333. Из письма к м. П. Лилиной

   19 августа 1909 г.

   Москва

19 августа 1909

   ...Пишу на блок-нотах. 11 часов. Всех отпустил спать, а бумаги нет.

   Уехал из Парижа в 10 часов вечера, Gare du Nord. С купе вышла путаница. К счастью, оказалось свободное купе и хорошо устроился. Ехал один. Вечер прохладный. Спал хорошо. Утром в 8 часов вылез в Кёльне и перешел в простой вагон. Народу всегда (говорят) с этим поездом мало. Опять целый день ехал один. Было даже свежо. Все время читал Тургенева¹. В 6 часов в Берлине на Potsdammer Bahnhof взял извозчика, переехал на Friedrichstraße, побрился, выпил кофе -- и в 7 часов дальше. Обедал в вагоне. Спал хорошо. Залег в 9 1/2 часов, и в 1 1/2 ночи разбудили -- граница. Повеяло Русью. Бестолковщина, крик, шум, неразбериха. Провозились до 4-х. Ничего не взяли. Спал остальную часть ночи хорошо, но мало, так как в 8 часов Варшава. Поезд опоздал, и потому прямо с вокзала -- на вокзал на пароконных.

   ...На вокзале встретил Эмилию Карловну Павловскую (певица и сестра Фанни Карловны) с мужем и с доктором Чулковым (мой бывший товарищ по гимназии). Поезд пошел тихо; я оказался опять один в вагоне. Прохладно, но пыльно. Ничего не делал и даже не читал, а только болтал с Павловскими. Сегодня в 1 час 40 минут приехал в Москву. Меня встретил Иван. Каштанка визжала. Василий стоял у дверей и изображал радость и т. д. Пустой дом, духота и даже жара на дворе (с 5 августа жара доходила до 30--40 градусов). Вспомнил я о море и его воздухе. Немного уныло, скучно. Прямо в ванну. Потом звонил в театр. Говорил с Румянцевым. По-видимому, настроение кислое, а Южин и Незлобии горят: доход выяснился -- 103 тыс. рублей (а думали -- 112 тыс. рублей).

   Пришел нотариус по продаже дома Александры Владимировны Алексеевой. Прочитал письма. Много глупых пьес, и ничего ни приятного, ни неприятного. Пришел к обеду Владимир Иванович. Постарел, спокоен и вял. Пошли подробные отчеты. Труппа работает добросовестно. Лужский нервится. Прошли четыре картины, но на самой главной застряли и ни с места. Очевидно, ждут меня, как подстежки. Качалов, говорят, хорошо работает и даже играет. Вишневский банален, но местами трогает. Бутова -- совсем плоха, и заменить некем. Германова (по словам Владимира Ивановича) -- ничего не дала еще. Горев -- хорош (сын, чахоточный). Халютина великолепна (бессловесная роль) ².

   Поговорили о Германовой и об Эллиде³. Владимир Иванович говорил хорошо и соглашался со мной. У Германовой нет обаяния, а роль вся на нем. Это дело отложено. Завтра собирают всех для "Месяца в деревне". От Барановской письмо -- все лето хворала и была в санатории. В 10 часов Владимир Иванович ушел. Я проводил его пешком. Тепло. Вернулся и пишу тебе. Завтра утром, пошлю телеграмму. Боялся сделать это сегодня, так как, думаю, телеграмма придет вечером, позвонят у главного входа ночью и напугают вас.

   Думаю о вас и скучаю. От тебя получил письмо в Париже (открытка) и больше ничего не знаю. Пишу наудачу в Париж -- в Лувр: не условились, куда писать. Я здоров и не устал от путешествия. Надеюсь, что вы не трусите, так как теперь ночи лунные. Бедняжка, с завтрашнего дня начинается твоя мука -- укладка, потом Париж... Ох!.. Даже не знаю: кто сейчас счастливее -- ты или я?!

   Да хранит вас бог. Обнимаю, нежно целую, благословляю, люблю. Киру и Игоречка -- обнимаю.

Твой Костя