2.4. Культура и традиция

Традиция (от лат. traditio – передача, предание) понимается в са­мом общем смысле этого слова как совокупность элементов социального и куль­тур­но­го наследия, передающихся от поколения к по­ко­ле­нию и сох­ра­ня­ющих­ся в оп­ре­де­лен­ных общественных классах и со­ци­аль­ных группах в те­че­ние длительного времени.

Традиция охватывает объекты социального наследия (материальные и ду­хов­ные ценности); процесс социального наследования; его способы. В ка­че­стве традиции выступают определенные общественные установления, нормы поведения, ценности, идеи, обычаи, обряды и т. д.¹

Традиции присущи всем формам культуры. Существуют научные, религиозные, национальные, моральные, трудовые и дру­гие традиции. Благодаря этим традициям происходит развитие общества и его культуры. Следует подчеркнуть, что система традиций выражает целостность и ус­тойчи­вость общественного организма. Вместе с тем культура не может существовать, не обновляясь. Поэтому единство традиции и но­ва­ции (обновления, изменения) является универсальной характеристикой культуры. Различные соотношения традиций и об­нов­ле­ния, творчества в куль­ту­ре дают основания для классификации обществ на традиционные и сов­ре­мен­ные: «В тра­ди­ци­он­ных обществах традиция господствует над творчеством. Культурные образцы воспроизводятся в “первозданном” виде. Изменения вносятся в рам­ках традиции бессистемным и слу­чайным образом. Отклонения от нормы, как правило, не одобряются или отрицаются. Например, в сред­не­ве­ко­вом обществе главная задача художника состояла в от­ра­же­нии того, что уже произошло – священной истории, истории пришествия Христа на землю, его мук и смер­ти во искупление грехов человеческого рода, – того, что было зафиксировано в Биб­лии. …В сов­ре­мен­ном обществе базисной ценностью является обновление, новаторство. …Повтор, копирование оценивается обществом весьма невысоко. Истинный художник или ученый – это всегда создатель нового»².

В на­ше время стремительных перемен во всех областях общественной жизни заслуживает особого внимания метафизический аспект рассмотрения проблемы, а имен­но соотношения культуры и из­на­чаль­ной традиции как основы культуры. Эта традиция представляет собой совокупность знаний «нечеловеческих» происхождения и ха­рак­те­ра, передаваемых из уст в ус­та в те­че­ние тысячелетий и сос­тав­ля­ющих духовную основу как любого здорового общества, так и от­дель­но­го человеческого существа. Целью «традиционных» знаний является восхождение человека по космической лестнице до «отождествления» его с Аб­со­лю­том (Р. Генон). В этом традиция, как ее понимал французский мыслитель, полностью противоположна «мирским лженаукам», основанным не на Откровении, а на опыте, и стре­мя­щим­ся, самое большее, улучшить материальные условия жизни человека в этом мире, не задаваясь вопросом о его участи в иных мирах.

Исторический процесс, считает Р. Генон, состоит в не­ук­лон­ном по­мрачении первозданных истин, на смену которым приходят соблазнительные и об­ман­чи­вые идеи прогресса, всеобщего равенства и обо­го­тво­ре­ния тленной человеческой природы, приводящие, в кон­це концов, к тор­же­ству отнюдь не гуманистических, а впол­не сатанинских начал. По мысли Р. Генона, истинная реальность надчеловечна. Одним из проявлений этой надчеловеческой реальности в на­шем мире служит наличие в нем одного или нескольких «духовных центров», где хранятся сокровищницы довременных, традиционных знаний. В на­ча­ле нашего временного цикла (Манвантары), учит Р. Генон, эти святилища были относительно открытыми и дос­туп­ны­ми физическому восприятию; с те­че­ни­ем времени неуклонный процесс духовного упадка, влекущий за собой разделение и пом­ра­че­ние во всех космических и че­ло­ве­чес­ких сферах, обусловил все возрастающий разрыв между самой идеей традиции, теми, кто ее хранит, и те­ми, кому она предназначена. «Град бессмертия», который первоначально считался расположенным на Полюсе или на вершине символической «Мировой горы», превратился в под­зем­ное, потаенное святилище, таинственным образом скрытое от постороннего и враж­деб­но­го взгляда. Традиция, по мнению Р. Генона, не может пресечься, прекратить свое существование, ибо все бури и ка­так­лиз­мы истории не властны над ее божественной сутью. В ка­ком‑то смысле традиция и есть «Агартха» – недоступная и не­до­ся­га­емая.

В куль­ту­ро­ло­ги­чес­ком контексте «недосягаемая Агартха» – это и есть сердце человеческое, а «Царь мира» – человек осознавший свою причастность ко всей полноте абсолютного бытия, человек, над которым не властны ни звери, ни люди, ни боги¹. Очевидно, изначальную традицию можно рассматривать в ка­че­стве основы учения Д. Л. Андреева о вер­ши­нах метакультуры, ее небесных градах – «затомисах». Их, по Андрееву, насчитывается девятнадцать, в том числе –Небесная Россия: «Эмблематический образ: многохрамный ро­зо­во-бе­лый город на высоком берегу над синей речной излучиной.

Как и ос­таль­ные затомисы, Небесная Россия, или Святая Россия, связана с ге­ог­ра­фией трехмерного слоя, приблизительно совпадая с очер­та­ни­ями нашей страны. Некоторым нашим городам соответствуют ее великие средоточия; между ними – области просветленно прекрасной природы. Крупнейшее из средоточий – Небесный Кремль, надстоящий над Москвою. Нездешним золотом и нез­деш­ней белизной блещут его святилища. А над ме­та-Пе­тер­бур­гом, высоко в об­ла­ках того мира, высится грандиозное белое изваяние мчащегося всадника: это – не чье-ли­бо личное изображение, а эм­бле­ма, выражающая направленность метаисторического пути. Меньшие средоточия рассеяны по всему затомису; среди них – и ме­та­куль­тур­ные вершины других наций, составляющих вместе с рус­ской единый сверхнарод»². Исследование соотношения культуры и из­на­чаль­ной традиции позволяет глубже понять метафизику истории, прийти к по­ни­ма­нию того, что «историческое» в куль­ту­ре вводит в са­му вечность, что оно вкоренено в веч­нос­ти. В этом смысле «история не есть выброшенность на поверхность мирового процесса, потеря связи с кор­ня­ми бытия, – она нужна для самой вечности, для какой‑то свершающейся в веч­нос­ти драмы. История есть не что иное, как глубочайшее взаимодействие между вечностью и вре­ме­нем, непрерывное вторжение вечности во время. <…> Смысл этой истории, совершающейся в этом земном эоне, заключается в том, чтобы войти в ка­кую‑то полноту вечности, чтобы этот эон, выйдя из состояния своего несовершенства, дефектности, вошел в ка­кую‑то полноту бытия жизни вечной».³