5.11. Культура современного информационного общества

Американский социолог и публицист А. Тофлер назвал современное постиндустриальное общество информационным, или периодом третьей волны, захлестнувшей социокультурное пространство с середины XX в. Становление постиндустриального общества было детерминировано не столько экономическими, сколько социокультурными факторами, повлиявшими на формирование своеобразного стиля мировосприятия и мышления. Постиндустриальный социум отличается трансформацией потребностей, ценностных доминант и информационно-коммуникативных отношений. В информационном обществе, в отличие от аграрного и индустриального, утверждается принципиально иной способ производства, хранения и распространения культурной информации. Формирование современного информационного пространства сопровождалось трансформацией традиционных социальных, семейных и межличностных отношений, государственно-политической и экономической жизни, что обусловило изменение парадигмы сознания и кризис прежней системы ценностей.

Развитие новых информационных отношений стихийно определяло жизненный уклад людей и способствовало интенсивной интеграции народов в единую систему. Процесс формирования целостного культурного пространства на основе интеграции разных сфер жизнедеятельности человека и общества обозначается понятием глобализация (фр. global ‘всеобщий’; лат. globare ‘округлять, нагромождать’) Глобализацию, с одной стороны, отождествляют с закономерными явлениями модернизации и социальной трансформации, с другой – связывают с рефлексом массовой культуры и считают разрушительной тенденцией в развитии культуры, ведущей к стандартизации, утрате культурных идентичностей и ассимиляции. Массовая культура в современном обществе обеспечивает определенную социокультурную однородность, в условиях которой стандартизация и унификация являются признаками демократизации и равенства возможностей. Одновременно становятся актуальными тенденции демассовизации культуры, определяющие явления индивидуализации личности и уход от массового социального действия.

Процесс индивидуализации личности проявляется в стремлении человека быть свободным от предпочтений массы и самому управлять сферой собственных чувств, эмоций, вкусов и взглядов. Этому способствуют явления деканонизации и демократизации во многих социокультурных сферах. По мере роста глобализационных процессов и информационных преобразований в мире каждый индивидуум обретает большую свободу в выборе культурной идентичности. Как отмечают исследователи, “культурное, лингвистическое, духовное сосуществование на равных различных идентичностей – это наиболее цивилизованный, наиболее рациональный и одновременно наиболее актуальный путь решения одной из самых сложных проблем современного мира” [20, с. 20]. Мультикультурализм становится существенным фактором современной социокультурной действительности и распространенной моделью культурной политики в мировом пространстве.

Существенные преобразования в информационной среде, определившие глобальные изменения в культуре, стали ощутимыми с начала 1990-х гг. Технологические инновации в сфере массовой коммуникации и развитие электронных средств комуникации способствовали стремительному распространению культурной информации и быстрому внедрению инноваций, обеспечивали мобильность государственно-политических, экономических и дипломатических связей между народами и стимулировали явления универсализации в культуре. По определению М. Мак-Люэна, электронные медиа не только влияют на трансформацию сознания и образа жизни, но и изменяют структуру информационного пространства, превращая людей в равноправных жителей единого планетарного сообщества, или глобальной деревни.

Отличительной особенностью современной культурной ситуации является интенсификация интеллектуальных технологий, обеспечивающих пространство услуг и информации, трансляция и потребление которых становятся основной культурной потребностью в массовом обществе. В условиях глобализации государства с мощным информационным потенциалом доминируют в сфере формирования общественного сознания, используя свое технологическое превосходство и экспансию масс-медиа, навязывая мировому сообществу идеологические установки, ценностные доминанты и стереотипы. Глобализация в сфере массового потребления информации приводит к формированию единого социокультурного пространства, в котором происходит стандартизация национальных культур и стирание их традиционных границ, изменение статуса и функций этнокультурных традиций, ощущается условность дифференциации высоких и низких культур.

Современная информационная среда представляет собой постоянно изменяющуюся мозаику, которую выстраивают разнообразные информационные каналы, технологии и услуги. “Нас постигает все новая информация, и мы вынуждены постоянно пересматривать картотеку образов. Старые, относящиеся к прошлой жизни образы, должны заменяться новыми, иначе наши действия не будут соответствовать новой реальности, мы станем более некомпетентными” [37, с. 265]. А. Тофлер назвал новую культурную ситуацию клип-культурой, в которой ненасытный потребитель стремится быть в курсе всех новостей и погружается в разнообразные фрагменты и клочки информации.

