logo
14-02-2013_20-49-25 / Учебник Бакланова Т

Глава 8. Русский народный костюм

Классификация русского народного костюма и его основные комплексы

Крестьянскую одежду классифицируют по следующим признакам:

-региональный (южнорусский поневный и северорусский сарафанный комплексы и др.);

-этнолокальный (местные разновидности региональных комплексов);

- половозрастной (детский, молодых и пожилых жен­щин и мужчин);

- степень зажиточности владельца;

- сословная принадлежность (к однодворцам, казачест­ву и др.);

- социально-бытовые функции (рабочие, будничные, праздничные и обрядовые: свадебные, погребальные, траур­ные, пожнивные);

- практическое назначение (нательная, горничная, верхняя одежда).

Из огромного разнообразия женской русской народной одежды выделяют два основных типа — южнорусский и северорусский. В южнорусский поневный комплексвходят:

богато вышитая рубаха, клетчатая понева — набедренная одежда типа юбки, пояс, передник («запан»), а также наплеч­ная одежда типа укороченной рубахи («навершник»), допол­нения и украшения, кичкообразный головной убор («соро­ка»), обувь. В композиции поневного комплексапреобладает принцип симметрии, наличие двух согласованных центров средоточия декора: наверху (головной убор и плечевой пояс) и внизу (подол поневы, рубахи и низ передника). Овальный силуэт южнорусского поневного комплекса, горизонталь­ность расположения декора, намеренное сокрытие талии и шеи6придавали женской фигуре подчеркнутую массивность.

В южнорусском поневном комплексе зримо воплоти­лась неисчерпаемая декоративная фантазия народа, источни­ком которой была щедрая южнорусская природа. Созвуч­ность ей рождала мастерство плавной гибкой линии, свобод­но очерчивающей овальный силуэт фигуры, чарующую мощь яркой, радостной колористики; декоративное богатство; юве­лирную тщательность отделки при сохранении монументаль­ности художественных образов.

Северорусский сарафанный комплекссоставляют: ру­баха, сарафан, пояс, душегрея, кокошник, украшения и до­полнения, обувь. В связи с этим примечательно следующее высказывание Б.А.Куфтина о том, что установленный Д. Зе­лениным в качестве северо-великорусского, в противополож­ность южно-великорусскому комплекс костюма — сарафан-кокошник может относиться к слою мещанско-торговой го­родской культуры в деревне, так как более древний в северо­-великорусской народной среде косоклинный сарафан, по су­ществу, не связан с кокошником и в северо-великорусских губерниях еще недавно сопровождался головным убором, совершенно аналогичным южно-великорусскому, т.е. кичкой-волосником с твердой основой, сорокой и бисерным позатыльником, иногда даже с сохранением этой терминологии.

В сарафанном комплексе центр композиционной связи всех элементов костюма, декорировавшийся особенно пыш­но, приходился на верхнюю часть костюма — головной убор и плечевой пояс.

Комплекс с сарафаном бытовал не только на русском севере, но и в центре, в районах Поволжья, Урала, Сибири, а также в некоторых южных и западных губерниях России. Во второй половине XIX в. сарафанкак более модная городская одежда стал проникать в Рязанскую, Тульскую, Калужскую и другие губернии, в которых ранее традиционным считался поневный комплекс. Кичкообразные сложносоставные голов­ные уборы постепенно упрощались, заменялись повойниками и платками.

6Вместе с подражанием животным и птицам в формах головных уборов изначально это выступало в качестве своеобразной маски­ровки, родственной ритуальным маскам, и выполняло роль оберега.

Крестьянский костюм в центральной Россиибыл бли­зок к северному, хотя в ряде мест встречались костюмы с чертами южнорусского комплекса. Исследуя материальную культуру русской Мещеры, Б.А. Куфтин отмечал, что пере­движения населения с севера на юг и обратно сильно стерли своеобразие древнего слоя. В области самой Москвы это ска­залось особенно ярко на костюме, в полном исчезновении древней поневы под влиянием широкого распространения с севера и северо-запада, по-видимому, под влиянием боярско­го костюма сарафана с пуговицами. Понева, еще недавно бы­товавшая в некоторых южных уездах Московской губернии, может быть, уже являлась там позднейшим наслоением, про­никшим туда вторично с южно-великорусскими выходцами, например, в связи с переселением крестьян помещиками в крепостное время. Имеются некоторые сведения о поневе в Бронницком, Подольском уездах, в Верейском уезде и у так называемых «шуваликов» (крепостных гр. Шувалова). Уже в 80-е гг. XIX в. в Московской губернии крестьянки по празд­никам ходили в городских платьях, шляпках, нитяных пер­чатках и с зонтиками.

Небольшая часть крестьянок южных губерний носила костюм, включавший рубаху с однотонной или полосатой юбкой, кокошником или колпаком (костюм однодворок), а казачки Нижнего и Среднего Дона носиликостюм с кубельком —платьем типа татарского камзола, надеваемым на длинную туникообразную рубаху с широкими рукавами (кос­тюм). В костюм с кубельком также входили серебряный или бархатный пояс «тартаур», парчовый повойник (либо рогатая кичка или расшитый колпак), расшитые татарские сапоги или туфли, украшения, дополнения и штаны, наличие которых свидетельствует о сильном влиянии на одежду казачек куль туры их восточных соседей'.

На рубеже XIX и XX вв. по всей территории России распространилась парочка —комплекс из юбки и кофты (или цельного платья), сшитый из фабричной ситцевой ткани. Па­рочка дополнялась платком, завязанным под подбородком. Деревенские модницы к парочке надевали белые чулки и красные козловые ботинки на резинках («полсапожки»).

Мужской костюмрусских крестьян отличался одно­типностью и состоял из рубахи, пояса, портов, верхнего и нижнего кафтанов, головного убора и обуви — лаптей или сапог.

Детская одеждаи покроем, и орнаментом почти пол­ностью повторяла взрослую, но изготавливалась из более де­шевых материалов и состояла из меньшего количества дета­лей. Деревенские мальчики и девочки ходили летом в длин­ных подпоясанных рубахах из льняного или конопляного («посконного») полотна. Подростки же носили как длинные рубахи, так и комплекты из рубахи с сарафаном (или с юб­кой) и рубахи со штанами. Характерной особенностью рус­ской крестьянской культуры являлось одновременное быто­вание костюмных комплексов, сложившихся в разное время.

Основные элементы костюмов русских крестьянок

Большое символическое значение в структуре традиционного костюма имели их прически, головные уборы и грим.

«Девичья коса — всему миру краса», — говорилось в народе. До замужества в будни девушки чаще всего заплетали волосы в одну косу в три пряди, спускавшуюся по спине, и вплетали в нее тряпочки или простые ленты, по которым сле­дили за ростом волос.

'У казаков, сформировавшихся из русских выходцев из разных губерний и включавших также неславянские элементы, наряду с кубельком бытовали следующие типы женского костюма: у казачек с верховьев Дона можно было найти поневу и рогатую кичку, местами — сарафан и кокошник; у уральских казачек господствовал комплекс с сарафаном, у терских — было много общего с одеждой кавказских горцев, у кубанских казачек также были свои отличия в одежде (домотканая, иногда полосатая юбка и др.).

В праздничные дни в косу вплетали яркую шелковую ленту, разнообразные парчовые косники и даже колокольчики. О том, как украшали косу невесты в се­верных губерниях, крестьянки вспоминают: «Лента голуба да ала, нависят много, снопом, к одной прикопят, а ету бантом надо всеми. Висят наравне с подолом».

У Б.Л. Богаевского читаем: «Со вниманием наблюдая за хлебными полями и находясь с ними в тесных отношениях, человек рано задумал сопоставить свои волосы с хлебным полем... а затейливая и красивая работа природы, заплетав­шая незримыми путями косы колосьев, также рано подала мысль человеку и свои волосы заплести в форме колосьев».'

Довольно распространенным праздничным убранством волос было эаплетание «сложных» кос (до 12 прядей). Сим­волика волос (косы) играла большую роль в девичьих гадани­ях: «замыкание косы» на замок («суженый, приди - расче­ши»). В Вологодской губернии девушки плели в канун рож­дественского сочельника 12 кос и на каждую загадывали имя возможного жениха: при совершении гадания на перекрестке «жених брался за косу». В Костромской губернии девушки при гадании на Андрея (30.11) единственный раз в году за­плетали косы по-бабьи.

Отрезать косу у девушки означало обесчестить ее. В од­ной народной песне девица жалуется на жену своего милого:

Хочет девушку бесчестить в глаза —

Русу косыньку отрезать у меня.

В былые времена помещики так наказывали своих сен­ных девушек, не устоявших против внушений любви. Пред­ставления о косе (волосах) как об одном из символов девичь­ей красоты, невинности, возможностей породили разнообра­зие магических приемов стимуляции ее роста (включая вербально-музыкальные формы); коса символизировала девичье «Я» — красу (красоту), волю и стала персонифицированным объектом молодежных весенних обрядов под названиями Ко­са, Красота, Девушка, Невеста. -

' Богаевский Б.Л. Колосья волос // Изв. Отд. русск.яз. и слов. АН - СПб., 1912.-С.7.

