Проблемы культуры в трудах просветителей

Идеологи Просвещения в своих рассуждениях о культуре идут уже не от разума к природе, а от природы к разуму, который получен человеком от природы и должен быть приспособлен к ней. Что означает утверждение, что «человек разумен»? Это значит, что он может и должен следовать природе. В этом -- человеческая мудрость, и она достижима. Что значит, что «природа разумна»? Утверждая «разумность природы», просветители вовсе не отождествляли ее с духом и не выискивали какого-то сидящего внутри нее «разума». У самой природы нет ни разума, ни цели, но природа порождает разумных людей. Она рациональна в том смысле, что человек, следуя законам природы, может и должен стать счастливым. Его желания счастья соответствуют законам природы. Природа была бы противоразумной, нелепой, абсурдной, если бы она обрекала своих детей на одни лишь мучения. Но этого нег. Природа разумна, ибо разум людей приемлет ее законы, одобряет их, рано или поздно следует им, и в конце концов в действии всех людей законы берут верх.

Просветители убеждены в том, что на этой основе возможен прогресс, расцвет ремесла, науки и искусства. И у них складывается вера в особую, решающую роль просвещения в социальном развитии. «Причина всех бедствий и несчастий людей -- заявляет Гельвеций, состоит в невежестве. Преодолеть свое печальное положение, выйти из него люди могут только через просвещение, а рост его неодолим. В умах идет скрыты и непрерывная революция и... с течением времени само невежество себя дискредитирует».

Под влиянием этих идей формируется просвещенческая модель культуры. Вольтер, Кондорсе, Тюрго сводили содержание культурно-исторического процесса к развитию разума. Культурность нации или страны в противоположность дикости и варварству первобытных народов состоит в «разумности» и» общественных порядков и политических учреждений и измеряется совокупностью достижений в науке и искусстве. Цель культуры, соответствующая высшему назначению разума -- сделать всех людей счастливыми, живущими в гармонии с запросами своей естественной природы.

Познакомимся более подробно с взглядами на культуру крупнейших мыслителей ХVIII в. -- Гердера, Руссо, Канта, Шиллера и Гегеля.

И.Гердер (1744 -- 1803) -- один из наиболее влиятельных мыслителей Германии. Его концепция культуры разработанная в книге «Идеи к истории философии человечества», оказала существенное влияние на дальнейшее развитие культурологических концепций.

«Нет ничего менее определенного -- замечает Гердер, -- чем это слово -- «культура», и нет ничего более обманчивого, как прилагать ее к целым векам и народам. Как мало культурных людей в культурном народе! И в каких чертах следует усматривать культурность? И способствует ли культура счастью людей?»

Из сказанного Гердером видно, что его интересует следующее: что такое культура, каковы ее специфические признаки, в чем ее смысл?

Сущность культуры Гердер осмысливает в контексте единого, непрерывно развивающегося целого, закономерно проходящего определенные, вполне необходимые ступени. О том, как он представлял себе эти ступени, можно судить на основании его представления об организации всего мироздания: «1. Организация материи -- теплота, огонь, свет, воздух, вода, земля, вселенная, электрические и магнитные силы. 2. Организация Земли по законам движения, всевозможное притяжение и отталкивание. 3. Организация неживых вещей -- камней, соли. 4. Организация растений -- корень, лист, цветок, силы. 5. Животные: тела, чувства. б. -- Люди -- рассудок, разум. 7. Мировая душа: все»

Используя современную терминологию, культура, по мнению Гердера -- результат космогенеза и биогенеза. История общества непосредственно примыкает к истории природы, сливаясь с ней. Но как установить ту грань, где культурные силы, дремавшие в лоне природы, вырываются из последней и начинают действовать самостоятельно? «Речь пробудила дремлющий разум или, лучше сказать, стала живой силой, воплотилась в действие -- способность, которая сама по себе навеки осталась бы безжизненной, мертвой... Итак, всякий разум, всякое искусство человека начинается с языка; ибо лишь благодаря языку человек царит и над самим собой и властен раздумывать и выбирать; для всего этого в органическом строении его существовали лишь задатки»

Для Гердера язык не просто показатель перехода человека к культуре, но и связующее звено от одного поколения к другому. Таким образом, язык выполняет трансляционную функцию по передаче опыта и формирует такое свойство культуры, как воспроизводство прошлого. Прошлое же выполняет роль воспитателя. «Воспитание человеческого рода -- это процесс и генетический и органический; процесс генетический -- благодаря передаче, традиции, процесс органический -- благодаря усвоению и применению переданного. Мы можем, как угодно назвать этот генезис человека во втором смысле, мы можем назвать его культурой, т.е. возделыванием почвы, а можем вспомнить образ света и назвать его просвещением, тогда цепь культуры и просвещения протянется до самой земли. Различие между народами просвещенными и непросвещенными -- не качественное, а только количественное»

