logo
Stanislavsky-K_-Tom-7

4*. Е. В. Алексеевой

   14 октября

14 октября 1886

Москва

Дорогая мамочка!

   Сейчас я послал тебе телеграмму, в которой поздравляю тебя с новорожденной. Еще раз повторяю свое поздравление в этом письме. В Москве, по обыкновению, царит однообразие в такой степени, что не знаешь, какую тему следует выбрать, чтобы она хоть сколько-нибудь могла интересовать тебя. Дома все идет по-старому, хотя Юша перестает хандрить и занимается фотографией.

   Аз, многогрешный раб, по-прежнему канителюсь с фабрикой, беспокоюсь с Русским музыкальным обществом, дела которого идут отвратительно. Мы серьезно рискуем прогореть в нынешнем году. Несмотря на то, что в эту субботу первое собрание, билетов продано вдвое меньше, чем в прошлом году. Сколько я ни думаю, ничего не могу сообразить такого, что бы поправило дело. Входил в соглашение с С. И. Мамонтовым, познакомился со всеми его итальянцами1, пригласив некоторых на участие в концертах, надеясь хотя вокальным элементом заинтересовать публику, но нет, не выгорает.

   Ездил к А. Г. Рубинштейну спрашивать его совета, но и он не может объяснить причину охлаждения публики к Русскому музыкальному обществу 2. Кстати, расскажу тебе об этом посещении знаменитости.

   Признаться сказать, я трусил, входя в его номер, надеясь найти грубого нахала, который с первого же слова привык ругаться с новыми знакомыми. Однако я ошибся, Рубинштейн был на этот раз в духе и весьма любезно принял меня. Он не забыл моего участия в похоронах брата и потому с первого же слова прозвал меня "печальным рыцарем"3.

   Я просидел у него довольно долго. Он мне говорил про санкт-петербургскую консерваторию, про свои новые оперы, которые он хочет писать. Я, со своей стороны, был настолько смел, что предложил ему прекрасную тему для оперы -- "Песнь торжествующей любви" Тургенева, спросив его совета: можно ли сделать из этой темы хорошее либретто. Он вполне одобрил и, как кажется, заинтересовался4.

   В воскресенье я должен был ехать в театр Мамонтова по делам Музыкального общества и пригласил с собой Сиса, который уже четыре года не был в театре. Он был ошеломлен, оглушен и ослеплен от блеска декораций, звука оркестра и хороших голосов, так что на этот раз выказал себя совершенным дикарем.

   Прощай, милая мамочка. Целую тебя, так точно как и Любу, Пашу, Маню, няню, Лидии Егоровне -- мой низкий поклон. Петру -- тоже.

Твой сын Кокося