6.2. Семантика культуры

Все элементы культуры являются знаками. Знак — это предмет (явление, процесс), выступающий в качестве указателя на другой предмет и носителя информации о нем. Знак выполняет функции приобретения, хранения, переработки и передачи сообщений, информации.

Любой знак представляет собой единство внешней формы и мыслимого содержания заключенной в нем информации. По внешней форме знак может не иметь (и чаще всего не имеет) ничего общего с физическими, химическими и иными свойствами представляемого им предмета, например, слово и обозначаемое им явление. Содержащаяся в знаке информация о физических и психических состояниях и переживаниях субъекта, а также о свойствах и состояниях предметов и явлений окружающего мира называется смыслом знака (значением). Смысл знака выражает потребности, интересы, желания, представления, цели людей. Человек — деятельное и творческое существо, его потребности и интересы бесконечно разнообразны, для их удовлетворения человек создает различные объекты. Поэтому понять смысл знака — это значит понять его предназначение, роль, функции. Например, смысл правил этикета — в создании удобства общения, религиозных обрядов — в установлении взаимоотношений с объектом веры, одежды — в возможности удовлетворить физические, эстетические и иные потребности.

Смысл знака произволен. Он создается и придается знакам людьми, и одним и тем же знакам может быть придан абсолютно разный смысл разными людьми. Это можно проиллюстрировать на примере отношения к числу 13: для части людей это число является признаком несчастья, другие же относятся к нему нейтрально, ничем не выделяя из общего числового ряда, а третьи считают, что это число приносит им удачу.

Определив элементы культуры как знаки, можно прийти к выводу, что знаки — это то, что отличает человека от животных. Это не совсем верно. Животные тоже пользуются знаками, и эти знаки можно определить как знаки-сигналы. Они являются реакцией на конкретные, текущие, чувственно воспринимаемые события внутреннего и внешнего мира. Знаки-сигналы обозначают субъективное наличное состояние живого организма, а также предметы и явления окружающего мира или их свойства, представляющие интерес для животного в данный момент, и используются для информирования о них членов своей группы по принципу «здесь и сейчас». Эти знаки-сигналы в большинстве своем являются биологически обусловленными, генетически запрограммированными, врожденными, стереотипными, а потому понятными всем представителям определенного вида (звуки, позы, телодвижения).

Человеческая культура появляется только тогда, когда помимо знаков-сигналов возникают знаки-символы. Между знаком-сигналом и обозначаемым им предметом или явлением существует прямая и однозначная связь. Между знаком-символом и обозначаемым им явлением связь более сложная. Символ в отличие от сигнала, во-первых, произволен. То есть, смысл символа не предопределен биологическими, наследственными факторами, а определен человеческим разумом и свободной волей, а потому допускает различное прочтение и истолкование. Например, такой жест, как качание головой из стороны в сторону у многих народов, в том числе и у белорусов, используется для выражения отрицания. У болгар же он означает согласие.

Во-вторых, символ многозначен, обладает множественностью смыслов. Таким многозначным символом является, например, одежда. Она указывает на пол, возраст, принадлежность к определенной имущественной, национальной группе, особенности характера и другие признаки человека. Одежда способна так много рассказать о человеке, что не зря считается своеобразной «визитной карточкой» личности. Эта функция одежды нашла отражение в первой части известной поговорки: «Встречают по одежке, а провожают по уму».

Смыслы символа не просто рядоположены, а образуют еще и многослойную структуру. О сложности смысловой структуры символа говорит тот факт, что смысл символа нельзя исчерпывающим образом выразить, объяснить в 2 —3 словах, но можно лишь таким образом пояснить, выведя на новые символы и смыслы. В качестве примера можно взять один из древнейших символов человечества — крест. Одно из значений графического изображения этого знака — указание на перекресток. Более глубинный смысл: — «Внимание — опасность!». На этом уровне крест обозначает непреодолимую преграду, конец, завершение дела, жизни (скрещенные столовые приборы на тарелке означают конец трапезы, скрещенные кости — символ смертельной опасности, надмогильные кресты свидетельствуют о кончине, мореплаватели в знак завершения плавания водружали крест на берегу). Для христиан крест, ассоциирующийся с мученической смертью Иисуса Христа, является символом смирения, страдания (этот смысл имеет выражение «нести свой крест»). Еще одно значение креста — охранительный талисман. Нательный крест наделяется способностью отводить беду и невзгоды, спасать в критические моменты жизни. Защитную функцию выполняет крестное знамение. В белорусских селах считалось обязательным, чтобы над дверьми, под потолком рукой дьяка были вырезаны кресты.