Язык, пробудивший человека от природного сна, не только сплотил людей, но и способствовал развитию науки, ремесел, искусства. Человек становится не только разумным, но и деятельным. В «Письмах для поощрения гуманности» Гердер писал: «Люди создают увеличивающееся множество все более сложных инструментов; они учатся использовать друг друга в качестве инструментов. Физическая сила человечества увеличивается, шар прогресса растет, машины, которые должны его двигать, становятся сложнее, искуснее, мощнее... Природа человека есть умение. Все, к чему есть склонность в его бытии, со временем становится предметом его умения... Бесконечны связи, в которые могут быть включены предметы природы; дух изобретательств» с целью их использования ничем не ограничен и прогрессирует. Одно изобретение влечет за собой другое, од:„ца деятельность побуждает другую. Зачастую одно изобретение открывает тысячи, десятки тысяч новых видов деятельности»

Культура, таким образом, становится соразмерна процессу исторического развития человеческого сообщества. Более того, природа культуры носит деятельный характер и способствует возрастанию и интеллектуального, и технического могущества человека. И здесь возникает вопрос: все ли элементы человеческого общества являются культурой? Можно ли считать культурой войны, каннибализм, жестокость и насилие? Не противоречат ли они представлениям человека о счастье? Эти проблемы Гердер пытается решить, отвечая на вопрос о смысле культуры. Ее смысл, по Гердеру, реализуется в гуманизации человека и общества. «Мне хотелось бы словом «гуманность» охватить все; что я до сих пор говорил о человеке, о воспитании его благородства, разума, свободы высоких помыслов и стремлений, сил и здоровья, господства над силами Земли»

Гуманность соответствует природе человека. Если люди не достигли такого состояния, то они должны винить только самих себя; никто свыше не поможет им, но и никто не связывает им руки. Вся история народов является школой соревнования в скорейшем достижении гуманности. Никакой деспотизм, никакие традиции не могут задержать его.

Человек имеет право на счастье в этом мире, именно здесь он должен осуществить гармоническое развитие своей личности. В этой идее и заключается весь пафос гердеровского понимания культурно-исторического прогресса.

Мощным диссонансом оптимизму просветителей ХVIII в. прозвучала критика культурных основ человеческого общества. Вдохновителем этой критики стал Жан Жак Руссо (1712 -- 1778).

Руссо характеризует современную ему цивилизацию (а для мыслителей эпохи просвещения она синоним культуры) как плод и источник неравенства. И это потому, что наука и искусство «обязаны своим происхождением нашим порокам»

Общественный прогресс имеет место, но он глубоко противоречив и не идеален. Рост просвещения, по мнению Руссо, не тождествен увеличению человеческой мудрости.

Идея Руссо о противоречивости прогресса связана с начавшимся в социальной философии осознанием отчуждения. Отчуждение -- социальный процесс, характеризующийся превращением деятельности человека и ее результатов в самостоятельную. силу, господствующую над ним и враждебную ему. Объективное развитие общества и интересы индивидов не совпадают. Поступая в распоряжение общества, научные изобретения и художественные произведения превращаются в средства социального прогресса.

Если Гельвеций полагает, что за дурное в обществе несут ответственность законодатели, то Руссо утверждает, что все люди своей совокупной деятельностью привели себя к несчастиям и страданию. «Человек! Не ищи иного виновника зла: это виновник -- ты сам». «Все хорошо, что исходит из рук Творца всех вещей. В руках человека все вырождается» -- утверждает Руссо в своем романе «Эмиль».

Руссо пытается выявить природу отчуждения и механизм ее развития. Одно из отчужденных состояний - это исторически возникающий разрыв между подлинной пользой и искаженными личными интересами людей, который ведет к отчуждению правителей от их подданных и потребностей государства. Кроме этого политического отчуждения, Руссо указывает на отчуждение социально-экономическое (частная собственность порождает социальное зло), моральное (стремясь жить лучше, люди ввергают себя в нравственное оскудение), психологическое (по мере развития общества людьми овладевает чувство одиночества) и общекультурное (лживость фальшь проникают в искусство, науку и отношения между людьми)

