367 *. А. Е. Грузинскому

Декабрь 1910

Москва

Глубокоуважаемый Алексей Евгениевич!

   Я не получил Вашего письма, быть может, потому, что Вы направили его в Пятигорск, где меня не могли найти, так как я болел и жил в Кисловодске.

   Или, быть может, письмо разъехалось со мной? (Я уехал из Кисловодска 3 декабря)¹.

   Сожалею о случившемся и спешу оправдаться перед Вами, спешу также ответить подробно (насколько позволяет мне мое еще не окрепшее здоровье) на все заданные мне вопросы ².

   1) Моя бабка была французская артистка Varley. Известно только, что она приехала в Петербург на гастроли и там вышла замуж за В. А. Яковлева, владельца каменоугольных копей в Финляндии (он ставил Александровскую колонну перед Зимним дворцом). Когда везли эту колонну (рассказывает предание), поднялась сильная буря, и думали, что корабль вместе с грузом пошел ко дну. Говорят, что дед поседел в одну ночь.

   Моя мать была замужем за Сергеем Владимировичем Алексеевым, довольно известным в Москве коммерсантом и старшиной купечества.

   Отец любил театр, и потому у нас в доме часто устраивались любительские спектакли.

   Я с братом учредили домашний кружок из сестер, братьев, товарищей и знакомых.

   Пришлось начать с одноактных пьес и водевилей.

   Потом мы переиграли много опереток и водевилей с пением.

   У меня открылся голос, и я лет 10 учился пению у Ф. П. Комиссаржевского, мечтая об оперной карьере. Но это не удалось... Параллельно с нашими домашними спектаклями я участвовал тоже в домашнем кружке известного оперного мецената Саввы Ивановича Мамонтова.

   Знакомство с художниками (В. Д. Поленов, Репин, Суриков, Серов, Коровин и пр.) и, главное, с самим С. И. Мамонтовым произвело на меня как артиста большое впечатление.

   В то время считалось неприличным слишком близко подходить к театру, и потому, сгорая любовью к театру, желая учиться драматическому искусству, мне пришлось потихоньку от всей родни (но не от отца с матерью) поступить в театральное училище. Ловко лавируя между конторским делом, которым я уже был занят тогда, и школьными обязанностями, мне пришлось поневоле запускать последние. Скоро выяснилось, что совмещение конторы с школой невозможно. Я вышел из театрального училища, сохранив благодарные воспоминания о Гликерии Николаевне Федотовой, с которой поддерживал знакомство, перешедшее теперь в долголетнюю дружбу.

   К этому времени относится мое знакомство с покойной артисткой Малого театра Надеждой Михайловной Медведевой, и с Александром Филипповичем Федотовым (старик), и гр. Ф. Л. Соллогубом. Все эти лица, среди которых я вращался, имели на меня большое влияние. Ф. П. Комиссаржевский и А. Ф. Федотов задумали вместе со мной учредить художественный клуб (без карт), с драматическими, оперными спектаклями любителей и со школой. Задумали сборища художников по одним дням недели, сборища артистов всех театров -- в другие дни, сборища музыкантов -- в третьи дни.

   Было нанято большое помещение (Тверская, д. Гинцбурга), где прежде помещался театр Бренко.

   Здание было прекрасно отделано. Состоялось торжественное открытие, но отсутствие карт подорвало финансы кружка, и со второго года пришлось сократить задачи, ограничившись любительскими спектаклями и оперно-драматической школой. На третий год пришлось отказаться от большого помещения, тем более что и Ф. П. Комиссаржевский и А. Ф. Федотов ушли из кружка. Мы сузились в маленький драматический кружок, скитались по разным частным квартирам и играли в Охотничьем клубе, который один отнесся к нам любовно. За 7 лет скитальческой жизни у нас образовался кружок, причем за отсутствием режиссеров и артистов на героические роли мне пришлось играть героев и режиссировать все спектакли. Сложные заботы по администрации и хозяйству вела моя жена, по сцене -- артистка Лилина, играя в то же время те роли, от которых отказывались любительницы или которые были им не под силу. За это время сыграли "Плоды просвещения" (в 1-й раз в Москве), "Уриэля Акосту", "Самоуправцев" и "Горькую судьбину" (Писемского), "Отелло", "Много шума", "Двенадцатую ночь" (Шекспира), "Ганнеле", "Потонувший колокол" (Гауптмана) и очень много других пьес, менее сложных по постановке. К этому времени относится увлечение мейнингенцами, которые имели большое влияние на меня и моих товарищей.

   В 1898 году выпускался исключительный по подбору и качеству выпуск Филармонического училища. Из него легко было составить маленькую труппу. Вл. И. Немирович-Данченко (который имел на меня большое влияние) искал сотрудника для начала театрального дела с молодыми силами. Оказалось, что он мечтал о том же, о чем мечтал и я. Мы сошлись и основали Московский Художественный театр.

   Судьба послала нам на помощь замечательного человека, бескорыстного друга искусства, Савву Тимофеевича Морозова. Он не только поддержал дело материально, но он встал в ряды его деятелей, не боясь самой трудной, неблагодарной и черной работы. Наше дело не выдержало бы и 1/2 года благодаря нападкам и злым выходкам одной части печати, которая всячески подрывала доверие к нам, еще не окрепшим в новом для нас деле.

   Вскоре после возникновения театра пришел к нам наш ангел-хранитель Чехов. Его влияние на меня и театр не поддается измерению.

   Дальнейшая история театра известна. Театр переживал периодически тяжелые потери и потрясения; революция едва не стерла нас с лица земли, каждые 3--4 года нас хоронят, но, благодаря бога, театр наш и школа при нем крепнут и идут вперед в своих исканиях.

   2) Я пишу большую книгу, в которой хочу подробно изложить все то, чему научил меня опыт. Книга будет называться "Искусство переживания".

   В эту книгу я помещаю только то, что мною лично неоднократно проверено на опыте. Театр и школа работают по этому способу, методу (не знаю, как его назвать).

   Я выпущу книгу только тогда, когда каждое ее слово будет проверено мною на практике, когда брошенные семена принесут заметные плоды. Надеюсь, что это будет скоро.

   Не моя вина, что биография артистов (и моя особенно) -- так неинтересна. Простите за плохое писание и спешное письмо. Виной тому моя болезнь и скорый отъезд за границу. Благодарю Вас за внимание ко мне, извиняюсь за невольную задержку. Низко кланяюсь. Искренно уважающий Вас

К. Алексеев (Станиславский)