Знак креста имеет также глубокий философский смысл. Он представляет собой символическую модель всего мироздания, основанного на всеобщем взаимодействии, взаимопритяжении, движении вокруг некоего серединного ядра, центра. Из главенствующей точки мироздания развертывается пространство посредством центробежных путей, которые упорядочивают, организуют материальный мир, нанизанный на них. В религиозной ветви философии этой центральной точкой является Бог. Современная наука говорит о произошедшем примерно 14 млрд лет назад «Большом взрыве», ставшем точкой отсчета во времени и пространстве для расширяющейся Вселенной. Именно такой глубокий философский смысл — обозначение модели мироздания — имел знак свастики (крест с загнутыми концами) у древних индоарий-цев. Однако в XX в. свастика стала символом фашизма, человеконенавистничества, жестокости, мракобесия. А всего несколько поколений назад в свастике усматривалась довольно оригинальная интерпретация движения — в виде шагов по кругу (знак напоминает 4 человеческих ноги, исходящих из общего центра). В Индии, Китае, Японии этот знак выражает собою привет, пожелание благополучия. Индусы рисуют свастику на дверях, порогах, бухгалтерских книгах и арках.

Таким образом, на примере крестообразного знака хорошо видна сложность смысловой структуры символа. Причем, эта структура — не мертвое, застывшее, а живое, находящееся в развитии образование. Символ со временем обогащается новыми значениями, какие-то смыслы, в свою очередь, могут быть утрачены. Сложную смысловую структуру символа можно уподобить лестнице. Проникновение в смысл символа сравнимо с подъемом по ступеням лестницы: чем выше поднялся человек — тем обширнее для него панорама смысла. Таким образом, смысл символа не дан, а задан, и рассчитан на активную внутреннюю работу воспринимающего. И не каждый человек готов и способен к выполнению этой работы по причине низкого уровня культурного развития, усвоенных культурных стереотипов и т. п. Благодаря своей многослойной структуре символ обладает гораздо большей плотностью информации, что делает человеческое общение несравнимо содержательнее, чем общение животных.

Мысль о том, что истоки культуры — в способности человека творить некий искусственный окружающий нас мир, обозначая реальность определенными символами, принадлежит немецкому философу Эрнсту Кассиреру (1874—1945). По его мнению, способность к массовой, систематической и постоянной символизации — это специфически человеческая способность. Символ — не просто оболочка мысли, но и ее необходимый инструмент. Словесные и иные знаковые обозначения в повседневной жизни, науке и искусстве не только передают во времени и пространстве ту или иную информацию, но и придают ей определенную форму, сохраняют ее на века, образуя огромный развивающийся мир человеческой культуры. Язык, наука, искусство, религия, мифы — это составные части того символического мира, в котором живет человек. Духовные проявления культуры, как нити, сплетаются в плотную символическую сеть, которая порой заслоняет от нас физическую реальность, приводит к утрате здравого смысла. В наше время такой отрицательный эффект образуется от воздействия на граждан пропаганды и рекламы, в первую очередь. Действительно, человека начала третьего тысячелетия окружает уже не столько реальный, естественный мир, сколько искусственная информационно-символическая вселенная, созданная развитием языка, других знаковых систем, печати и массовых аудио-визуальных средств воспроизведения деятельности.

Кассирер, учитывая эту особенность человеческой жизнедеятельности, предложил называть человека не мыслящим животным, как это уже стало традиционным, а символическим животным, имея в виду тот очевидный факт, что у животного, в отличие от человека, нет внутреннего мира, нет воображения, оно всегда ориентировано лишь на внешний и вполне реальный мир. Человек же творит внутреннюю вселенную и живет там своими мыслями и идеалами.