Эти обряды являлись важной частью календарных праздников, и в то же время в них мож­но предполагать трансформированные признаки молодежных и женских переходных обрядов.

В северных губерниях при нарядном головном уборе девушки распускали волосы.Эта старинная прическа счита­лась особо торжественной. Именно таким образом причесы­вались девицы при венчании, во время причащения в церкви, при похоронах родителей. «Особым образом причесывались согрешившие до брака девушки «покрытки» (распущенные волосы повязывая платком), а также старые девы и вдовы».

Замужние крестьянки в отличие от девиц обычно за­плетали волосы в две косы на висках и завязывали их надо лбом, образуя «рога», или закручивали узлом на затылке. Иногда волосы, не заплетая, пряталипод головной убор.

Согласно древнему обычаю, девичьи головные уборы не закрывали темени и представляли собой жесткий обруч или мягкую повязку, которые скреплялись на затылке лента­ми. Иногда эти ленты завязывали бантом или заменяли одной

шелковой либо бархатной полосой, сплошь расшитой золотными нитками.

Повсеместно девушки носили красные узорные платки, сложенные по диагонали в несколько рядов, что называлось «в складку».Спереди подкладывали картон, а концы завязы­вали сзади под косой. На юге такой убор мог быть дополнен воткнутыми цветами, птичьими крашеными перьями. Столь же популярным было среди русских девиц ношение платков, сложенных«на уголок»по диагонали с повязанными под подбородком концами.

Южнорусские головные уборы отличались яркостью и насыщенностью декора. Для их создания использовались са­мые различные отделочные материалы: позумент, блестки,

тесьма, пуговицы, бисер, птичьи перья, шерстяная бахрома, помпоны и т.п.

На севере особо нарядные уборы невест, известные под названиями «рефетка», «рефиль», обычно низались жемчугом и разноцветными камешками. Ко многим праздничным жен­ским и девичьим головным уборам надо лбом пришивали сетки из жемчуга, стекляруса или белого бисера, закрывав­шие весь лоб до бровей и даже ниже. Такие сетки назывались «рясы», «поднизи». Просватанные девушки северных губер­ний прикрепляли к своей повязке бархатный, шитый золотом кружок — «натемник» или небольшой прутик с разноцвет­ными лентами («флажки»), иногда прятали косу под вязаный «честной» колпак, на который затем надевалась повязка — « символ девичьей чистоты. В качестве женского головного убора колпак был распространен в верховьях Дона, в некото­рых уездах Воронежской, Тульской и Тамбовской губерний.

Довольно часто головной убор девушки после ее заму­жества становился частью ее женского убора. Так, девичий венец с рясами, надетый с повойником, закрывавшим волосы, составлял женский головной убор, известный под названием «земчуг» (Олонецкая губерния).

Древним общеславянским головным убором было «го­ловное полотенце» («ширинка», «убрус», «похватка»), кото­рое делалось из белого льняного холста, обрезанного по ши­рине ткани (откуда и название «ширинка»), с вышитыми или затканными красной нитью концами. Девушки носили ширинку,перегибая холст по диагонали. Молодые женщины складывали ее жгутом и повязывали на свой головной убор концами вперед.

Вступление девушки в брак означало ее полное подчи­нение семье мужа. По представлениям древних славян, воло­сы обладали чарующей магической силой, связанной с идеей плодородия, продолжения рода и его благополучия, олице­творяли половую силу.Этим объясняется большое значение, которое придавалось в свадебных обрядах акту перемены прически и головного убора (распускание и расчесывание волос перед венцом как символ вступления в брак, плачи не­весты по ее девичьей косе — «красоте», выкуп женихом косы невесты, обряд «скручивания», когда после венца свахи заплетали волосы новобрачной в две косы и навсегда скрывали их от посторонних глаз под женским головным убором). У А.Н.Афанасьева читаем: «Как простоволосие считается за грех для замужних, так «самокрутье» (убирать голову по-бабьи) — для девиц». «Открыть женщине волосы на людях считалось страшным грехом, так как это «освобождение сво­ей магической силы и тем самым- бунт против чужого рода и брачных уз, ее к нему привязавших».' С растрепанными, спу­танными волосами представлялись славянам лишь предста­вительницы нечистой силы - ведьмы, русалки. О нечесаной девке говорили: «Ходит как русалка». Вместе с тем бывало, что женщинам позволялось распускать волосы и как бы осво­бождать свою половую силу. Например, во время родов, про­ведения сохой магического круга для предохранения селения от морового поветрия и проч.

Женским головным убором, входившим в поневный комплекс, была сорока,которую умела шить каждая кресть­янка. Название «сорока» можно объяснить пестротой исполь­зуемых материалов и названием отдельных ее частей («кры­лышки», «подкрылки», «хвост»). В этом названии, возможно, содержится отождествление с птицей сорокой, которую ве­шали в конюшнях для оберега. Вероятно, и головной уборсорокаслужил оберегом от домового, который, по поверью, мог утащить женщину за волосы на чердак.

Остовом сорокибыла «кичка» (от слав. слова «утка») — твердо простеганная налобная накладка подковообразной (рогатой), лопатообразной, круглой или какой-либо другой формы, К ней пришиваличепчик(«волосник») на вздержке, под который убирали волосы. Затылок непременно прикры­вался бархатным, шелковым или бисерным «позатыльником» прямоугольной формы. Сверху на эти детали надевался свое­образный чехол, который также мог называться «сорока» ли­бо «обвязка», «верховка». Вокруг этих основных деталей и формировалась сорока как сложносоставной (до 14 частей) головной убор, весивший порою около семи килограммов.

' Гоген-Торн Н.И. Магическое значение волос и головных убо­ров в свадебных обрядах Восточной Европы // СЭ.-1933.-№5-6.-С.76-88.

Считалось, что рогатый головной убор помогал матери и особенно роженице уберечь себя и ребенка от нечистой си­лы и сглаза. Рогатые «кички» (высота рогов от 15 до 30 см) носили Молодые женщины в первые годы замужества. После рождения первого ребенка их обычно меняли на лопатооб­разную «кичку» или повойник.

Общерусский головной убор кокошник,входивший в сарафанный комплекс, изготавливался в отличие от «сороки» профессиональными мастерицами-золотошвейками на заказ и стоил очень дорого. Существует великое множество локаль­ных типов кокошников, различающихся как формой, так и декором. Остановимся на более распространенных.

По всей России был известен древний тип кокошника -с поперечным гребнем.В Курской и Орловской губерниях встречалсядвурогий кокошник седлообразной формы —«шеломок». Кокошник в Воронежской и Тамбовской губерниях представлял собой головной убор с округлым высоким пере­дом (с прокладкой из картона), несколько скошенный сзади. Его носили, слегка сдвинув на лоб, прикрывая затылок рас­шитым позатыльником. Поверх кокошника часто завязывали шелковую ленту или сложенный в виде полосы платок «кон­цами вперед». Весьма своеобразны и самобытныоднорогие кокошники:с закругленным верхом (владимирско-ярославские), с заостренным верхом (костромско-ярославские); а также «головка» или «кика» (новгородские), «ряска» (тверская).

Северные кокошники изготавливали из парчи, бархата, шелка на жесткой прокладке, обильно расшивали золотными и серебряными нитями, речным жемчугом, блестками, руб­ленным перламутром, разноцветными гранеными стеклыш­ками, сверленными самоцветами, разноцветной фольгой.

Зажиточные крестьянки дополняли очелья своих го­ловных уборов выплетенными жемчужными поднизями в ви­де сетки, овальных зубцов или пышных оборок, которые, на пример, в Олонецкой губернии пришивали в несколько слоев, что создавало впечатление нежной жемчужной «челушки», красиво обрамлявшей лицо. М.Н. Мерцалова в книге «Поэзия народного костюма» цитирует записи 40-х гг. XIX в. путеше­ственника Гакстехаузена: «Есть губернии, например, как Ни­жегородская, в которой каждая крестьянка носит на шее, на го­ловном уборе от 200 до 300, а иногда и до тысячи настоящих жемчужин» В небогатых семьях кокошники расшивали белым бисером, бусами. Такие кокошники назывались бусовьши.

Необходимо упомянуть еще об одном, общем для всех восточных славян, интимном (обязательно повязывающемся платком) женском головной уборе — повойнике.В разных районах он мог называться «повой", «волосник», «полетуш-ка», «сборник», «'чехлик», «шлык», «чупирник». Внутрь по­войника поперек головы вшивался твердый стеганый валик. Сзади повойник имел вздержку, что резко отличало его от кокошника. На севере великорусской территории такой по­войник назывался «моршень» (от слова «морщить»), «борушка», «почепешник».

Головной убор русских крестьянок занимал главенст­вующее положение в иерархии частей костюмного ансамбля, являлся его композиционным центром, местом наибольшего средоточия декора и отличался многозначностью и метафо­ричностью своего художественного образа. Он отражал кос­мологические, эстетические и этические представления кре­стьянок, их национальность, возраст и семейное положение (головные уборы девушек, просватанных девушек, молодух, старух, вдов), социальный статус, место проживания. Голов­ной убор выполнял обереговую, продуцирующую, эмотив-ную, эротическую (привлечение внимания), утилитарную и другие функции. Метаморфичность художественного образа головных уборов крестьянок проявилась в их формах и на­званиях. Символика головного убора в образной системе кос­тюмного комплекса, отражающей, как мы уже отмечали, представления крестьян о мироздании, связывалась с его верхним ярусом.

