Структура социальной системы

Типология ценностей раскладывается в социальный квадрат: люди, вещи, знаки, институты.

Люди – это разумные человеческие существа, которые становятся таковыми в силу освоения ими вещей в результате практической деятельности. Само слово «разум» восходит к славянским глаголам «разумети» и «умети», что подразумевает способность метить вещи, отмечать их или выделять из множества. Человек относится к вещам предметно, т. е. он выявляет в них насущное, существенное содержание, из объекта деятельности превращает в предмет производства. Люди сами являются продуктами труда родителей, бабушек и дедушек, нянек и воспитателей, учителей и педагогов, мастеров и наставников, доцентов и профессоров. А поскольку воспитание человеческой личности требует огромных затрат времени и сил большого количества людей, то человек есть самый трудоемкий продукт и поэтому самая большая ценность, тип которой называют персонифицированным (от лат. persona – личность).

Вещи – это искусственные предметы, созданные людьми в результате обработки природного материала, созданные из этого материала для удовлетворения прежде всего жизненных потребностей людей. Это ценности, несущие на себе отпечаток человеческих пристрастий и средства для достижения человеческих целей. Люди приобретают человеческое качество исключительно в силу освоения вещей, а вещи приобретают искусственное качество исключительно в силу создания и освоения их человеком. Поскольку человек ничего не делает «просто так», а все его действия имеют вполне определенный смысл – цель как идею будущего продукта труда, то искусственные вещи в отличие от фрагментов природы информативны, потому что в них незримо (имплицитно! виртуально!) присутствует сам человек. Ну, а в силу того, что вещи предназначены для удовлетворения наших материальных потребностей, т. е. потребностей в веществе и энергии, они образуют особенный тип ценностей – утилитарные (от лат. utilita – польза) ценности.

Люди и вещи суть первичные элементы социума. Вместе с тем на основе первичных элементов возникают вторичные элементы социума, или же превращенные формы людей и вещей. В качестве таковых выступают институты и знаки.

Институты (от лат. institutum – установление, учреждение) суть организационные формы общественной жизни, совокупности социальных ролей как матриц человеческого поведения, где эти роли представлены как превращенные, т. е. преобразованные во вторичный продукт люди. Представим, что есть некая социальная роль: допустим, должность – декан факультета. Соответственно, существует служебная инструкция, предписывающая все действия декана, определяющая его права и обязанности, и это есть форма. Кто конкретно будет занимать эту должность, имеет значение только при непременном условии исполнения служебных функций. Есть человек как физическое лицо – это любой из нас; и есть человек как юридическое лицо – чиновник в офисе, ответчик в суде, депутат в Думе и т. п. И человек как юридическое лицо ведет себя вовсе не так, как ему хочется, а так, как предписано. Это и есть социальная роль.

Мы все играем множество социальных ролей ежедневно. Пришел в университет – ты студент или доцент. Вышел на улицу – ты пешеход. Сел в автобус – ты пассажир. Приехал домой – ты сын или отец, муж или зять, и в каждом случае есть свои каноны поведения: можно нагрубить теще, но нельзя грубить жене; нужно командовать сыном, но нельзя матерью, и т. п. Социальные роли задают также общественный статус человека, поскольку они, как правило, фиксируются документами. То, что человек является гражданином государства, удостоверяет паспорт; то, что у него имеется высшее образование, подтверждает диплом; то, что он профессор – можно заявить, предос­тавив аттестат. Таким образом, документ есть форма опредмечивания социальной роли. Ведь говорят же: без бумажки ты – букашка! С документом – ты полноправное юридическое лицо: предъявил мандат или удостоверение и уже можешь чего-то требовать и «качать права».

Точно так же опредмечены и даже овеществлены по большей части и сами общественные институты. К примеру, наш университет имеет не только юридический, но и фактический адрес; учебные корпуса, спорткомплекс, культурный центр, общежития и даже загородные базы отдыха. Все это – не просто имущество, а «тело» нашей организации. На фронтоне входа в главный корпус крупные буквы составляют имя нашей организации, на всех корпусах таблички с названием университета, на дверях аудиторий и кабинетов указатели того, что там расположено или какое именно должностное лицо там работает. Так организовано пространство университета. Внутри корпусов везде развешаны табло, на которых указаны режим работы служб, график приемных часов должностных лиц или расписание лекций и семинаров, и т. д. Так организовано время работы университета. Аналогичным образом функционируют все учреждения: магазины и кафе, административные органы и учреждения культуры, и пр. Мы никогда не перепутаем функции двух расположенных рядом зданий в центре города: мэрии и театра оперы и балета, и даже не из-за вывесок – сама архитектура сооружений нам однозначно подскажет: это – театр!