Как уже отмечалось, знак представляет собой единство наглядной, чувственно воспринимаемой формы и мыслимого, умопостигаемого содержания — смысла. С точки зрения культурной формы знаки можно подразделить на иконографические, вещные и деятельностные. Иконографические знаки представляют собой графические изображения различных явлений (рукописные, типографские и другие изображения). Вещные знаки — это материальные предметы (технические средства, одежда, украшения и т. д.). Деятельностные знаки — это процессы, разворачивающиеся как в пространстве, так и во времени в отличие от пространственно расположенных иконографических и вещных знаков (жесты, звуки, позы и т. п.).

Знаками могут быть не только артефакты, имеющие искусственное происхождение, но и предметы и явления природы. Знаковую природу они приобретают тогда, когда люди придают им эстетический, этический, мистический и т. п. смысл. В Древней Индии и Древнем Египте поклонялись лотосу, символизирующему чистоту и плодородие. Береза становится символом Родины для русских. Повесть В. Быкова «Знак беды» начинается описанием изуродованной, опаленной и однобокой липы на развалинах хуторской усадьбы, образ которой стал названием произведения и задал тональность рассказа о событиях военного лихолетья. Знаками, символами могут быть и люди. Политические деятели, кино-и эстрадные звезды, спортсмены, писатели становятся олицетворением определенной эпохи, общественной организации или движения, надежд, мнений и пристрастий людей.

Знаки и системы знаков исследуются специальной наукой — семиотикой. Раздел семиотики, посвященный анализу смыслового содержания знака, называется семантикой. Совокупность значений и смыслов знаков, существующих в какой-либо культуре, определяется понятием «семантическое пространство культуры». Это тот самый символический мир, порожденный человеком и ставший местом его обитания, о котором говорил Э. Кассирер.

Необходимость семантического анализа знаковых систем объясняется спецификой обмена информацией в человеческом обществе по сравнению с животным миром. У животных передача информации от одного поколения к другому происходит генетическим путем, через врожденные, стереотипные программы поведения, общие для представителей определенных видов, а также в какой-то мере через непосредственное наблюдение за поведением родителей и подражание им (у высших животных). При этом опыт, накопленный отдельной особью в течение жизни, не наследуется ее потомками. Каждое новое поколение начинает накапливать опыт «с нуля». Поэтому объем информации, имеющийся в распоряжении вида, от поколения к поколению не увеличивается.

У человека появилась принципиально иная, «надбиологи-ческая» форма хранения и передачи информации. Значимую для него информацию человек стал выражать, кодировать в чувственно воспринимаемых материальных объектах — артефактах культуры, являющихся внешними по отношению к телу человека структурами. Информация, закодированная в различных знаковых системах, приобрела самостоятельное, отдельное от личности, ее породившей, существование. Она стала общественным достоянием, социальной информацией. Ее носителем является уже не индивид, а общество, общественная культура. В отличие от биологической, социальная информация, выраженная в знаковых системах, не исчезает со смертью добывшего ее индивида. Информация накапливается в культуре, происходит ее умножение. Культура, таким образом, образует специфически человеческий, внегене-тический «механизм» передачи социокультурного опыта.

Достоинство этого «механизма» — значительное увеличение объема информации — своей обратной стороной имеет проблему активной работы над освоением культурного наследия, которая встает перед каждым поколением и отдельным человеком, проблему диалога и взаимопонимания социальных групп и личностей, накопивших разный социокультурный опыт. Эти проблемы возникают вследствие того, что культурная информация закодирована, зашифрована в знаках. Как уже отмечалось, по внешней форме знак чаще всего не имеет ничего общего с представляемым им предметом или явлением, и поэтому информация, которую несет знак, не является очевидной и само собой разумеющейся. Она выступает загадкой, тайной, для раскрытия, овладения которой надо произвести определенную работу по проникновению в смысл знака. Смыслы же знаков произвольны, придаются людьми и поэтому не являются общезначимыми для всех представителей человеческого рода. Они к тому же многозначны и изменчивы. Эта специфика механизма кодирования социокультурного опыта является одной из причин межличностных и социальных конфликтов, ксенофобии, утраты части культурного наследия и др. Решить проблему диалога, взаимопонимания представителей разных культурных групп, адаптации к определенной культурной среде и помогает семантика. .