Мерцалова М.Н. Поэзия народного костюма. М., 1988. С.92.

Потому наиболее часто мотивами орнамента головных уборов были солярные знаки, птицы' и древо жиз­ни. Как часть костюмного ансамбля головной убор подчинял­ся законам этой большой формы.

К концу XX в. общим, наиболее распространенным го­ловным убором женщин и девушек в русских деревнях стал платок.Купчихи, богатые мещанки и крестьянки в северове­ликорусских землях и в Поволжье носили поверх кокошников и повойников весьма дорогостоящие платки белого, вишне­вого, синего, фиолетового цветов с широкой вышитой кай­мой. Особенно славились по всей России платки с золотной вышивкой, производившиеся в Городце, Арзамасе, Лыскове и других местах Нижегородской губернии. Большие платки обычно носили «в роспуск», т.е. заколов два конца под под­бородком, а два других свободно распустив по спине. В кон­це XIX в. на нижегородских платках стали вышивать только одну половину полотнища, разделенного по диагонали. Их обильная золотная вышивка включала изображение трех ва­зонов с букетами цветущих ветвей, причудливо перевитых лозами и гроздьями винограда. С середины XIX в. в Городце и его окрестностях распространилась мода носить такие платки на плечах. Во второй половине XIX в. популярными становятся «головки» — шелковые косынки, украшенные зо­лотной вышивкой только по трем концам и в налобной части.

Большим вышитым платком или фатойиз шелковой или прозрачной кисеи закрывали в свадебном обряде лицо невесты. Молодые женщины до рождения первого ребенка на свой праздничный головной убор набрасывали фату, укра­шенную по краю полосой золотого галуна, шелковой лентой и кружевом.

В конце XVIII — начале XIX вв. в России налаживается массовое изготовление шелковых золототканых платков и фат канаватных,то есть шелковых, цветных и узорчатых.

' На очельях головных уборов часто встречались изображения двух птиц головой к голове, символизировавших счастливый брак.

Центрами этого производства были Москва и Коломна с при­легающими селами. Высоким уровнем исполнения, изыскан­ностью и сложностью орнаментики, применением тонкой зо­лотистой скани славились изделия коломенских купцов Ле­виных. Им принадлежало несколько шелкоткацких мануфак­тур, просуществовавших до середины XIX века. Левины ус­пешно торговали золоткаными платками, флеровыми (полу­прозрачными) и канаватными фатами не только по всей Рос­сии, но и на азиатском рынке.

С конца XVIII в. в России развивалось также и массо­вое производство больших узорных платков и шалей,подоб­ных кашмирским. Мода на них пришла из Франции и распро­странилась сначала в аристократических кругах, а затем уже в середине XIX века они стали пользоваться огромным успе­хом у крестьянок, мещанок и купчих. Самыми популярными в их среде становятся квадратные оранжево-красныековро­вые,так называемые«турецкие», платки и шали,которые производились на жаккардовых станках московскими фабри­ками Р.Сапожковых, Т.В.Прохорова, А.И.Смирновой, И.Х.Белова и других, а также на коломенской фабрике Г.Е.Левина. Под влиянием западной моды в русском тек­стильном деле появилось тогда множество терминов, быстро вошедших в обиход и понятных тогда почти всем:шали тер-но(тонкие из козьего пуха и шерсти), драдедамовые (полусу­конные),из бур-де-суа(шелковые, из охлопков),тибет(мяг­кие и пушистые из камвольной, т.е. из длинноволокнистой шерсти).

На протяжении всего XIX и начала XX вв. большим спросом пользовались более доступные по цене набивные платки и шали.Например, кумачовые ситцевые платки фаб­рики купцов Барановых из Владимирской губернии. На их красном фоне ярко горели желтые, синие, зеленые цветы. От­личительной особенностью барановских платков было также и то, что они не выгорали на солнце, так как для их производ­ства использовались высококачественные натуральные ин­дийские красители.

1Макаровская Г.А. Русские шали. - М., 1986. - С. 18.

Кубовыми платками(темно-синими с красными цветами) славилась Московская Трехгорная ману­фактура купцов Прохоровых. Высоким качеством чистошер­стяных и полушерстяных набивных платков и шалей была известна павлопосадская фабрика Я.Лабзина. Надетые на че­ловека платки и шали как быоживали,их пластическая и цветовая, а также утилитарная роль находила окончательное завершение в системе костюма.

Еще средневековые иноземные путешественники удив­лялись чрезмерному пристрастию русских к декоративной косметике.В XVI в. Флетчер отмечал, что белила покрывают женские лица сплошь, а брови и глаза подведены сурьмой.' «В Курской губернии были чрезвычайно развиты белила и румяна. Девушки для танков белили и красили лица как мас­ки. На щеках нарисованы красные пятна — у одной в форме круга, у другой — овала, у третьей — полосочками и т.д. На свадьбе, когда наступала пора наряжать невесту, говорили:

«Просим набело умыться, хорошо снарядиться в белые белила, в красные румяна». Белились крестьянки чаще всего пшеничной мукой. Румянились же иной раз просто красной бумагой, кото­рой натирали влажные щеки. Еще чаще делали это бодягой, вы­зывавшей раздражение кожи и прилив крови к щекам.

Этнографы считают раскрашивание лица одним из древних ритуальных обычаев, несомненно связанных с пере­ходными обрядами совершеннолетия и брака. Грим обозна­чал различные аспекты «брачного состояния»: сексуальную энергию в потенции (у девушки) и реализацию (у молодицы). В сознании крестьянок умывание и декоративная косметика ассоциировались с космически-природными стихиями (вода-роса; белила-серебро-месяц; румяна- золото-солнце-огонь).

' Цит. по кн.: Древняя одежда народов Восточной Европы. - М.,1986.

'' Руднева А.В. Курские танки и карагоды: Таночные и карагодные песни и инструментальные танцевальные пьесы. - М.,1975.-С.94-95.

Основной частью костюма русских крестьянок до нача­ла нашего столетия была длинная льняная («алляная», «ал­лейная») или конопляная рубаха.Девушки некоторых южных губерний до конца XIX века летом ходили лишь в подпоясан­ных рубахах, иногда надевая на нихюбкиилипередники («занавески»). Наиболее характерным для рубах было кон­трастное сочетание белого холста с красноузорной отделкой, которое дополнялось вкраплением зеленых, желтых, синих и черных тонов.

Рубахи шили длинными - от ворота до подола-135см. Если будничная рубаха украшалась неширокой тканой по­лоской лишь спереди, то праздничная рубаха имела широкий красный «забранный» подол на всех четырех полотнищах до трех вершков шириной. На севере в приданое невесте дава­лось не менее 10, а у богатых крестьянок до 30 и 50 (выши­тых) рубах.

В зависимости от покроя выделялось несколько типов рубах. Общеславянским типом является рубаха с «паликами», то есть с плечевыми вставками, которые у ворота собирались в мелкие сборки. Рубахи могли быть спрямыми«паликами», пришитыми по основе или утку ткани, икосыми —трапецие­видными. Рубаха с прямыми «паликами» связана в основном с сарафанным комплексом, а с косыми — только с поневным. У холщовых рубах особенно украшаются рукава, которые изготавливаются красными, забранными; «палик» у веселой рубахи вставляется тоже весь красный, тканый, реже кумачо­вый. Тканые «палики» характерны для южнорусских кресть­ян. В лучших рубахах тканье («заборка») идет от плеча до кисти.

Древняя туникообразная рубахаирубаха на кокетке относятся к локальным типам рубах. Рубаха на кокетке как поздняя форма покроя бытовала во многих русских губерни­ях, но чаще встречалась в Поволжье, а также среди казачьего населения. Такую рубаху носили как с сарафаном, так и с юб­кой. В Тверской губернии встречались переходный комплекс изрубахи с круглой вставкой у ворота («воротутка»)и са­рафана-юбки (юбка на длинных лямках).

В деревне дни сенокоса, окончания жатвы, первого вы­гона скота считались праздничными, и крестьянки наряжа­лись в специальные рубахи с богато украшенными подолами, называвшиеся «покосными», «сенокосными», «пожнивны­ми», «жальными». Носили их с большим напуском над опоя­ской —узким ярким пояском, под который подтыкали хол­щовый платок или полотенце для вытирания пота. Иногда этот наряд дополнялся передником либо юбкой. В северних губерниях покосные рубахи со второй половины XIX в. на­чинают шить с верхом из кумача и станом из белого холста, клетчатой пестряди или набойки. Широкая полоса тканого геометрического узора, украшавшего подолы, превышала по­рой 30 см. В более ранние времена она выполнялась только из красных ниток, позднее дополнилась вышивкой разно­цветным гарусом.