Руссо чувствовал внутреннюю связь этих пороков, вызванных различием индивидуального и общественного, отчуждением социальных институтов от личного счастья и нравственного призвания человека. Отчуждение приобретает форму бюрократических злоупотреблений, хотя ими далеко не ограничивается. Индивидуальная жизнь правителя имеет значение не частное, а всеобщее, но в обществе «все способствует тому, чтобы отнять справедливость у человека, воспитанного для того, чтобы управлять другими»

Отсюда развивается моральное оскудение. На смену естественному и не вызывающему возражений моралиста эгоизму приходит извращенная страсть самолюбия тщеславного, властолюбивого и кровожадного. «Дикарь живет в себе самом, а человек общежительный всегда вне самого себя; он может жить лишь во мнении других; и одно только это мнение дает ему, так сказать, ощущение его бытия... Все сводится к внешности, все становится деланным и притворным, и честь, и дружба, и добродетель, а часто и самые пороки, так как люди открыли в конце концов тайну выдавать и их за особые достоинства... Мы имеем теперь, несмотря на всю нашу философию, гуманность и воспитанность, несмотря на все наши высокие принципы, одну только обманчивую и пустую внешность, честь без добродетели, разум без мудрости и удовольствие без счастья... Одно только общество и порождаемое им неравенство так изменили и извратили все наши естественные склонности»

Моральное оскудение перерастает в опустошенность личности. Чувствуя себя двояким -- и свободным и рабой одновременно, -- человек пытается возвратиться к себе, к природе, но в условиях извращенной цивилизации это невозможно. В «Прогулках одинокого мечтателя» мы находим описание психологического финала отчужденного одиночества: «Все, что вне меня -- отныне чуждо мне. У меня нет в этом мире ни близких, ни мне подобных, ни братьев. Я на земле, как на чужой планете, куда свалился с той, на которой жил прежде. Если я и различаю, что вокруг себя, то лишь скорбные и раздирающие сердце предметы, и на все, что касается и окружает меня, не моту кинуть взгляда без того, чтобы не найти там какого-нибудь повода к презрительному негодованию и удручающей боли»

И, наконец, всеобщий «разлом» культуры как кульминация отчуждения. Это та картина, которая поразила одного из героев «Новой Элоизы». Когда он приехал в Париж: поляризация роскоши и нищеты, показной блеск и ставка на внешней престиж, ложь и обман на каждом шагу, бездушность искусства и всеобщая утрата искренности. В «обширной пустыне» французской столицы люди «становятся иными, чем они есть на самом деле, и общество придает им, так сказать, сущность, несходную с их сущностью»

Отсюда звучит призыв Руссо «возвратиться к истокам», бежать от всего социального, рассудочного к естественному, сентиментально искреннему, устремиться от культуры к природе.

Бесспорно, Руссо идеализировал прошлое, но он не звал буквально назад, к тому первобытному состоянию, когда у людей не было ни наук, ни искусств. Идеал Руссо лежал в будущем. Это будущее должно было, по его замыслу, возродить ряд черт прошлого естественного состояния»,

Каковы же, по мнению Руссо, признаки естественно го состояния? Люди равны в имущественном отношении, политическая жизнь отсутствует. Они свободны, не имеют узаконенной частной собственности и живут независимо друг от друга. Они либо совершенно взаимообособленны, либо собираются, без взаимных обязательств, в «свободные союзы». Это были дикари доморального периода, но имевшие истинные потребности, не извращенные будущей социальной жизнью. Возрождение прошлого и должно состоять, по убеждению Руссо, в натурализации культуры, гарантирующей людям счастье.

Выход из коллизии между человеческим идеалом и «гримасами» цивилизации попытались найти в своих культурологических программах Кант, Шиллер и Гегель.

Перед И.Кантом (1724 -- 1804) во весь рост встала проблема, как спасти «лицо» культуры от тех социальных «язв», о которых с горечью размышлял Руссо. Свой критический разум Кант направляет в сторону морали. Причем кантовская критика касалась в первую очередь именно вопроса о самом понятии морали, о выделении ее уникальных характеристик.

Теория морали, по его мнению, не может быть простым объяснением причин человеческого поведения, его стремлений и желаний, ибо мораль не есть неотъемлемая характеристика человека. В реальной практике человек, обладающий знанием, что такое хорошо и что такое плохо, может совершать дурные поступки, противоречащие моральным принципам. Кант исходит из признания неморальности обычного человека и не питает иллюзий относительно врожденного человеческого благородства. «Из столь кривой тесины, как та, из которой сделан человек, нельзя сделать ничего прямого»

Если подходить к делу чисто эмпирически, говорит Кант, ближе присмотреться к помыслам людей, то не надо быть врагом добродетели, а надо быть «просто хладнокровным наблюдателем», чтобы усомниться в том, «есть ли действительно в мире подлинная добродетель».