Знаки и совокупности знаков, содержащие социальную информацию, представляют собой тексты. В культурологическом смысле понятие «текст» отличается от употребляемого в обыденном разговорном языке того же понятия. Там оно используется для обозначения письменного или печатного сочинения, документа. В культурологии же текстом называют любой объект: книгу, рукопись, картину, здание, одежду, способ деятельности и т.п. И как бы ни казался мал текст по форме, в нем может быть заключен большой массив информации. Прочтение текста в данном случае означает извлечение заложенной в знаках информации, проникновение в ее смысл. О том, например, как много можно узнать из такого несерьезного, на первый взгляд, явления, как мода, превосходно сказал французский писатель А. Франс (1844—1924): «Если бы я мог выбирать из всего множества книг, которые выйдут через сто лет после моей смерти, угадайте, какую бы я выбрал? Не роман и не исторический трактат. Я выбрал бы просто-напросто журнал мод. Одежда мне бы больше сказала о будущем человечества, чем все философы, романтики, проповедники и ученые».

Прочтение текста — это первая ступень решения задачи. Вторая ступень — определение, выяснение, насколько правильно прочтен, проинтерпретирован текст. Так как любой элемент культуры представляет собой знак, имеющий сложную смысловую структуру, то вопрос, в каком именно смысле использовал автор текста тот или иной знак, вполне естествен. Поскольку автор текста и интерпретатор — разные и неповторимые личности, постольку читательская версия текста в принципе никогда не может совпасть с авторской. И чем дальше друг от друга отстоят автор и интерпретатор, принадлежа к разным социальным группам (семейным, сословным, имущественным, национальным и др.), разным поколениям, эпохам, тем больше расхождений между авторской мыслью и ее прочтением. Эту закономерность можно пояснить на примере тех сложностей, которые возникают у читателя конца XX — начала XXI вв. при знакомстве с литературными произведениями XIX в.

А. П. Чехову (1860—1904) принадлежит высказывание: «Для того, чтобы подчеркнуть бедность просительницы, не нужно тратить много слов, не нужно говорить о ее жалком несчастном виде, а следует только вскользь сказать, что она была в рыжей тальме». Читатели — современники писателя — без усилий понимали, что кроется за «рыжей тальмой» и почему «рыжей» оказывалась именно тальма, а не ротонда или сак. Все упомянутые предметы одежды были частью среды обитания для читателей. Поэтому им было легко представить себе не только внешний облик персонажа, но и понять символику его костюма. В ином положении оказываемся мы, читая произведения русской художественной литературы XIX в. Все, что связано с костюмом минувшего столетия, давно ушло из нашей повседневной жизни. Исчезли из обихода даже слова, обозначавшие старинные костюмы и ткани. Обращаясь к Пушкину, Гоголю, Достоевскому или Чехову, мы, в сущности, не видим многое из того, что было важно для писателя и было понято его современниками без малейшего усилия. Иными словами, для первых читателей литературное произведение представлялось как живописное полотно без малейших утрат и повреждений. Теперь же мы, восхищаясь психологической яркостью характеров, вместе с тем не замечаем многих выразительных средств, при помощи которых писатели достигали этой выразительности. Для того чтобы приблизиться к пониманию тех смысловых оттенков, какими был наделен костюм в произведениях русских писателей XIX в. в целях наиболее полного раскрытия образа, нам необходимо обращаться к справочным изданиям.

Дистанцирование во времени приводит, таким образом, к утрате некоторых смыслов, обеднению текстов, в других же случаях происходит обратное — тексты обогащаются новыми смыслами. Такое часто происходит с историческими фактами: они приобретают новую интерпретацию в связи с изменением политической обстановки в обществе, идеологии правящих кругов. При этом предыдущая интерпретация не отбрасывается, а в свою очередь подвергается осмыслению и объяснению. Возникает эффект постоянного переписывания истории. Другой пример: научные и философские идеи и теории выдающихся авторов, как правило, опережают свое время, и по достоинству, бывает, их оценивают только потомки. Об этом говорят такие известные поговорки, как «Большое видится на расстоянии» или же «Время — лучший судья». Таким образом, понимание произведений культуры, прочтение текстов меняется от эпохи к эпохе. Не существует ' «единственно правильной» их интерпретации, так как новые поколения осмысливают их содержание заново в поисках ответов на вопросы, которые ставит жизнь. Обогащение новыми смыслами делает бессмертными произведения культуры.

