. де Ларошфуко в своих "Максимах" пишет: "Женщины в большинстве своем оттого так безразличны к дружбе, что она кажется им пресной в сравнении с любовью" [90, с. 51]. Что касается физической любви, то в среде просветителей она признается неизбежным злом. Неизбежным — поскольку физиологическая страсть неподвластна контролю и не отменима декретом. Злом — потому что человек, призванный властвовать над миром, оказывается в огромной зависимости от этого глубоко неразумного, подтачивающего его созидательные силы чувства.

Рубеж 18-19 вв. "реабилитировал" физическую сторону любви. Уже у Лессинга и Гете любовь "распространяет" Божественное дыхание по дольнему миру, а потому является священной в самой своей чувственной природе. Отныне, помимо "чувственной" и "духовной" любви, появляется третий ее образ — "чувствительная любовь", которая является своеобразным посредником между ними.

Наиболее известную типологию видов любви в 19 в. создал Стендаль в работе "О любви":

• Любовь-страсть (такой была любовь Элоизы и Абеляра).

• Любовь-влечение, свойственная аристократии при дворе Людовика ХV. "Это картина, где все, вплоть до теней, должно быть розового цвета" [134, с.21]. Это холодная и красивая миниатюра, в первую очередь, основанная на самолюбовании.

• Физическая любовь, по-прежнему отождествляемая с Эросом. В этом понимании влюбленный — никто иной, как охотник, подстерегающий добычу.

• Любовь-тщеславие. Огромную роль в ней играют соображения престижа, в силу которого мужчина желает обладать яркими, популярными в его среде женщинами. Такая любовь немногим отличается от азарта, с коим владелец конюшни приобретает все новых и новых скаковых лошадей. Что касается тщеславных дам, то для большинства из них мужчина без титула не является мужчиной.

Как мы видим, любовь в понимании Стендаля имеет по преимуществу утилитарный характер, где объект любви тождествен объекту желания, тщеславия, игры.

20 в. создает новые типологии любви. Так, Э.Фромм в работе "Искусство любви" превыше всего ставит "братскую любовь" равноправных. Именно из нее, по Фромму, и проистекают все иные типы любви. В качестве особой формы любви Фромм также выделяет "материнскую любовь". Главное ее наполнение — попечение, ответственность, привитие ребенку ощущения радости бытия. Оба эти типа не ограничены единственным любимым, ведь может быть несколько братьев, несколько детей. Третий же тип — "эротическая любовь" — есть исключительное предпочтение одного всем. Но при этом истинная эротическая любовь по своей сути космична: она возможна лишь как любовь ко всему человечеству в лице одного человека.

Одну из наиболее ярких типологий любви 20 в. создал английский литературовед, философ, автор всемирно известных "Хроник Нарнии" К.С.Льюис.

Типология Льюиса зиждется на разграничении двух основных форм любви — любви-нужды (типичным примером которой является испуганный ребенок, кидающийся к матери) и любви-дара (наиболее ярко выражающейся в жертвенном и щедром отношению матери к ее детям). Обе они истинны. Но если вторая дается от Бога, то первая — следствие Бедности (нехватки). Третья, интегрирующая форма любви, выделяемая Льюисом, — любовь к тому, что вне человека: к природе, понимаемой не как набор ландшафтов, а как праобраз Божественного мира; к своей стране и т.д.

В работе "Четыре любви" на основе этих основных форм автор выделяет четыре вида любви.

Самая смиренная и неприхотливая любовь, по Льюису, привязанность: именно этот характер имеет любовь молодого ученого к старой няне, хозяина — к домашнему животному. Мы можем гордиться другими видами любви — влюбленностью или дружбой. Привязанности мы можем даже стыдиться. Чаще всего мы начинаем различать достоинства милых нам людей, когда их с нами нет. Тем не менее, влюбленность без привязанности может существовать очень недолго. Привязанность обусловливает глубину и умение любви. Потому поистине любит людей лишь тот, кто привязан к своим каждодневным спутникам. Но привязанность подчас оборачивается своей недоброй стороной — "хищной любовью"- вымогательством, ревностью, грубостью по принципу "с родными незачем церемониться". Став богом, любовь становится бесом. Потому привязанности как таковой недостаточно. Необходима более глобальная любовь, лежащая в основе привязанности.

Может быть, это — дружба? Ведь недаром в старину именно ее считали самой полной и счастливой из человеческих связей. Увы, современный человек мало ценит дружбу. Причина этого — то, что дружба наименее инстинктивна, наименее естественна. Она не имеет под собой биологической необходимости. Без влюбленности никто из нас бы не родился, без привязанности никто из нас бы не вырос, а без дружбы — сколько угодно. Дружба — сугубо культурное изобретение: она соединяет не индивида с индивидом, а личность с личностью. От других видов любви дружбу отличает ее несамодостаточность: ее целью является не она сама как таковая, а то дело, которое объединяет людей. Потому в дружбе исключительно важен элемент оценки: человека любят за его достоинства. Но при всех ее замечательных качествах дружба, как и привязанность, не идеальна. Хорошего человека она сделает лучше, а плохого хуже. Дружбе свойственна отгороженность от мира, порой даже презрение к людям "не нашего круга".

Но если не дружба, что же является "основой основ" любви? Возможно, влюбленность? Говоря о влюбленности, Льюис, прежде всего отличает ее от вожделения. Вожделеющему нужно удовольствие, невозможное без женщины. Влюбленному же нужна его возлюбленная, а не наслаждение, которое она может ему дать. Вожделение без влюбленности связано с самим вожделеющим, влюбленность — с предметом любви. Влюбленность уничтожает разницу между словами "брать" и "давать". Потому в браке судьба влюбленности часто неутешительна. Его опасность — в комарином рое каждодневных забот, отрывающих влюбленных друг от друга и их влюбленности. Влюбленность выводит за пределы самости, и в этом смысле она — весть из другого мира. Но все же она — не изначальная, не первичная Любовь. Ведь Любовь есть предельное Добро, а влюбленность может привести и ко злу, она нередко пожирает человека ревностью, подозрениями, досадой и т.д.

Так где же она, истинная Любовь? Льюис находит ее в милосердии. Ведь только в милосердии естественное наполнение любви облагорожено образом Бога. Через веру в Бога возникает вера в человека — в то, что человек создан по Его образу и подобию; в то, что если земная любовь наполнена Божественным сиянием, она не кончается "отныне, и присно, и во веки веков". Кроме того, Бог дает нам еще одну любовь — любовь к себе. Это не эгоизм, а вера в беспредельность собственного совершенствования, к которому человек стремится не только ради себя, но и — главным образом — ради других людей.