С глубокой древности на Руси существовал обычай шить праздничные рубахи с очень длинными («долгими, с на­борами») рукавами,собиравшимися у запястья красивыми складками. В особо торжественных случаях рукава распуска­лись почти до земли, а руки просовывались в специальные «окошечки», прорезанные на уровне локтя. В Олонецкой и Архангельской губерниях свадебные рубахи с такими длин­ными рукавами назывались «убивальницами», «плакальнями» или «махавками», так как уезжавшая под венец невеста, прощаясь с родными, причитала («убивалась») и размахивала длинными (до 100 см каждый) рукавами. В связи с этим ин­тересно сообщение Б.А.Рыбакова о том, что на древнерусских ритуальных «русалочьих» браслетах встречаются изображе­ния танцующих девушек с распущенными рукавами. А Ца­ревна-лягушка в русской народной сказке использовала длинные рукава своей рубахи в качестве карманов и своеоб­разных орудий колдовства.

Значительно позднее появились рубахи с широкими прямыми рукавами, собранными внизу на узкую обшивку или более широкий манжет. На юге на обшлага праздничных рубах девицы и молодые женщины иногда надевали «брызжи» или «отрезные манчеты травчатые» - широкие оборки из лент с цветочным орнаментом и проложенным вокруг кисти черным шнурочком, по которому часто нашивались блестки («блешшонай гитан»). На севере рукава праздничных рубах шились из кисеи, дорогих шелковых тканей.

Разрез ворота женских рубах приходился на середину груди. Повсеместно бытовал ворот в виде невысокой обшив­ки полосой ткани. На юге были распространены воротники-стойки высотой 3-3,5 см. По наблюдениям Н.И.Лебедевой, в верховьях Оки и Десны у однодворцев Рязанской, Воронеж­ской, Тамбовской губерний встречались рубахи с отложными воротниками. К праздничному костюму с кокошником и юб-кой-андараком крестьянки иногда надевали широкий (23-25 см) воротник («козырь», «поддушник») и носили его подня­тым вверх.

Влияние городской моды сказалось в увеличении выре­за горловины рубах северорусских крестьянок в начале XIX века. Шея при этом прикрывалась всевозможными жемчуж­ными или бисерными украшениями.

Наиболее яркие, украшенные вытканными и вышитыми узорами рубахи носили молодые женщины и девушки. Со­всем скромно украшались рубахи девочек и старух. В Воро­нежской губернии (село Рассошки) молодые женщины и де­вушки имели на переднем полотнище своих рубах красные верхние подставки — пельки(«перетканная» или «забранная душа»), в то время как девочки и старухи ходили с белыми пельками, иногда с узкой красной оторочкой. «Перестала крас­ные пельки носить», — говорили о состарившейся женщине'.

В результате анализа основных разновидностей жен­ских рубах можно сделать вывод о том, что многовариантное решение их формы и декора достигалось благодаря использо­ванию различных конструктивных и композиционных реше­ний, продиктованных исторической традицией, природными условиями, этническим составом населения края, инновация­ми разного времени.

К наиболее архаичному виду женской поясной одежды, которую носили крестьянки всех южных губерний, относится понева(«понька», «понява»). В древнерусских письменных источниках термин «понева» встречается уже в Х-ХШ вв. Понева состояла из нескольких сшитых или частично сшитых между собой полотнищ ткани, собранных у пояса на шнур. В Рязанской, Тульской и Калужской губерниях девушки понев не носили, хотя в некоторых уездах наступление половой зрелости девушки отмечалось ритуалом первого надевания поневы, после чего она уже считалась невестой. Поневы ши­лись из клетчатой шерстяной домоткани черного, темно-синего, реже красного цвета. В каждой деревне клетки были строго традиционными по размеру и цвету. Примечательно, что клетчатый рисунок ткани понев являлся крайне упрощен­ным заменителем магических изображений круга — солярного знака. В зависимости от способа соединения полотнищ ткани выделялось два типа понев — «распашные» и «глухие».

Самая ранняя форма распашной поневы — «растополка» —состояла из трех несшитых полотнищ (одно спереди и два сзади), стянутых на шнуре в пышные складки. Другой вид распашной поневы —«разнополка» («колышка», «сноваика»).Наиболее длинное ее полотнище приходилось сзади, самое короткое — с правого бока, все три прикреплялись на талии поясом.«Простая» распашная поневапредставляла собой прямоугольник из трех сшитых полотнищ домоткани со вздержкой у пояса. Позднее между основными полотни­щами распашных понев стали вшивать «бедро» - кумачовые вставки, доходившие до пояса или половины полотнища.

По подолу и швам распашных понев часто шла кайма с меандрическими' и звездообразными орнаментальными мо­тивами, вышитая или вытканная разноцветными нитями.

' Меандр (Меандр, греч. название извилистой реки в Малой Азии, ныне Большой Мендерес) - ленточ­ный орнамент древнегреческого происхождения, широко распростра­ненный в классической архитектуре и прикладном искусстве: изло­манная под прямым углом линия М. образует ряд связанных друг с другом мотивов, имеет семиотический смысл непрерывности движе­ния, бесконечности развития, перехода из одной формы в другую, борьбы противоположностей, т.е. является символом жизненных природных процессов.

Кроме узорной каймы понева украшалась блестками, бисе­ром, золотным кружевом, лентами, тесьмой и т.п.

Самые древние распашные поневы - курские, орлов­ские, брянские — были короткими: до колена или чуть длин­нее. Обычно их подвязывали низко под животом и носили «с подтыком» (одну или обе полы затыкали за пояс так, чтобы сзади получился своеобразный залом («кулек»). При этом на виду оказывались богато декорированный подол рубахи и внутренняя, специально украшенная сторона поневы.

Понева «с прошвой» появилась в XVIII в. и относится уже к типу «глухих». Ее шили из нескольких клетчатых и од­ного одноцветного полотнища - прошвы, при надевании при­ходившегося спереди или сбоку. Такая понева подтыкалась с подола у прошвы. «В растычку», т.е. распустив поневу, ходи­ли только в церковь или в город, где считалось непристойным быть в подоткнутой. «Глухие» поневы обычно доходили до щиколоток либо до земли.

Особенно пышно декорировались поневы молодух. Са­мые «добрые» из них изготавливались из «волосени» и почти сплошь покрывались полихромной вышивкой гарусом, бле­стками, нашивками или полностью выполнялись в технике браного тканья. В Воронежской губернии по качеству мате­риала и богатству отделки поневы подразделялись порой на семь степеней нарядности. По степени яркости и качеству украшений в Рязанской губернии поневы называли «добры­ми», «хожалыми» («ходильными»), «посвятными» и «послед­ними». Однотонные синие поневы именовались «синятками», а с браным узором -»краснятками». Праздничные поневы иногда весили 5-6 кг, и носить их было нелегко.

Наряду с клетчатыми встречались красные поневы в поперечную полоску. В некоторых селах Рязанской, Тамбов­ской и Смоленской губерний носили черные гофрированные поневы, заложенные в продольные складки. Чтобы складки долго не расходились, поневу складывали по клеткам («глаз­кам»), перевязывали веревочкой и клали под горячий хлеб.

В Тульской губернии на свои праздничные поневы молодухи нашивали крупные розетки из разноцветных шелко­вых лент с бусами и металлическими «гремушками и болоболками» в центре. Бубенчики нашивали на поневу и в Ка­лужской губернии. По представлениям крестьянок, бренча­ние таких бубенчиков оберегало от нечистой силы.

Наиболее поздний тип поневы - понева без прошвы в виде юбки -особенно часто встречался в Воронежской и Тамбовской губерниях. Как и у всех понев других видов, край подола обшивался узкой красной тесьмой — «пояском». Праздничные поневы-юбки обычно украшали по подолу по­лосками ткани и лентами.

В западных районах Орловской и Курской губерний бытовал особый вид поневы — «плахта».Она состояла из двух полотнищ, сшитых на половину своей длины. Ее полот­нища могли быть как равной, так и различной длины (90 см и 2 по 30 см). Шов располагался сзади, а оба конца спускались спереди друг на друга. Один .из них затыкался под пояс на правом боку. Ткань поневы-плахты отличалась большей плотностью и малым размером клеток.

«В прежнее время мать готовила дочери в приданое «полотна» на 12 понев. К свадьбе 3-4 поневы отделывали;

остальное полотно молодая пускала в ход по мере надобно­сти. У женщин бывало часто по 10 понев разных сортов и на­значений»'. Хорошая понева считалась хорошим свадебным подарком свекрови своей невестке.

Поверх рубахи с поневой или рубахи с сарафаном наде­вали передник,который предохранял одежду от загрязнения, служил дополнительным украшением праздничного наряда, придавал ему законченный и монументальный вид. Интен­сивность декора передников ритмично нарастала от верхней части к подолу. Наиболее широкая узорчатая полоса помеща­лась на небольшом расстоянии от края передника. Покрой передников, как и рубах, был прямым.

' Шереметева М.Е. Все венки да поверх воды. - Тула, Калуга, 1983.-С.71.