Существует также понятие «контекст». Контекст — это то, что окружает текст, его среда, то есть текст более высокого порядка, больший по объему информации. Текст относится к контексту как часть к целому. Контекст диктует прочтение текста. По сути, культура представляет собой иерархию текстов.

Языком называется система знаков, служащая, во-первых, средством мышления, познания мира и самосознания личности; во-вторых, средством человеческого общения; в-третьих, средством хранения и передачи информации от поколения к поколению. Язык, с одной стороны, является условием культуры, так как культура живет и развивается в «языковой оболочке». С другой стороны, язык — это продукт и элемент культуры. Язык обслуживает культуру, которая определяющим образом воздействует на него. Овладение языком является условием социализации человека, приобщения его к культуре, превращения в полноценного члена определенной культурной среды, свободно ориентирующегося в ее семантическом пространстве. К настоящему времени сложилась следующая общепринятая классификация языков:

• естественные языки как основное и исторически первичное средство познания и общения. Они не имеют автора, возникают и изменяются независимо от воли отдельных лиц, находятся в постоянной динамике. Естественный язык — единственная знаковая система, которая описывает себя сама;

• искусственные языки — языки, где значение каждого знака четко и однозначно определено и существуют строгие рамки использования, например язык науки. Наука стремится избежать неопределенности информации, так как это может привести к неточностям и даже ошибкам. К искусственным языкам относятся и языки условных сигналов (азбука Морзе, дорожные знаки). Искусственные языки создают люди, они являются результатом конвенции, соглашения;

• вторичные языки — языки, надстраивающиеся над естественно-языковым уровнем (миф, религия, искусство). Вторичные языки, как и искусственные, описываются при помощи естественных языков, однако, в отличие от последних, их знаки богаты множественностью смыслов, обладают сложной символикой, допускающей их различное прочтение и истолкование.

Из созданных людьми знаковых систем безусловный приоритет принадлежит естественным языкам. Их в мире существует около десяти тысяч (точное число установить невозможно, поскольку нет однозначных критериев для отличия разных языков от разных диалектов одного и того же языка). Естественные языки образуют основу всей культуры говорящих на них народов, выражают их национальный характер, умственный склад, отношения людей к природе и между собой. Например, по данным некоторых авторов в русском языке только две тысячи слов предназначены для выражения индивидуальных черт личности, тогда как в немецком их четыре тысячи, а в английском — семнадцать тысяч. Это различие указывает на такую национальную особенность россиян, как приоритет коллективности сообщества по сравнению с отдельным человеком. Аналогичным образом англичане описывают чувство боли в сорока терминах, а русские — обходятся пятью-шестью. Этот факт не означает, что в Англии другая боль. Просто в России принято боль терпеть, а не анализировать. Королю Испании Карлу V (1500—1558), свободно владевшему многими европейскими языками, принадлежит очень тонкое суждение о духе их различия. Он считал, что «по-испански приличествует говорить с Богом, по-итальянски — с дамами, по-французски — с друзьями, по-немецки — с врагами». Образ жизни формирует язык, язык, в свою очередь, формирует определенный тип сознания (ментальность), который выражает мир соответствующим набором понятий, предопределяя, в значительной степени, образ жизни.

Языковая и шире — национально-культурная специфика народов порождают проблему точного и адекватного перево - да с одного языка на другой. Другие реальности повседневной жизни и другой набор слов делают некоторые вещи практически непереводимыми. Широко известна шутка о том, как на французский язык переводили русскую песню «Ах, вы, сени, мои сени...», и, не найдя во Франции ничего подобного сеням, перевели: «Ах, вы, вестибюли, мои вестибюли...». Особенно остро проблема отсутствия точных языковых аналогов встает при переводе сложных художественных и философских произведений.