Мораль, стало быть, не может являться тем, что побуждает человека психологически, что образует

внутренний механизм его естественных склонностей и стремлений. Она, напротив, предписывает человеку

нормы поведения, требует от него чего-то, вменяет ему в обязанности выполнение долга, ограничивает

его стихийно-непосредственные влечения. Таким образом, нравственность -- это долженствование, обращенное к человеку, а не от природы заложенное в нем стремление или чувство.

Скептическая оценка моральных возможностей человека позволяет Канту теоретически заострить нормативный, внесубъективный характер морали, отличить ее от механизма стихийных душевных движений, данных индивидам от «природы», и тем самым этически оправдать

Человек не может претендовать на «святость», на то, что он в своем естестве несет нравственное начало. Той нравственной ступени, на которой стоит человек, соответствует «не святость в мнимом обладании полной чистотой намерений воли», а «моральный образ мыслей в борьбе», т.е. самоограничение и самоподчинение долгу. Единственно нравственным мотивом будет только такой, который «строго напоминает нам нашу собственную недостойность» и в котором нет ничего, что «льстило бы людям», поощряло бы в них «самомнение» и «самодовольство»

Если человек в своей повседневной жизни, в своей чувственности, каков он есть фактически, не достоин

сам себя, то нравственность возвышает его над повседневностью его бытия и над природой. Она делает его

культурным существом.

Итак, моральный закон (долг) имеет объективный характер, он определяет психику человека извне и лишь в самом сознании может выступать как нечто внутреннее, коренящееся в самой душе человека. Отсюда следует важный вывод. Если мы воспринимаем моральные принципы как свойства нашего разума, то в силу этого мы должны добровольно выполнять нравственные принципы, а не как необузданные животные, из-под Развивая дальше свою концепцию, Кант доказывает, что нравственные поступки может осуществлять только свободный человек. Внутренняя свобода человека -- мера его самоуважения, достоинства. Но если человек как сознательно-моральное существо с уважением относится к самому себе, то с таким же уважением он должен относиться и к другим людям. «Поступай так, чтобы ты всегда относился к человечеству и в своем лице, и в лице всякого другого так же, как цели, и никогда не относился бы к нему только как к средству»

В этом положении Канта -- суть его гуманистической концепции. Человек -- высшая культурная ценность, и любые попытки принижения и порабощения личности соображениями экономической, идеологической, политической и прочей целесообразности -- бесчеловечны и антикультурны. В сутолоке нашей повседневной жизни, поглощенные житейскими заботами, мы забываем о том, что люди представляют собой самую большую тайну мира. И эта тайна требует к себе бережного отношения. Осознать все величие этой тайны позволяет нам все тот же Кант. «Две вещи наполняют душу всегда новым и все более сильным удивлением и благоговением; чем чаще и продолжительнее мы размышляем о них -- это звездное небо надо мной и моральный закон во мне».

Заметный вклад в разработку вопросов культуры внес еще один замечательный немецкий мыслитель - Ф.Шиллер (1759 -- 1805). У него было достаточно оснований, чтобы с неподдельным пафосом выразить страстный протест против порядков тогдашней Германии. И он полагал, что искусство радикальным образом поможет покончить с феодальными пережитками и утвердить принципы добра и красоты. Перед красотой, созданной человеком, никто не сможет устоять. Искусство покоряет и возвышает людей:

Дивясь, сбежались варварские орды К творениям, невиданным вовек,

-- Смотрите, -- люди восклицали гордо,

-- Смотрите, -- это создал человек!

Шиллер возмущен тем, что общество, разделив людей имущественно, разделило их и культурно. Польза стала великим идолом времени. Меркантилизм и предпринимательство враждебны красоте. «На этих грубых весах духовные заслуги искусства не имеют веса, и, лишенное поощрения, оно исчезает с шумного рынка столетия»

Что делать, как спасти гармоничность и цельность ' человеческого характера, как противостоять натиску торгашества и денежного расчета7

Шиллер предлагает концепцию эстетического воспитания. По моему мнению, только красота ведет к свободе, добру и справедливости. А красота творится в сфере искусства. В искусстве достигается не только воспроизведение жизни, но и идеализация ее. В основе идеализации -- игра творческих сил художника. Такая игра--инструмент, с помощью которого человек создает мир прекрасного.