Знаки – это репрезентанты вещей. Если слово «презентация» переводится как предъявление, демонстрация, то префикс «ре» означает «вновь», «еще раз». Когда мы показываем кому-нибудь не саму вещь, а то, что ее заменяет и представляет, мы используем знак. В науке о знаках семиотике (от греч. semа – признак, указатель) есть базовое определение: знак есть вещь, которая замещает собой другую вещь. Именно в этом смысле мы говорим, что знак есть превращенная, т. е. вторичная, форма вещи. Зачем нужны знаки?

В «Путешествиях Гулливера» Джонатана Свифта есть замечательный эпизод, когда Лемюэль Гулливер попадает на летающий остров Лапута. Там он кроме всего прочего знакомится с группой философов-скептиков, которые ведут борьбу с двусмысленностью и даже многозначностью языка. К примеру, когда мы произносим слово «коса», то о чем, собственно, идет речь? Что это? Вид девичьей прически? Орудие для заготовки сена? Далеко выдающийся в море узкий мыс? Или, представьте, приходим мы в присутственное место, а секретарша заявляет: начальника нет и не будет! Как это понимать? Кто же тогда руководит департаментом? Смысл слов и выражений выявляется в контекстах, но вот лапутянские скептики затеяли решать проблему радикально. Они предложили вообще отказаться от слов и молча показывать пальцем на нужную вещь или же предъявлять ее собеседнику в натуральном виде, «живьем». Привело это к тому, что скептичные философы сначала набивали себе всяческими вещицами карманы, потом стали таскать за спиной котомки и в руках торбы с различными предметами, но дальше потребовались тележки и, наконец, целые возы всякого барахла. А как быть, если то, о чем мы хотим что-нибудь сообщить, неподъемно и нетранспортабельно, находится далеко или осталось в прошлом и сейчас уже исчезло? Что предъявлять? Конечно же Свифт как сатирик шаржировал ситуацию, но философы-скептики действительно существовали в Древней Греции, к примеру – Пиррон. Однако до таких крайностей, как лапутяне, греки не доходили.

Между тем скептики кое в чем правы. Если всякий знак есть заместитель вещи, образно говоря – «выступает от ее имени и по ее поручению», то вполне можно утверждать, что исходным в происхождении знаков является автосемиотическое отношение, а именно: всякая вещь является знаком самой себя. Действительно, если в витрине магазина мы видим шляпы, то понимаем, что это магазин головных уборов и в нем можно купить и шапку, и кепку, и панаму. Если на трассе мы видим на обочине установленный на постаменте разбитый автомобиль, то сообразим сбросить скорость на опасном участке дороги. Если перед зданием в Толмачево установлен самолет «Ту-154», то ясно, что это аэровокзал, а не гостиница или бассейн. Знаки изобретают тогда, когда автосемиотическое отношение трудно или вообще невозможно реализовать. Тогда люди создают новые вещи, единственное предназначение коих – представлять, репрезентировать вещи первого рода, которые мы не можем «имати», т. е. иметь как таковые, но о которых мы получаем возможность «знати», т. е. иметь о них представление. Соотнеся первые со вторыми, мы сможем «понимати», о чем идет речь.

В качестве знаков можно использовать все что угодно: звуки, изображения, запахи, жесты, но наиболее употребительны в качестве знаков специально созданные и хорошо приспособленные для решения задач коммуникации, т. е. общения, обмена знаками, – символы (от греч. symbolon – знак, отличие). Символ не является частью предмета, как знаки-признаки, скажем, следы на земле или отпечатки пальцев рук на поверхности вещей, хотя именно такие знаки особо интересуют криминалистов. Символ не является «портретом» вещи, как знаки-образы: рисунки, картины, фотографии, исполняемые актерами роли, изображаемые жестами артистов пантомимы предметы. Символ есть нечто исключительно условное, отношение чего к предмету, к первичной вещи устанавливается чисто конвенционально (от лат. conventia – соглашение). Мы просто сговорились – и все с этим согласились, что знак $ означает доллар, знак & заменяет союз «и», а знак % выражает процент или сотую долю некоторой величины.