По конструкции передники разделялись на несколько типов. Наиболее древние из них — туникообразные передни­ки срукавами и без рукавов — шили из цельного полотнища холста, перегнутого на плечах. На сгибе делали вырез горло­вины, на спинке по середине полотнища - разрез от подола до талии, а на уровне лопаток прорезали квадратное «оконышко». По бокам внизу иногда вставляли клинья. Прямые рукава вшивали с ластовицей или длинным клинышком. Позднее появилсяпередник на кокетке,в котором перегнутое полотнище спереди было коротким. К нему пришивали в сборку два сшитых полотнища.Высокий передникиз двух или трех прямых полотнищ, собранных у верхнего края под обшивку, укрепляли на шее и плечах при помощи тесемок. Его носили как с поневой, так и с сарафаном. В ряде мест бы­товалкороткий прямой передник,укрепляемый на талии.

На юге России поверх рубахи, поневы и передника по праздникам крестьянки надевали туникообразную наплечную одежду нагрудник,напоминающий укороченную рубаху. Они различались формой выреза горловины, наличием или отсут­ствием рукавов, материалом, декором, а также локальными названиями: «шушпан», «насов», «сукман», «коротай». Наря­ду стуникообразныминавершниками встречались ираспаш­ные.В поневные комплексы некоторых уездов Тамбовской и Рязанской губерний входили короткие нагрудники на лямках — «бастроги». Для декора нагрудников характерно сочетание горизонтальных и вертикальных полос отделки, контрасти­рующих по цвету с фоном.

Важной составной частью северорусского сарафанного комплекса была наплечная одежда душегрея -род короткого сарафана с рукавами («холодник») или без рукавов («об­жим»). Наряду с ней бытовала и совсем коротенькая безру­кавка на лямках («перышки», «боры», «епанечка») с трубча­тыми складками на спине. Особенно нарядные образцы такой одежды изготавливались из узорных шелковых тканей, пар­чи, бархата, сплошь расшитого золотными нитями. Зачастую для отделки использовали золотную бахрому, блестки, бисер. Для тепла душегрейки подбивали ватой.

Сарафан - собирательный термин, который обозначает определяющий элемент женского северорусского народного костюма - длинную горничную одежду на широких плечиках (с рукавами или без рукавов) или на лямках. Уже с XVII в. сарафан навсегда вытеснил из городской моды' поневу и рас­пространился повсеместно, в том числе и во многих районах сельской местности. В зависимости от материала, кроя или места бытования он мог называться «саяном», «ферязью», «сукманом», «шубкой», «костоланом», «атласником», «кумачником» и др. В зажиточных семьях праздничные сарафа­ны шили из парчи, шелка, бархата. В северных губерниях са­мыми завидными невестами считались девушки, носившие «золотые» сарафаны — вышитые золотными цветами по бе­лой ткани. Вместе с тем в нетоторых северных губерниях де­вушкам до двадцатилетнего возраста не полагалось носить сарафаны из атласа или гаруса.

По покрою все сарафаны делятся на четыре основных типа. Наиболее древним считается глухой косоклинньай са­рафан(«глухарь», «горбун», «костолан» и проч.). На сгибе перегнутого пополам полотнища прорезали отверстие для головы. Дополнительные клинья соединяли перед и спинку сарафана. Первоначально наиболее старинные образцы сара­фанов имели «для фасона» пришитые со спины длинные уз­кие рукава, зачастую фальшивые. Обычно их затыкали за по­яс или связывали узлом на спине. Такие сарафаны сохраня­лись в быту псковских староверов и в Новгородской губер­нии до второй половины XIX века.

Ко времени возникновения Московского царства этно­графы относят распространение распашных косоклинных са­рафанов.Основной их признак - два прямых полотнища спе­реди и одно сзади, соединенные при помощи косых боковых клиньев. Такие сарафаны шили на плотной подкладке, иногда стегали на вате. С конца XVIII в. линии застежки их украша­ли полосами мишурного кружева или позумента. С середины 19 века эта отделка заменяется покупными лентами темно-желтого цвета с вытканными мотивами розоватых гвоздик.

' В XVII в. сарафанный комплекс носили русские женщины всех сословий.

Особую роль в украшении распашных сарафанов играли пу­говицы. Филигранные, со стеклянными вставками, дутые, гладкие, ажурные - они порою достигали размеров куриного яйца. Сильно расклешенный силуэт косоклинных сарафанов, вертикальные линии отделки подчеркивали стройность жен­ской фигуры.

Более поздние прямые (круглые, московские)сарафаны относятся к третьему типу. Их шили из нескольких цельных прямых полотнищ - «точей», густо сосборенных у верхнего края. Сборки прикрывались прямой обшивкой, к которой пришивали лямки. Круглые сарафаны могли быть сшиты из полотнищ одинаковой длины либо из двух длинных спереди и трех коротких, доходивших до талии сзади. Последний на­зывался «с передком» или «с грудкой». Обычно круглые са­рафаны украшались по подолу двумя-тремя полосами кру­жев, лент или позумента.

И, наконец, сарафаны с лифом,пришедшие в деревню из города, по существу были юбками, пришытыми к лифу. Они бытовали в центральных районах России.

На рубеже XIX и начала XX веков переходной формой от сарафана к юбке в некоторых губерниях стала юбка на длинных лямках - сарафан - юбка.Тогда же повсеместно в моду вошла городская «парочка» - пышная юбка с притален­ной кофтой, сшитые из одной яркой ситцевой ткани.

В комплексы женской русской народной одежды обяза­тельно входит пояс («покромка», «подживотник», «надмси-вотник», «опояска»).Его ширина могла составлять от 1 до 10 см. По технике изготовления пояса делились на плетеные, тканые, витые. Иногда, чаще в свадебных обрядах, в качестве поясов использовались рушники. На 19 и 20 вв. распро­странились пояса, сшитые из фабричной ткани или из ленты, полосы позумента. Встречались женские матерчатые, бисер­ные и даже жемчужные пояса, а также пояса металлические (серебряные) — главным образом у казачек. Пояс считался мощным оберегом владелицы костюма. «Раньше ходить без пояса считалось грехом. Распоясать человека означало обес­честить его... На новорожденного сразу после крещения на­девали поясок»'. Пояс - заповедь божья, считали староверы и носили пояса с вытканными словами молитв, именами. Умерших хоронили подпоясанными, а при гадании пояс, как и крест, обязательно снимали. «Беспоясыми, бескрестными пред­ставлялись лишь демоны болезни - двенадцать лихорадок (Юрьевский уезд. Костромской губернии) и русалки»'. В зави­симости от моды пояса повязывались то на талии, то под гру­дью. Девушки носили на них съемные карманы - «лакомники». Женщины прикрепляли к ним небольшие кошельки для денег, ключи, а иногда даже куриную косточку («вставаранку»), что, по поверью, помогало им просыпаться рано по утрам.

Дополнением праздничного костюма служил нарядный носовой платок, который принято было держать в левой руке.

Непременными составными частями праздничных на­рядов девушек и женщин всей России были всевозможные ушные, височные, шейные украшения,украшения рук и поя­сов. Все украшения народного костюма обладали обереговым и декоративным назначением.

Обязательным украшением ушейявлялись серьги -медные, серебряные, реже золотые подвески различной фор­мы со вставными гранеными цветными стеклышками, на се­вере - жемчужные серьги. На юге с серьгами надевали иногда гусиные«пушки» (белые шарики из гусиного пуха).Пушки могли служить украшениями головных уборов или подвеши­ваться у висков, а иногда на ремешках через уши (как, на­пример, носили их маленькие девочки в селе Сараи Рязанской губернии).

' Лебедева А. А. Женская одежда Псковской, Новгородской и Кост­ромской губерний //Крестьянская одежда населения европейской России (XIX - начала XX вв ):0пределитель.- М.,1971. - С.62.'' Маслова Г.С. Народная одежда в восточнославянских традицион­ных обычаях и обрядах XIX -начала XX вв.- М.,1984.-С. 122 

Височными украшениямина юге были селезневые пе­рышки «кудерьки», воронежские «кружки" и «наушники", подвески из пучков конского волоса, принадлежавшие в ос­новном женскому, а не девичьему южнорусскому наряду (за исключением пушков).

Разноцветные дутые стеклянные бусы, бусы - «янтари» (обычно из янтаря темного оттенка гречишного меда, в не­правильной овальной окатке), бисерные и металлические це­пи, «гайтаны", «монисты», цветные ленты, жемчужные оже­релья использовались как шейные украшения.

К поясным украшениямюжнорусского костюма отно­сятсяоднолопастные(Воронежская губерния) идвулопаст­ные прямоугольные подвески,располагавшиеся сзади, укра­шенные бусами, бисером, пуговицами, шерстяной бахромой.

