Мир культуры (Основы культурологии)_Быстрова_Уч

§ 2 Проблема человека в русской культуре

К XV веку Западная Европа и Италия, в частности, переживали период высокого Возрождения. Мы уже говорили, что эта эпоха знаменует собой новый взгляд на античность, имевшую конкретные места дислокации — Грецию и Рим и существовавшую в то время, когда России еще не было ни как государства, ни даже как племенного объединения. Поэтому говорить о Возрождении в России XV века можно лишь в том смысле, что идеи Возрождения коснулись ее как и других европейских государств. Напомним, что центральной проблемой Возрождения была проблема человека. Можно сказать, что Возрождение заново открыло человека как неизвестную страну, увидело в нем неповторимую индивидуальность, в которой все важно: разум, воля, чувства, облик и отношение к миру.

М. В. Нестеров.

Юность Сергия

Радонежского.

1892—1897 годы

России, где с самой далекой древности каждый человек должен был знать свое место — в роду, общине, социальной иерархии города или деревни, государстве; где вопрос к встречному звучал не: “Кто ты?”, а “Чей ты?”; где православная церковь нивелировала людей перед богом и перед властью, — так же значимой становится человеческая индивидуальность, где бы она ни проявилась: в государственной службе, в религии, в искусстве или в повседневности.

Можно сказать, что и для России характерно своеобразное возрождение после периода иноземного ига, хотя, как отмечает Лихачев, “общее “движение к человеку”, которое характеризует собой и Предвозрождение, и Возрождение, не освободилось еще от своей религиозной оболочки” [121, т. 3, с. 461].

Совершенно специфическим образом отразилось изменение представлений о предназначении человека в религиозной жизни того времени. Здесь еще нет места той форме гуманизма, которая была характерна для Западной Европы: ни особого интереса к гуманитарному знанию, ни идеи активного всесторонне развитого человека. Но отдаленное звучание европейских веяний, поиск иных отношений человека с миром возникли и развивались в различных сферах духовной жизни России.

М. В. Нестеров. Молчание

екоторые религиозные движения этой поры были прямо связаны с византийским влиянием. Возродившийся в XIV веке исихазм нашел свое продолжение в России, в Троице-Сергиевом монастыре (его основатель, Сергий Радонежский, “божественные сладости безмолвия въкусив”, был исихастом). Сутью исихазма было общение с Богом в безмолвии, в созерцательной и благоговейной форме, свободной от обязательных обрядов и ритуалов. Он предполагал внутреннее единство человека с Богом, восхождение к нему, основанное на самонаблюдении, нравственном улучшении самого себя, аскетизме. В нем в скрытой форме присутствовало стремление к индивидуальности, даже в религиозной жизни глубоко верующего человека. Исихазму свойственно искреннее и глубокое чувство, которое выражается не в заученных словах обязательных молитв, а в личном переживании, не лишенном некоторого налета мистики. Молчаливая беседа ангелов в “Троице” Андрея Рублева — наиболее яркое проявление идей исихазма в искусстве. В исихазме человек оказывается не песчинкой в общем потоке, а самостоящим, берущим на себя весь груз ответственности за свою греховную или святую жизнь.

В городах-коммунах Новгороде и Пскове в конце XIV — начале XV века возникла ересь стригольников, представлявшая собою прямой бунт против церковной земельной собственности и взимания церковной десятины с прихожан. Эта ересь перекликалась с аналогичными движениями в Европе, провозглашавшими, что коли Христос был беден, то негоже христианской церкви и священнослужителям обогащаться за счет верующих. Псковские и новгородские еретики требовали, как и францисканцы (члены ордена святого Франциска) в Европе, отмены церковной иерархии на том основании, что перед Богом все равны.

В начале XVI века еще одна ересь — ересь жидовствующих, связанная с Новгородом, попыталась собрать вокруг себя вольнодумцев.

Д.С.Лихачев пишет: “Вольнодумцы эти критически относились к церкви и к отдельным догматам православия, но больше тянулись к светским знаниям, усиленно занимались астрологией и логикой. Это было, по всей вероятности, гуманистическое течение, с которым связывается целый ряд западнорусских рукописей XV—XVI веков научного и полунаучного содержания”. Оставаясь доступным для немногих, “это движение имело серьезное прогрессивное значение, так как будило мысль, вводило в круг образованности новые сочинения, создав в конце XV — начале XVI в. большое умственное возбуждение” [121, т. 3, с. 481].

Все религиозные движения и ереси, в значительной мере отражавшие изменения в представлениях о месте человека в мире, были связаны с изменениями в обществе после освобождения от монгольского нашествия.