По языку, степени его развитости можно судить об уровне развития национальной культуры, подобно тому, как человека можно распознать по языку, которым он выражается. Владение естественным языком, то есть наличие хорошего словарного запаса, умение грамотно строить фразы, четко формулировать мысли, аргументировать их является одним из первых показателей уровня культурного развития человека. Убожество языка служит, как правило, внешним признаком убожества духа.

Естественные языки реализуются в двух формах:

• вербальной (словесной) — звуковой или письменной;

• невербальной, являющейся дополнением к вербальной форме (громкость, темп речи, жесты, позы, мимика и т. п.). Зачастую невербальные знаки несут смысл, противоположный вербальному содержанию сообщения, и в то же время более точно отражают реальность (например, ироническая интонация или решительное заявление, произнесенное неуверенным голосом, и т. д.).

Словарный фонд языка насчитывает в развитых языках до 400—500 тысяч слов. Однако в повседневном обиходе используется лишь малая часть. Подсчеты показывают, чтобы сносно говорить на иностранном языке, надо выучить всего лишь около тысячи слов, а знания двух тысяч слов достаточно для свободного владения языком.

Одной из особенностей естественного языка является полисемия — многозначность слов, которая затрудняет изучение языка. В современных языках около 80% слов многозначны (например, слова «блок», «лист» и др.). Полисемия обогащает речь, насыщает ее добавочным, явно не формулируемым содержанием («подтекстом»).

Естественный язык способен к неограниченному развитию. В нем находят отражение происходящие в обществе сдвиги, изменения в науке, искусстве. Часть слов исчезает из употребления, другие слова изменяют свое значение, появляются новые слова. Так, по данным, опубликованным парижским институтом газетоведения, наиболее часто в 1871 г. французской прессой употреблялись слова: любовь, страсть, женщина, сердце, фривольность, рента. Сто лет спустя, в 1971 г., статистика отметила иные слова и в ином по числу употреблений порядке: автомобиль, скорость, женщина, наркотики, атом, политика.

Историческая судьба естественных языков различна. Одни языки гибнут безвозвратно вместе со своими народами-носителями, и сегодня их никто не знает. Некоторые умирают, но дают корни словам и таким образом продолжают жить во многих современных языках, — такова судьба римской латыни, легшей в основу французского, испанского, итальянского языков. Кроме того, латынь используется в научной терминологии, является официальным языком католической церкви и Ватикана. Ныне существующие языки отличаются друг от друга и количеством говорящих на них людей (от нескольких десятков или сотен человек до миллиарда — в последнем случае имеется в виду китайский язык) и их значимостью для международных контактов. Языками межнационального общения стали английский, испанский, русский, арабский, французский. Они составляют так называемый «клуб мировых языков» и обычно являются рабочими языками на крупных международных форумах. Однако и среди них есть лидер — английский язык. На английском идет основной поток научной информации, в переводах появляется почти все мало-мальски значимое из литературы на других языках. Знание английского поэтому открывает для человека двери во всю мировую культуру.

Вторичные языки также играют важную роль в жизни людей. Вторичным языком является, например, искусство. Оно представляет собой особую систему образных знаков, с помощью которых живопись и музыка, танец и художественная литература доносят до нас определенные идеи. Чтобы проникнуть в идейный строй произведения, человек должен владеть этим специфическим языком образов, знать их смысл. Однако люди редко задумываются над тем, что для восприятия искусства нужна образованность, умение понимать художественные знаки и символы, они считают, что вполне хватает обычного зрения и слуха, а уж понимание и сопереживание придут сами по себе. Но это — иллюзия. Достаточное количество людей не любит, например, симфоническую музыку именно по той причине, что они не обладают необходимой для ее восприятия предварительной подготовкой, умением слушать и слышать. Только освоение языка искусства позволяет войти в мир музыки, поэзии, театра, понять, что хочет сказать публике художник. Лучше всего, когда язык искусства человек усваивает с детства, читая книги, посещая театр, концертные залы и художественные выставки.