До начала XXв. в крестьянской среде сохранялась пле­теная лыковая обувь — папти, которые носили и мужчины, и женщины, и дети. Обычно лапти изготавливались мужчинами с помощью таких приспособлений, как кочедык и швайка. В день хороший мастер мог сплести 10 пар такой обуви. Лапти различались по способам плетения (прямое, косое и смешан­ное) и по форме (закрытые, полузакрытые) и назывались:

«рачки», «коверзни», «ходоки», «ступни», «бахилы». В зави­симости от количества полос лыка, применявшихся для пле­тения лаптей, их называли пятериками, шестериками, семе­риками. Самыми нарядными считались писаные семерики из тонкого вязового лыка. В тех местах, где липы и вяза не бы­ло, лапти плели из коры ивы («ивняки»), тала («шелюжники»), березы («берестяники»), дуба («дубачи») и даже соло­мы, осоки, камыша, мочала и конского волоса («волосяни­ки»). Для дома и летних полевых работ плели веревочные лапти — «чуни». Чтобы утеплить и укрепить лапти, их по­дошвы «подковыривали» конопляной веревкой. Лапти наде­вали на онучи — обертки из холста (летом) и сукна (зимой) и привязывали к ноге оборами — кожаными узкими ремешка­ми или веревочками. «В Калужской Гамаюнщине,- пишет М.Е.Шереметева, — во время жатвы носят еще толстые свя­занные дома из льняной «верчи» чулки, настолько плотные что их надевают без обуви. «Верча» льняная сучится руками из льняных хлопьев - получается веревка, которая сматыва­ется в громадные клубки (более четверти аршина в диамет­ре); из этой веревки вяжут чулки».' Мужчины зимой надева­ют чулки из «верчи», поверх их обматывают ноги портянка­ми, обувают лапти и в таком виде не боятся мороза.

Более дорогой, праздничной обувью русских крестья­нок в Х1Х-ХХ вв. были массивные кожаные туфли - коты, украшенные аппликациями из кожи и ткани, медными гвоз­диками. Их закрепляли на ноге шнурками с кисточками из нарезанной разноцветной ткани на концах. Шнурки протяги­вали через петли, пришитые специально по бортам туфель. Коты надевали на белые, узорчатые или полосатые вязаные чулки, собранные на ногах «гармошкой». Считалось пре­стижным и красивым надевать одновременно несколько пар таких чулок. Крестьянки победнее обматывали ноги онучами, а уж поверх надевали шерстяные чулки.

В конце XIX в. деревенские щеголихи по праздникам ходили в кожаных сапогах свысокими каблуками и тупыми носами, с высокими голенищами, собранными в мелкие по­перечные складки — «морщины». Над морщинами полага­лись лаковые «бураки» — полоски кожи, иногда другого цве­та, выстроченные узорами и даже украшенные металличе­скими заклепками. Часто на задники и края носков набира­лись узоры из медных гвоздиков.

С XVIII - начала XX вв. самой удобной, но весьма до­рогой зимней обувью были валяные сапоги - валенки(«ка­танки», «катанцы», «пимы»). В центральных, губерниях Рос­сии самыми престижными считались черные чесанки — мяг­кие валенки с начесом из тонковолокнистой поярковой шер­сти. Крестьяне победнее носили твердые и гладкие грубо­шерстные валенки, натертые пемзой. В Сибири самыми на­рядными считались белые пимы. Для предохранения от сыро­сти валенки подшивали кожей или надевали на них лыковые ступни, а в XX в. — резиновые калоши.

' Шереметева М.Е. Указ. соч. - С.40.

В Среднем Поволжье носили писаные валенки и белые валенки «с мушками» - с вышивкой красной шерстью.

Следует отметить переходный характер действий, про­изводимых с ногами и относящихся в основном к девушке. Ярче всего, как и полагается, они выступают в свадебном об­ряде, например, в почти обязательном дарении женихом не­весте обуви (наряду с женским головным убором, туалетным набором, шубой и проч.) и обычае забрасывания обувью. Со­циальная мотивировка этого дарения как знака «подчинения чужой воли» - не единственная. Об архаичной семантике обычая говорят некоторые весенние игры молодежи, в част­ности масленичное разувание девушек парнями и забрасыва­ние их обуви на печь или на крышу (поветь).

Мужской русский народный костюм

В течение нескольких столетий у русских крестьян мужской костюм представлял собой довольно однотипный комплекс: рубаха навыпуск, порты, кафтан нижний и верхний, пояс, го­ловной убор, лапти и сапоги. Общая основа народных муж­ских костюмов проявилась в традиционном материале, крое, силуэте, орнаментике, колористике, способах носить и ком­плектовать детали костюма, архитектонике (композиции). Наряду с единством идейно-образного содержания и структу­ры мужских костюмов имелись некоторые этнолокальные стилевые особенности, характерные не только для конкрет­ных губерний и уездов, но и для отдельных деревень.

С XII до середины XIX вв. рубахишили преимущест­венно из льняного или конопляного холста, украшая по подо­лу, вороту, оплечьям и рукавам полосами красноузорного тканья или вышивки. Праздничные рубахи изготавливались из отбеленного тонкого полотна, а будничные — из более грубой неотбеленной домоткани, а также из пестряди или крашенины. Со второй половины XIX века для пошива праздничных мужских рубах стали покупать фабричные тка­ни:кумач, александрийку(красную бумажную ткань в белую, желтую, синюю полоску), а такжемиткаль(дешевую бумаж­ную ткань),ситец, полушелк,гораздо режешерсть.

Повсюду издревле была известна туникообразная ру­баха,которуюшили из прямого перегнутого пополам (по ут­ку) полотнища. На месте сгиба делали вырез горловины. К центральному полотнищу пришивали полотнища, образую­щие бочка. Прямые рукава пришивали к центральному по­лотнищу по прямой. Между бочками и рукавами вшивали ластовицы - квадратные куски ткани обычно другого, нежели рубаха, цвета. Длина таких рубах доходила до колен.

Косоворотка,т.е. рубаха с разрезом на левой стороне груди, распространилась после нашествия монголов. С во­ротником-стойкой мужские крестьянские рубахи стали шить во второй половине XIX в. К началу XX в. изменился в дета­лях покрой рубах: они стали значительно короче, появились скошенные бочка, сборы в низу рукавов, к которым стали пришивать манжеты. С древних времен и до начала XX сто­летия мужские рубахи шились с «подоплекой» - подкладкой, пришиваемой под центральное полотнище.

Порты -неширокие штаны, которые славяне носили с глубокой древности, в 18-19 вв. стали исключительно деревенской одеждой. Штанины портов назывались «сопля­ми» или «калошами». Соединяли «калоши» вставкой - ши­ринкой или огузком. Будничные штаны шили из грубой хол­щовой или шерстяной ткани, а праздничные шаровары - из высококачественной шерсти черного, серого, синего цветов с продольными набивными узорами. Деревенские щеголи хо­дили по праздникам в шароварах из плиса - хлопчатобумаж­ного бархата.

К концу XIX в. распространилась мода на всевозмож­ные жилеты.Необходимо также отметить, что в празднич­ный крестьянский костюм входило обычно больше одежды, чем того требовала погода: «Даже летом, в жару, крестьянин мог надеть на себя суконный или плисовый жилет, суконный кафтан, сверх него суконный армяк нараспашку и сапоги с галошами». Этим подчеркивалась зажиточность владельца.

Верхняя мужская одеждапрактически не отличалась от женской и имела различные названия:свита, кошуля, ко­жух, кафтан, армяк, зипуни др. Ее шили из сукна, холста, меха с глубоким запахом и застежкой на левую сторону. По конструкции верхняя одежда могла быть халатообразной и приталенной (с клиньями или со сборками), кафтаны из сукна и холста могли быть как цвета натуральной шерсти (на юге, в основном, черного или темно-коричневого, на севере — серо­го, на юго-востоке и северо-западе — белого и светло-серого цветов), так и синими, зелеными и даже красными. Край пра­вой полы кафтана (угол ее у подола), клапаны карманов и во­ротник-стойка украшали полосами вышивки, тесьмы, кумача, бархата, кожи, пуговицами и аппликациями.

Самой нарядной верхней одеждой русских во все вре­мена были шубы и полушубки.У крестьян они были в основ­ном овчинными, изредка на заячьем, собачьем или кошачьем меху. Владельцы последних утешались народной пословицей:

«Сторожковая (собачья), да колотковая (кошачья), а греет не хуже собольей». По поводу шубы из собачьего меха шутливо говорили, что она дом сторожит. До реформ Петра I шубы шили только мехом внутрь. Их крыли тканью или делали на­гольными, т.е. без покрышки.

Овчинная шуба - древнейший символ семейного бла­гополучия. Поэтому на свадьбе, сажая невесту и жениха за стол на шубу, говорили: «Шуба тепла и мохната - жить вам тепло и богато!» Молодые во время благословения стояли на расстеленной на полу шубе. Венчаться ехали, сидя на посте­ленной в санях шубе. Родители жениха встречали новобрач­ных, надев на себя шубы мехом наружу.

Полушубок - меховой кафтан длиной до колен - был известен еще во времена Киевской Руси. Особой популярностью пользовались романовские полушубки из шкуры овец одноименной породы, выведенной в Ярославской губернии.

' Русский народный костюм 1750-1917 гг./Под ред. В.Рындина. - М.,1967.

Белые полушубки шили из набело обработанных, но не дуб­леных овчин. Напольные полушубки шили из овчин красного или оранжевого цвета, бывали они и черными.