Появление и развитие новых коммуникативных средств привело к смене культурной парадигмы. Массовая культура обусловила существенные изменения в системе ценностных предпочтений, темпе и ритме общественной и личной жизни, что наиболее проявилось в трансформации информационной среды. Массовая культура способствовала разрыву с традицией, поскольку в информационном обществе складываются принципиально иные формы и каналы распространения и сохранения социокультурного опыта. Отличительной особенностью современного информационного общества является не столько создание, сколько тиражирование и ретрансляция культурного продукта посредством разнообразных коммуникативных каналов.

Под влиянием процессов глобализации в современной культуре возникают проблемы высокой степени сложности, связанные с определением актуальности потенциала традиционной культуры и его соответствием духовным предпочтениям времени. Идеалы народной культуры, отражающие особенности действительности человека-земледельца и, бесспорно, актуальные для аграрного общества, уже не могут в полной мере продолжать себя в информационном пространстве постиндустриального общества. Современным юношам и девушкам сложно адекватно оценить ценностный смысл мифологем, традиционных образов народных сказок, преданий и воспринимать их в качестве эталонов.

Этнокультурные традиции в постиндустриальном обществе перестают выполнять прежние функции, утрачивают сакральный смысл, приобретают статус зрелищных феноменов культуры и чаще всего имеют развлекательный характер и прагматическое предназначение. Народные игры вытесняются компьютерными развлечениями, а физический труд в урбанизированном мире перестает играть первичную роль, поскольку массовая культура, предлагая человеку потребительские стандарты, приучает его к пассивности.

В то время как в традиционном обществе этнические традиции и обычаи наделены магическим и витальным смыслом, выполняют аккумулятивную, коммуникативную, нормативно-регулятивную функции и властвуют над сознанием людей, в ситуации массовой культуры человек сам становится субъектом власти над традицией, уже утрачивающей нормативную сущность. Наглядным подтверждением является процесс использования этнонациональных традиций туристическим рынком, в условиях которого феномены народной культуры (традиционные ремесла, народное творчество, фольклор) становятся предметом коммерческих отношений.

Книжная продукция, являющаяся предметом массового производства и потребления, далеко не всегда ассоциируется с чарующей гостьей, посещающей наши духовные чертоги. Чаще всего книга, растиражированная на бумаге плохого качества, начиная с бульварной литературы и заканчивая кулинарными рецептами, преследует исключительно прагматические цели и призвана скорее удовлетворить “физиологические потребности” души, нежели обеспечить ее катарсис.

Средства массовой информации вытесняют непосредственные межличностные контакты людей и в результате способствуют их отчуждению. Коренное изменение содержательной сущности коммуникативного процесса состоит в том, что в современных социокультурных условиях первостепенными являются получение, поиск, продажа информации, в то время как на второстепенный план отступают рефлексивные способности и творческое освоение информации разными категориями потребителей: читателем, зрителем, слушателем и т.д.

Утвердившаяся экранная культура не всегда предполагает непосредственное прикосновение к сакральному миру духовного творчества, поскольку он часто оказывается недоступным для имманентного восприятия. Процесс активного утверждения мобильных электронных средств информации изменяет не только статус информации, но и типологию нашего мышления. Подтверждением тому является характеризующийся разорванностью феномен клипового сознания, ставший неотъемлемым атрибутом культуры информационного общества и пронизывающий практически все каналы коммуникации. Искусствоведы обращают внимание на негативную сторону видеоклипов, поскольку последние обладают способностью вторгаться в интимные сферы коммуникации и навязывать определенное визуальное решение, в то время как подсознательно у человека могут возникать разные ассоциации с вербальными, звуковыми образами. В аудио-визуальном отношении клиповый ряд нередко представляет собой сочетание кадров, совершенно безобразных и неуместных с логических, эстетических позиций. Фрагменты такого коллажа подобны эффекту спонтанного переключения кнопок телевизионного пульта и лишены смыслового единства.

Произведения постмодернистского литературного творчества отличаются многоадресностью и рассчитаны на удовлетворение потребностей разных категорий читателей, поскольку предполагают несколько семиотических уровней восприятия. Такая книга может быть одновременно обращена к высокоинтеллектуальному читателю, способному к философской рефлексии, и к пассивной категории массовых потребителей, ожидающих эмоционально-чувственного удовлетворения от внешнего содержания. Учебные шпаргалки вроде краткого изложения программных литературных произведений – типичный пример клипового варианта книжной суррогатной продукции массовой культуры.