Былины татарского

цикла. Алеша

Попович. Лубок

орьба России с иноземным владычеством возвысила роль личного героизма и подвижничества в ратном деле, о чем говорят “Сказание о Мамаевом побоище”, “Задонщина” и другие произведения этого времени и летописи. Государство нуждалось в людях, чьи личные интересы совпадали бы с интересами общества, в тех, кто мог совершить поступок на его благо. Главной темой былин становится борьба с Идолищем поганым, Калином-царем и другими врагами Руси. Повествования о былинных богатырях начинают осмысляться и летописями. Богатыри уже не воспринимаются как представители какого-либо отдельного княжества, они становятся общерусскими героями, а более поздние былины, описывая жизнь своей “античности” — Киевской Руси, изображают ее в окружении множества великих богатырей, которые способны постоять уже не за князя или его вотчину, а за всю Русь. Наибольшее место летописи XV века уделяют Алеше Поповичу, ставшему в это бурное время выразителем народного самосознания и наделенному личными чертами характера, которыми в народном представлении и должен обладать человек, защищающий свою землю от “ворогов поганых”.

Летописи, объединенные в начале XV века в общерусский свод по инициативе и под руководством митрополита Киприана, возносят особые похвалы Ивану Калите (7—1340) и его миролюбивым деяниям. Появляются жития святых, которых находят почти в каждом городе. В житиях прославляются уже не абстрактные формы святости, а конкретные деяния святых, в которых они проявляют смекалку, знание, верность, чистоту помыслов. Хотя в житиях много чудесного, неправдоподобного, но их авторы и не стремятся к правдивости, главное — победа святого над силами зла, над врагами или над самим собой. Огромный труд митрополита Макария, представляющий собой полное собрание (в 10 томах) всех произведений, посвященных житиям святых,— “Великие Минеи Четьи”, включал в себя исторические сведения по всемирной и русской истории. Прославлению рода московских государей служила “Степенная книга” — собрание биографий предков Ивана Грозного и высших церковных чинов. Неизвестный автор говорит, что “степени его книги... золотые, они составляют лестницу, ведущую на небо”. Утверждаются же эти степени “многообразными подвигами в благочестии просиявших скипетродержателей”... За “житием и похвалой” того или иного лица следует новая “похвала”, затем “похвала вкратце”, молитва за усопшего... “паки похвала” и т.д.” [121, т. 3, с. 482].

Государству нужны были реформы, реформам — реформаторы, мыслящие широко и свободно, понимающие главные нужды государства. Еще в середине XIV века псковский монах Ермолай Еразм во многих своих произведениях говорил о тяжелом положении крестьян, поскольку подати, возлагаемые на них, превышают их возможности. Он считал, что царь должен заботиться не только о вельможах, но и о крестьянах, кормильцах общества: “Вся земля от царя и до простых людей тех труды питаема”.

Писатель-публицист Иван Пересветов ратует за “воинников” — дворян, состоящих на царской службе. Выделять их, говорил автор, нужно не по знатности, а по их личным качествам ума и характера, поскольку “воинником царь силен и славен” [282, с. 177]. Его острый взгляд на современность вылился в горькую критику вельмож, которые за взятки освобождали “татей и разбойников”, обирали государство, не заботились о войске и доносили друг на друга (“сипели друг на друга яко змии”). Пересветов рисует образ государя, который должен быть грозен и справедлив: “Не мочно царю без грозы быти; как конь под царем без узды, тако и царство без грозы” [там же, с. 153]. (Заметим в скобках, что истинная личность Ивана Пересветова неизвестна до сих пор, историческая наука располагает лишь разного рода предположениями, вплоть до того, что под этим псевдонимом скрывался сам царь Иван Васильевич).

Неизвестный художник.

Иван IV.

Портрет на дереве.

XVI—нач. XVII века

собое место в письменных памятниках того времени занимает переписка князя Андрея Курбского (1528—1583) с Иваном Грозным, в которой сила и независимость характеров этих людей проявились во всей непосредственности и полноте. Курбский упрекает царя в том, что он “воевод, от бога данных”, “различным смертем предал” “и победоносную, святую кровь их во церквах божиих, во владыческих торжествах, пролиял еси и мученическими их кровьми праги церковные обагрил”, “и на доброхотных твоих и душу за тя полагающих неслыханныя мучения, и гонения, и смерти умыслил еси”. Он говорит и о собственных обидах: “Коего зла и гонения от тебя не претерпех! И коих бед и напастей на мя не подвига еси! и коих лжеплетений презлых на мя не возвел еси! А приключившимися от тебя разные беды по ряду, за множеством их, не могу ныне изрещи, и понеже горестию еще души моей объят бых” [102, с. 258, 259]. Отповедь Ивана Грозного столь же гневна, сколь жестока: “И еже воевод своих различными смертьми расторгали есмя, — а божию помощью имеем у себя воевод множество и опричь вас, изменников. А жаловати есмя своих холопей вольны, а и казнить вольны же есмя... А мук и гонений и смертей многообразных ни на кого не умышливали есмя; а еже о изменах и черодействе воспомянул еси,— ино таких собак везде казнят...” [там же]. Уже в этих коротких цитатах даже без перевода можно уловить накал страстей, значительность столкновения людей, каждый из которых чувствует себя сильной личностью, независимо от того, облечен он властью или нет. Вера Курбского в силу разума, силу убеждения соответствуют возрожденческому пониманию роли и места человека в мире, его личного достоинства.

Наиболее заметно гуманистические тенденции Возрождения проявляются в искусстве XV—XVI веков.

Содержание