Непременной частью мужской одежды был тканый, ви­той, плетеный, вязаный или ременный пояс. Парни опоясыва­лись по нижней одежде, а взрослые мужики - по верхней.' Обычно молодые мужчины подпоясывались по талии, а по­жилые, чтобы подчеркнуть дородность, — по бедрам. Т.М.Разина пишет о весьма распространенном обычае ткать пояса с дарственными надписями и приводит, например, та­кую: «Радость ты моя навеки и ты милый мой и меня не за­будь другую не люби меня в печаль не приведи. Сей поясок принадлежит к деревне Натолстик крестьянской дочери Еле­не Кузиминишне». Этот поясок подарила девушка молодому человеку, который хранил его всю жизнь и на склоне лет не хотел с ним расставаться.

По поверью, пояс увеличивал силу мужчин: «Красный пояс, подаренный женой мужу, охранял его от лихого глаза, наговора и чужих жен».2Пояс стягивал и защищал мышцы живота при тяжелой физической работе, делал одежду подтя­нутой, нередко служил для хранения необходимых вещей:

топора, кнутовища, дорожного ножа. К поясу подвешивалась кожаная сумка «калита» или «мошна», гребешок, кисет. Пояс играл существенную роль при совершении различных цере­моний, например, на свадьбах им соединяли руки новобрач­ных. Невеста готовила к свадьбе в подарок жениху и поезжа­нам до 20 поясов. Брачная символика развязанного пояса в свадьбе и фольклоре дополняется погребальным обычаем не перепоясывать умершего (развязывать на нем пояс), если оставшийся из супругов еще может вступить в новый брак, и молодых людей, умерших неженатыми.

' Русский народный костюм 1750-1917 гг./Подред. В.Рындина. - Вып,;.-М., 1967.

2 Цит. по: Маслова Г. С. Народная одежда в восточнославянских традиционных обычаях и обрядах XIX- начала XX вв.-М., 1984.-С.122.

В целом силуэт мужского костюма, в отличие от жен­ского, не скрывал, а подчеркивал места членения фигуры Заметим, что в некоторых русских народных песнях зафикси­рованы подробные описания мужских костюмов, их колористики, традиционных дополнений:

На них шапочки собольи, верхи бархатные, Еще смурые кафтаны кумачом подложены, Астраханские кушаки полушелковые, Пестрядильные рубашки с золотым галуном. В известной народной песне «Ах, как по мосту-мосточку» о наряде доброго молодца поется так:

Ах, как по мосту-мосточку, по калиновому, Уж как шел-прошел детинка, голубой на нем кафтан, Полы машутся, раздуваются, Миткалинная рубашечка белеется, А на шейке-то платок - словно аленький цветок, А в кармане-то другой - итальянский голубой. Ему сшила-подарила красна девица-душа, Красна девица-душа, Авдотьюшка хороша. В последних строчках этой песни рассказано о весьма распространенном обычае деревенских девушек дарить по­нравившемуся парню в знак симпатии шейный платок.

Историки отмечают бытование самых различных при­чесок у русских мужчин. Так, например, А.В.Арциховский пишет, что в моде XVIII века у них были распущенные воло­сы, подстриженные чуть выше плеч, а в Х1У-ХУ вв. на севере Руси, по крайней мере, в Новгородской и Псковской землях, мужчины носили длинные волосы, заплетая их в косы.' В ХУ-ХУ1 веках мужчины подстригались «в кружок», «в скобку» или стригли волосы очень коротко.

' Рабинович М.Г. Одежда русских 13-17 вв. / /Древняя одежда народов Восточной Европы.-М., 1986.-С.63-111.

А вот длинные воло­сы в этот период отпускали только потерявшие родных или попавшие в царскую немилость.

Во многих старообрядческих (да и не только) районах существовал обычай выстригать у взрослых мужиков, а в Тверской губернии и у подростков макушки («гуменце»). Та­кую прическу называли «венцом», считая ее символом бес­смертия. В конце XIX в. традиционная русская (и восточно­славянская) мужская стрижка «в кружок» («в скобку») стала вытесняться в среде молодежи городской модой. Парни раз­деляли волосы на пробор, не выстригали выемки на лбу, взбивали чубы, носили низкие шапки и шляпы полугородско­го покроя.

Исследователи полагают, что обрывание бородыбыло известно славянам еще от греков и что в Московском госу­дарстве XVI в. ношение бороды было принято в основном у людей солидных, на возрасте и символизировало силу, муже­ственность и степенность. Считалось, чем длиннее борода, тем степеннее и величественнее осанка человека. Каждый имевший ее носил с собой гребешок и поминутно ее оглажи­вал, охорашивал. Православное духовенство считало бритье бороды языческим обычаем, и в 1551 г. на Стоглавом соборе было заявлено, что без бороды нельзя попасть в царство Бо-жие. Поэтому как позорное наказание восприняли представи­тели высших сословий указ Петра I, обязывавший их не толь­ко отказаться от величавой одежды предков, но и сбрить бо­роду. Вместе с тем следует упомянуть о существовании мно­жества насмешливых пословиц, созданных народом о боро­датых; «По бороде апостол, а по зубам собака», «Не в бороде честь, борода и у козла есть», «Борода велика, а ума ни на лыко. Ум соминый, а разум псиный!»

Особое, престижное значение для русских имели голов­ные уборы.«По Сеньке и шапка», — гласит народная пого­ворка. Надевали головные уборы, слегка сдвинув на одно ухо «Пронести шляпу на одном ухе» означало пройти щеголем. Мужские шляпы в основном валялись из шерсти и отлича­лись большим разнообразием форм. Так, в Тверской и Новгородской губерниях носили шляпы с низенькой прямой туль­ей; в Ярославской губернии - низенькую шляпу с тульей рас­трубом; в Вятке, Суздале, Перми - шляпы «гречушники с подхватцем» или «с переломом». Праздничные поярковые (из шерсти молодой овцы) шляпы украшали цветными лентами, павлиньими перьями и даже искусственными цветами. К на­чалу XX в. подобные украшения встречались все реже и реже - в основном в свадебном мужском костюме.

Наибольшее распространение в европейской России получили шляпы «валенки» из белого или серого войлока. Их широкие поля отворачивались наверх и плотно прижимались к тулье. Широко бытовали такие шляпы с высоким туловом (18 см) и маленькими полями, обшитыми по краю узкой по­лосой вельвета. В нечерноземной полосе и северных губер­ниях, а также в Воронежской губернии крестьяне носили шапки с четырехугольным дном. Условия военного быта ка­заков повлияли на возникновение таких своеобразных голов­ных уборов, как папаха, кубанка, военная фуражкаиста­ринная казацкая шапка.Со второй половины XIX в. традици­онные головные уборы стали вытеснятьсякартузомиз фаб­ричной ткани с жестким лакированным или обтянутым тка­нью козырьком. С начала XX века картуз постепенно заме­нилсякепкой.Зимой крестьяне носили овчинные треухи -малахаи.

В конце XIX в. из города в мужской костюм пришла мода на часы. цепочки, брелки, трости, калоши,которые в деревне теряли свое прямое назначение и становились мод­ными «городскими» деталями, имевшими цель повысить пре­стиж их владельца.

На рубеже Х1Х-ХХ вв. в результате развития промы­слов, отходничества, бурного роста капиталистического про­мышленного производства, вовлечения крестьян в сферу то­варно-денежных отношений в деревнях распространилась мода на одежду городского типа, которая была иной по мате­риалу, крою, украшениям.

Формирование национальных , русского народного костюма происходило в 14-16 вв. одновременно с выявлением русского (велико­русского) этнического самосознания и распространением эт­нонима «русские». К XVII в. полностью сложились основные комплексы русского костюма. Следует отметить, что соци­альная среда его бытования на протяжении истории его су­ществования менялась.

Характерной особенностью древнерусской культуры было наличие единого для всех социальных слоев эстетиче­ского идеала красоты. Костюм у различных слоев населения отличался преимущественно количеством деталей и разнооб­разием материалов при одинаковом покрое отдельных со­ставляющих его частей.

В XVII в чрезвычайно важным считалось в торжест­венных случаях быть обязательно в русском традиционном платье, даже иноземцам. Так, в 1606 г. Марина Мнишек вен­чалась в Москве в Успенском соборе с Лжедмитрием I по на­стоянию бояр в русском платье. Позднее парадная русская одежда выдавалась иноземным послам специально для тор­жественного представления государю.

В первые годы XVIII столетия по указу Петра I правя­щие классы должны были перейти на обязательное ношение платья иноземного образца Эта реформа не коснулась такого огромного пласта общества, как крестьянство, поэтому имен­но оно становится хранителем национальных традиций в одежде и эстетике внешнего облика человека. В русле нацио­нальных традиций развивалась одежда казаков, поморов, од­нодворцев, разных групп старообрядческого населения. Под­чинившись капризам западноевропейской моды, представи­тели высших слоев общества вынуждены были отказаться от исконно русских представлений о красоте облика человека, его одежды, манер.

Победа в Отечественной войне 1812 г. вызвала подъем патриотических чувств, и многие светские дамы стали носить стилизованные русские национальные костюмы, состоявшие из рубахи с глубоким вырезом (по моде начала XIX в.), косоклинного или прямого сарафана, стянутого поясом под гру­дью, кокошника, повязки или венца.