Красота -- необходимое условие формирования разумного индивида. Все остальные виды деятельности развивают лишь его отдельные силы, делая его односторонним. Поэтому одна из важнейших задач культуры состоит в том, чтобы «подчинить человека форме уже в чисто физической его жизни и сделать его, насколько это' зависит от царства красоты, эстетическим; ибо только из эстетического, а не из физического может развиться моральное состояние»

Мир эстетического идеален, искусственно сконструирован, но он привлекателен для людей, которые готовы бежать от тягот реальности в царство «эстетической видимости». Все народы, вышедшие из состояния варварства, склонны к наслаждению видимостью, к украшениям в игре.

Таким образом, по мнению Шиллера, игра творческих сил художника и эстетическая видимость -- базовые ценности культуры, гарантирующей человеку мораль, справедливость и равенство.

Если Канта преимущественно интересуют нравственные аспекты культуры, а Шиллера -- эстетические, то Гегеля (1770 -- 1831) -- разум, который он возводит в ранг фундаментальной силы исторического процесса. У Гегеля получает свое завершение и наиболее полное воплощение идея западноевропейской культуры о дерзновенной, прометеевской мощи человеческого разума. При этом, считает Гегель, лишь европейская культура является каноном, образцом, которому должны подражать другие народы. «Принципом европейского духа является разум, достигший своего самосознания, в такой мере доверяющей самому. себе, что он уже не допускает, чтобы что-либо было для него непреодолимым пределом, и который поэтому посягает на все, чтобы во всем обнаружить свое присутствие. Здесь господствует, поэтому бесконечное стремление к знанию, чуждое другим расам»

Человеческий разум не только познает мир, но и преобразует его. Он подчиняет внешний мир «своим целям с такой энергией которая обеспечивает ему господство над этим миром

Гегель считает, что мышление обнаруживает себя в человеческих делах отнюдь не менее очевидно, чем в словах. Более того, в реальных делах человек демонстрирует подлинный способ своего мышления гораздо более адекватно, чем в своих повествованиях об этих делах. Так, дом -- это воплощенный в камне замысел архитектора, машина -- мысль инженера и т.д., а все колоссальное предметное тело культуры -- это мышление в его чувственно-предметном воплощении. Соответственно и вся история человечества рассматривается Гегелем как процесс внешнего обнаружения силы мысли, как процесс эволюции человеческой культуры через эволюцию духа.

Реально этот процесс исторически выглядит следующим образом. Иудаизм, античность, христианство -- это ряд закономерно сменяющих друг друга ступеней мирового духа. Свою эпоху Гегель оценивает как переход к новой, вызревшей в лоне христианства формации с ее правовыми и нравственными принципами. В работе «Феноменология духа» духовная культура представлена в ее закономерном развитии как постепенное выявление творческой силы «мирового разума». Воплощаясь в последовательно сменяющих друг друга образах культуры, мировой дух одновременно познает и себя как их творца.

Духовное развитие индивидуального человека воспроизводит стадии самопознания «мирового духа», начиная с чувственного акта познания вещей и кончая абсолютным знанием. Проще говоря, каждый из нас начинает с раннего детства приобщаться к культуре посредством усвоения ее через те предметы, которые нас окружают с колыбели. И лишь постепенно, по мере перехода каждого из нас от чувственного постижения мира к логическому, мы можем усваивать все более сложные идеи культуры. По сути дела речь идет о том, что каждый индивид в своем интеллектуальном развитии воспроизводит историю интеллектуального развития общества. Люди как бы просеивают через свой индивидуальный опыт историю человеческой культуры. Значит, схема эволюции духа выступает в качестве всеобщей схемы научного образования индивидуального сознания.

Гегелевская евроцентристская модель культуры, в основе которой лежит притязание разума на решение всех проблем, оказалась весьма уязвимой со стороны реальной логики человеческой истории.

Европейский тип культуры, раскрепостив личность и дав ей в руки мощное оружие -- разум, довел уровень прогресса к концу второго тысячелетия до непредсказуемых величин. Но именно за это люди заплатили неслыханной ценой: гибнет на наших глазах природа, мир содрогается под тяжестью ядерной угрозы, народы Востока не хотят слепо копировать западноевропейский образ жизни. Конечно, нет оснований винить во всем прогресс как таковой. Но с позиций объективно мыслящего человека возможна постановка вопроса: а настолько ли безупречны те модели культуры, которые были разработаны в эпоху Просвещения?

Этот вопрос и варианты ответа на него разрабатываются последующим поколением мыслителей в лице Н.Данилевского, Ф.Ницше, О.Шпенглера и П.Сорокина.

Введение в Культурологию: Учеб. Пособие для вузов/ Под ред. Р.В. Попова –М., 1998 с 1