В современном обществе традиционная книжная культура не всегда успевает удовлетворять потребности потребителя, привыкшего поглощать информацию в невероятном объеме и отдающего преимущество электронным масс-медиа. Постиндустриальная эпоха бросила вызов традиционной книжной культуре и в качестве своего отличительного символа утверждает более динамичную экранную культуру. А. Тофлер писал: “… компьютеры – это не сверхъестественные силы: они ломаются, допускают ошибки, сопряженные порой и с опасностью. В них нет ничего таинственного и, конечно же, они – не “духи” и не “души”, обитающие в окружающей нас среде”. И все же, по словам А. Тофлера, “они остаются в числе самых поразительных и будоражащих воображение достижений человеческого разума” [37, с. 290].

Но возможности современной информационной культуры небезграничны. Глобальная информационная сеть вряд ли способна господствовать над всеми сферами духовной жизни человека. Несмотря на излишество информации прагматического, интеллектуального и развлекательно-гедонистического характера, в которой утопает современный человек, достаточно ощутима его потребность в более интимных и незаменимых каналах получения информации. Традиционное понятие книга в значении Божественного Откровения совсем не совместимо с мониторным воспроизведением текстов Священного Писания, поскольку сложно через электронного посредника представить обращение верующего к Библии, предполагающее непосредственную, личную встречу со словом Бога.

Следует заметить, что отношения между современными и традиционными коммуникативными средствами не обязательно имеют оппозиционный характер. Электронные медиа помогают сохранению и распространению культурного наследия. Экранная культура обеспечивает визуальную доступность к памятникам письменности и изданиям, ставшим библиографической редкостью, способствует популяризации и продолжению жизни рукописей, старопечатных книг, произведений искусства.

В современном социокультурном пространстве традиции книжной культуры утрачивают прежний статус, а на фоне глобальной информационной ситуации их присутствие нередко кажется анахронизмом. Но прогнозы о полном вытеснении традиционной книжной культуры являются совершенно необоснованными, несмотря на то, что информационные сети создают книгоиздательской продукции серьезную конкуренцию, являясь часто во многих отношениях более доступными для разных категорий массового потребителя.

Современная информационная ситуация сказывается и на трансформации функций конфессиональной культуры. Церковное искусство уже не ограничивается культовым предназначением, значительно дополняя свою традиционную религиозно-просветительскую и информационно-коммуникативную сущность. В эпоху средневековья в условиях тотального невежества и безграмотности церковное искусство являлось относительно доступным средством усвоения религиозных истин и каналом общения с трансцендентным миром, поскольку приближение к Священному Писанию как откровению Бога оставалось уделом только избранных – книжных людей. Хотя достаточный уровень грамотности и образованности людей в информационном обществе обеспечивает полноценные возможности для непосредственного соприкосновения со словом Бога, все же массовое сознание выбирает более доступный и упрощенный путь сближения с Богом. В контексте массовой культуры церковное искусство становится предметом коммерческих отношений, удовлетворяя далеко не сакральные, гедонистические потребности человека, что свидетельствует о десакрализации функций многих форм религиозного искусства.

В культовой практике церковная живопись неотделима от храмовой архитектуры, иконописи, песнопения, литургии, которые образуют целый религиозный просветительский комплекс, формировавшийся с эпохи раннего средневековья. В информационном обществе наметилась тенденция к изоляции жанровых разновидностей искусства. Церковное искусство тяготеет к коллажному эффекту “клиповой” культуры. В пространстве экранной культуры артефакты церковного искусства часто утрачивают свой сакральный смысл. Электронные посредники предлагают прикоснуться к священному, не посещая храм и святые места. При этом все же стоит отметить исключительную роль электронных масс-медиа в мемориализации и сохранении наследия церковной культуры.

В традиционном культовом понимании верующий сам идет в церковь к иконе и предстает перед ней как проявлением мистического начала и средоточием охранительной энергии. В условиях массовой культуры изображение само ищет человека, проникая в салоны автомобилей, квартиры, портмоне, зачетные книжки студентов. Эпоха постмодерна в культуре усилила возможность для многозначности в семиотической интерпретации церковного искусства, покончив с каноном и опустив возвышенное на землю.

Несмотря на то, что современная социокультурная ситуация определяется учеными понятием пост-постмодерн, культура информационного общества и эпоха постмодерна вряд ли находятся в отношениях отчуждения, противоречия и ценностного конфликта, поскольку во многих аспектах дополняют друг друга. Становится вполне очевидным факт вживания новых культурных тенденций и явлений в прежнюю культурную парадигму.