Лучшие люди России всегда понимали жизненную необ­ходимость бережного сохранения самобытности русской на­циональной культуры, и в частности костюма. В начале 20-х гг. XIX столетия блестящий эрудит, поэт, мыслитель и государст­венный деятель А.С.Грибоедов, которого А.С.Пушкин считал одним из самых умных людей России, писал:

Пускай меня объявят старовером,

Но хуже для меня наш Север во сто крат

С тех пор, как отдал все в обмен на новый лад -

И нравы, и язык, и старину святую,

И величавую одежду на другую

По шутовскому образцу... '

Далее устами Чацкого А.С.Грибоедов с горечью вос­клицает: «Воскреснет ли когда от чужевластья мод?»'

Н. И Лебедева и Г.С.Маслова отмечали, что в костюмах мещан и купечества долго сохранялись черты, общие с кре­стьянской одеждой. В середине XIX века «русский наряд» -сарафан и кокошник - носили во многих городах. У горожан, особенно у наиболее богатых, он отличался от крестьянского дорогим материалом, драгоценными украшениями.2

' Грибоедов А,С. Горе от ума// Грибоедов А.С. Избранное.- М.,1978.-С. 104.

' Там же.

2 Лебедева Н.И., Маслова Г.С. Русская крестьянская одежда XIX - начала XX веков// Русские: Историко-этнографический атлас...-М., 1967.-С. 194.

Во второй половине XIX века в русское народное пла­тье по идеологическим соображениям одевались писатели славянофильского направления. Их современник Д.Н.Свербеев писал: «Славянофилы не ограничивались печа­танием и писанием для одной только печати разных статей, не удовлетворялись изустной проповедью своего учения -они захотели проявить его наружными знаками, и вот сперва явилась шапка-мурмолка, а потом зипун, и, наконец, боро­да».8

Рассуждая о народном костюме как знаке сословной принадлежности, П.Г.Богатырев отмечает, что в России «бо­гатые купцы, иногда миллионеры, носили преимущественно «полумужицкий» костюм, чтобы показать этим, что свой кос­тюм, указывающий на их сословное положение, они носят с чувством превосходства и не хотят уподобляться часто более бедным в сравнении с ними чиновникам и дворянам».9

В начале XXвека русский народный костюм носили такие видные представители творческой интеллигенции, как В.В.Стасов, Ф.И.Шаляпин, М Горький, Л.А.Андреев, С.А.Есенин, Н.А.Клюев.

В 1902 г. в Санкт-Петербурге вышла книга П.Шилова «Русская одежда», в которой рассказывается о создании Об­щества любителей древнерусской одежды. В книге подчерки­вается эстетическое и патриотическое значение дела возрож­дения и распространения среди культурных русских людей традиционной национальной одежды. Осуществление этой идеи связывалось с подъемом национального духа и, по сло­вам автора, с «пробуждением любви и уважения к нашей славной старине, запечатленной столькими христианскими и гражданскими подвигами, беспримерным мужеством и храб­ростью, великодушием, самоотвержением, пламенной любо­вью к Царю, Вере и Отечеству».

8Свербеев Д.Н. Записки,- Т.2.- М., 1899.-С.403.

9Богатырев П.Г. Функции национального костюма Моравской Словакии/Вопросы теории народного искусства.- М., 1971.-С.320.

Примечательно, что в XXвеке при царском дворе бы­вали приемы, на которых фрейлины согласно царскому указу 1834 г. обязательно надевали костюм, стилизованный под русский боярский наряд. Восхищение красотой русского на­родного костюма выразили в своих произведениях Л.Н.Толстой, И.С.Тургенев, И.А.Бунин, М.А.Шолохов и мно­гие другие русские писатели.

Рассматривая вопрос этнического сознания и духовной культуры, К.В.Чистов высказал мысль о том, что «всякое осознание элементов материальной культуры как знаковых или символических может придать им идеологический харак­тер».' Эти слова наглядно поддтверждаются историей рус­ского народного костюма, который во все времена олицетво­рял идею сохранения национальной самобытности, выступал как средство диалогического общения прошлого России с ее настоящим и будущим.

Создавая незабываемые образы русских людей и изо­бражая ихв традиционных национальных костюмах, выдаю­щиеся русские художники А.Г.Венецианов, В.И.Суриков, В.М.Васнецов, М.В.Нестеров, Ф.А.Малявин, К.А.Коровин и многие другие в значительной мере способствовали эстетиче­ской ориентации современников и потомков, превращению русских народных костюмов в этнический символ.

В начале XXвека основоположницей использования традиционных форм и характера орнаментации, декоратив­ных принципов народной одежды в создании костюма совре­менной повседневной жизни стала общепризнанный худож­ник-модельер Н.П.Ламанова. Ее модели одежды и теоретиче­ские статьи убедительно доказывали, что «целесообразность народного костюма, благодаря вековому коллективному творче­ству народа, может служить как идеологическим, так и пласти­ческим материалом, вложенным в нашу одежду города».2

' Чистов К. В. Народные традиции и фольклор: Очерки теории. -Л„1986.С.21.

2Ламанова Н.П. Русская мода //Красная нива.-1923.-№30.-С.32-40.

Благодаря усилиям крупных исследователей и этногра­фов Д.К.Зеленина, Н.М.Могилянской, Н.П.Гринковой, кол­лекционеров И.-Я.Билибина, А.В.Худорожевой, Н.Л.Шабельской и многих других квалифицированных спе­циалистов собраны великолепные коллекции русского народ­ного костюма, обладающие огромной исторической и худо­жественной ценностью. Среди них на первом месте - собра­ние Государственного музея этнографии народов СССР в Санкт-Петербурге, Государственного Исторического музея в Москве.

В послеоктябрьский период началось чрезвычайно бы­строе разрушение многовекового уклада и обычаев русской деревни, обнищание крестьян и их массовый переезд на жи­тельство в города. Тогда же практически все семейные, ка­лендарные и религиозные обряды и праздники были отнесе­ны к «пережиткам темного прошлого» и всемерно искореня­лись как не соответствующие новой советской действитель­ности. Этим во многом объясняется исчезновением из жизни народа традиционного костюма и многих других неотъемле­мых составных частей обрядового синкретизма, упадок обще­го уровня мастерства практически во всех видах традицион­ного искусства.

Семидесятилетнее уничтожение национальной само­бытности в России, и прежде всего в русской деревне, приве­ло к искоренению из сознания русского народа многих его этнических символов и святынь. Так, в 30-е годы угасла тра­диция изготовления русского народного костюма в быту. Со сценических подмостков, с экрана кино, затем с телеэкрана навязывался новый стереотип псевдорусского наряда, в кото­ром до неузнаваемости искажались национальный стиль и идейно-образное содержание русской одежды.

В последние два десятилетия заметно выросло число исполнителей русского фольклора, стремящихся бережно воссоздать в своих сценических костюмах традиции народ­ной одежды. Повышение интереса к изучению, сохранению и трансляции аккумулированного в русском народном костюме социокультурного опыта проявляется в сферах науки, искусства и образования, в области современной моды, в туристи­ческом и рекламном бизнесе, в широком использовании тра­диционных костюмов при проведении различных праздников и торжеств. При этом народный костюм воспринимается как бесценный памятник традиционной культуры, как этнический символ, выражающий менталитет народа, способствующий активизации этнокультурного самосознания и сплочению представителей всех возрастов и социальных групп.

Литература

Гиляровская Н. Русский исторический костюм в изобразитель­ном искусстве и на сцене //Русский исторический костюм для сцены.- М., Л.:Искусство, 1945. -140 с.

Древняя одежда народов Восточной Европы (Материалы к историко-этнографическому атласу) /Отв. ред. М.Г.Рабинович. -М.,1986.—271с.

Изобразительные мотивы в русской народной вышивке. Музей народного искусства: Альбом /Сост. Г.П.Дурасов, Г.А.Яковлева. -М., 1990.-318С.

Исенко С. П. Русский народный костюм и его сценическое во­площение: Учеб. пособие для вузов культуры и искусств. — М., 1999.-144с.

Кирсанова Р.М. Костюм в русской художественной культуре (Опыт энциклопедии). — М., 1995. -383 с.

Крестьянская одежда населения европейской России (XIX-ХХв.): Определитель. — М., 1971. — 364 с.

Маслова Г. С. Народная одежда в восточнославянских традици­онных обычаях и обрядах XIX — начала XX в. — М., 1984. — 215с.

Маслова Г. С. Орнамент русской народной вышивки как истори­ке-этнографический источник. — М., 1978. — 206 с.

Мерцалова М.Н. Поэзия народного костюма. — М., 1988. —244с.

Некрасова М.А. Проблема ансамбля в декоративном искусстве //Искусство ансамбля /Сост. и науч. ред. М.А. Некрасова. — М.,1988.—С. 13-42.

Некрасова М.А. Народное искусство России. Народное творче­ство как мир целостности. — М., 1992. Пармон Ф.М. Русский народный костюм как художественно-конструкторский источник творчества. — М., 1994. — 280 с.

Русские: Историко-этнографический атлас: Земледелие. Кресть­янское жилище. Одежда (середина XIX — начала XX в.) /Под ред. Р.И. Аванесова и др. — М., 1967. — 360 с.

Русский народный костюм: Альбом / Сост. Ефимова Л. — М.,1989.-311с.