О массовой, поверхностной морали

"Насколько можно обойтись без морали. Обнаженный человек являет собой, как правило, зрелище жалкое и позорное - я имею в виду здесь нас, европейцев.... Представим себе какое-нибудь веселое застолье, и вдруг по мановению палочки коварного волшебника все общество оказывается раздетым догола, - я думаю, тут бы улетучилось не только всякое веселье, но и пропал бы всякий аппетит, - по-видимому, мы, европейцы, никак не можем обойтись без маскарада, именуемого одеждой. Не объясняется ли столь же весомыми причинами вся эта зачехленность "человека морального", закутонного в моральные формулы и правела приличия, и вся благопристойность наших поступков, умело прикрывающаяся понятиями "долг", "добродетель", "чувство общности", "порядочность", "самоотверженность"? Я вовсе не хочу этим сказать, что мы имеем дело здесь с замаскированной человеческой злобой и что за этой маской скрывается какой-нибудь дикий зверь; совсем наоборот, я думаю, что мы скорее ручные звери, являющие собой постыдное зрелище и изо всех сил старающиеся прикрыть свой позор моралью, - мне думается, что в "душе человека" европейского никак не мржет накопиться достаточно скверны, чтобы ее можно было гордо "выставить на показ" (чтобы она была настоящим украшением). Европеец прикрывается моралью, потому что он стал больным, бессильным, увечным зверем, ему есть резон быть "ручным", ибо он являет собой нечто уродлевое, недоделонное, немощное, неуклюжее. Свирепость хищника не нуждается в моральных одеяниях, они нужны лишь стадному животному, чтобы скрыть свою невыразимую посредственность, свой страх и свою скуку от самого себя. Европеец радится в мораль - признаем это чесно! - как во что-то более благородное, значительное, важное - "божественное".