Объект культуры

«Культура есть смыслонесущий и смыслопередающий аспект человеческой практики и ее результатов, символическое измерение социальных событий, позволяющее индивидам жить в особом жизненном мире, который они все более или менее понимают, и совершать поступки, характер которых понят всеми остальными». На такое «определение» cформулированное «культурологами», мы натолкнулись (см.: Введение в культурологию: Учебное пособие. М., 1996). Боюсь, оно не может быть понято и даже заучено любым нормальным человеком.

Нам во всяком случае оно далось с трудом. Очень хочется назвать данную цитату по-гречески Όξύ-μορον («острая тупость» , вторая компонента слова созвучна нашим «морок»,

25

«мрак» у «морока», «морочить» и т.д.) или по-русски — благоглупостью. Она подтверждает искусственность такой дисциплины, как постсоветская «культурология»: широко известно, что наукообразие чаще всего скрывает отсутствие либо надуманность предмета изучения.

Мы всякий раз убеждаемся, что самые сложные вещи можно описать простыми словами, если их ясно понимать. Ведь, на самом деле, культура есть система представлений человека и общества о себе и мире и соответствующий этому знанию набор поведенческих норм, общественных отношений и прикладных навыков.

Последние могут быть воплощены в предметы (от бытовой утвари до сложных инструментов, агрегатов, техники и произведений искусства) или иметь невещественный характер, как, например, разного рода системы ритуалов или литературные произведения (не считая носителей, на которых они передаются).

Как видим, материализма в предложенной дефиниции немного. Это неслучайно. Чтобы понять, почему, рассмотрим самое современное, хоть и не каноническое, доказательство Бытия Бо-жия. Оно было, независимо друг от друга, сформулировано Нильсом Бором, Альбертом Эйнштейном и Бертраном Расселом. Его суть такова: наш рассудок способен не просто заметить, но понять и адаптировать к своим нуждам только разумное; поскольку при помощи разума человек постигает законы мироздания, значит, сами эти закономерности должны быть разумны по своей природе, т.е. быть сначала сформулированы и запущены Высшим Разумом, Объективным Духом (Абсолютом, по Гегелю).

Точно так же идеальное идет впереди материального и в культуре. Сознание предшествует бытию, а не наоборот, как нас пытались убедить, ибо чтобы создать даже самое примитивное орудие, наш пращур должен был осознать в нем потребность, составить отвечающий ей план действий и лишь затем осуществить его. А побудившая его к тому первопричина оказывается глубоко скрытой в тайнах Творения, намного предшествующих рождению человека.

26

Ошибочное представление о метафизике, как о чем-то вторичном, имеет своим истоком исторический казус. Самим этим термином, отражающим понимание существования высшего, сверхъестественного мира идей, мы обязаны Аристотелю, который, как известно, материалистом не был. К тому же он был универсальным философом. Поэтому, совершенно случайно, он сначала написал трактат о физике в представлении о ней того времени, т.е. о законах, по которым развивается природная среда, назвав его «Φυσική». А непосредственно за ним труд о движении идей и развертывании Объективного Разума, который получил, естественно, название «Μετά φυσική ν», т.е. «после физики» . Отсюда и возник термин.

Идеальное и материальное (в разных соотношениях) содержатся в любом продукте, произведенном человеком, будь то картина, колесо или даже столь страшный механизм массового уничтожения, как ядерная ракета, поскольку каждый из них несет на себе след духовного либо, как минимум, интеллектуального напряжения, приведшего к его созданию.

Оттого, с одной стороны, у древних греков, например, вообще не было отдельных дефиниций для искусства и промыслов. Поэзия, проза, живопись, скульптура, архитектура... и ремесла «умещались» в одном слове — «τέχνη». Оно сохранилось в современном языке как техника.

С другой стороны, все мастера прошлого, не исключая русских, будучи людьми религиозными, украшали даже те частя своей продукции, которые никогда не могли быть увиденными, не будь вещь сломана. Во-первых, потому, что они прекрасно понимали духовную первооснову своей деятельности. Во-вторых, считая себя созданными по образу Божию, чьи произведения прекрасны во всех своих составляющих, они боялись совершить грех, пренебрегши подобием ему. Не случайно в атеистическом Советском Союзе красивым дизайном отличались только инструменты смерти — оружие. Бытовые же предметы имели, как правило, непривлекательный, а то и отталкивающий вид.

В предметном мире к культуре договорились относить все, что искусственно создано человеком в дополнение к естествен-

27

ном среде его обитания. Здесь надо обратить внимание на общее происхождение понятий «искусство» и «искусственный», «искус» и «искушенный». Это закономерно.

Искус, с одной стороны, синонимичен соблазну. С другой — оба слова означают испытание, которому в различных ситуациях подвергается личность. Успешно прошедший его становится искусным или искушенным. Важно только, чтобы каждый человек адекватно понимал, что же ему действительно нужно.

Здесь не может быть абсолютных стандартов, ибо подлинные потребности у каждого разные: кто-то не может без круговорота мишуры, а иному как воздух нужно достойное уединение. К сожалению, многим людям свойственно гоняться за доминирующими в данный конкретный момент в том или другом обществе химерами, а испытав крах, клясть кого угодно, только не себя. Удел неудачника — искусственность. Таков универсальный принцип. Ничто не достается само собой. Даже выигрыш в лотерею или полученное наследство либо проскальзывают сквозь пальцы бестолочи или слюнтяя, либо обращаются им в ничто. Обратные утверждения — низкопробные сказки для глянцевых журналов.

Если внимательно изучить биографии даже самых удачливых людей, можно убедиться, что и в их жизни бывали периоды, когда их пробовали «на слом». То же надо сказать и об историях наций. В том и состоит их величие, что они сумели перебороть все, что выпало на их долю, и добиться поставленной цели. Поэтому столь важно не опускать руки перед трудностями, не сдаваться обстоятельствам.

Сейчас это особенно важно для России, которой еще долго предстоит разгребать авгиевы конюшни советского строя, например, преодолеть подавление инициативы и побороть его продукты — безответственность и паразитизм, патернализм и непотизм, равнодушие к результатам собственного труда и к гармоничному обустройству окружающей среды.

После стандартизации на большей части планеты формы и качества одежды (еще совсем недавно по ним точно угадыва-

28

ли, например, советских граждан) по среднеевропейскому образцу и превращения национального костюма в атрибут, применяемый представителями некоторых государств исключительно по праздничным или торжественным поводам (скажем, в ООН, в соответствии с официозным протоколом и тл.), важнейшая в культуре сигнальная функция «свой-чужой» окончательно отошла к системе поведенческих норм. Именно по их соблюдению либо незнанию носитель любой цивилизации быстро и безошибочно определяет, принадлежит ли незнакомец к ней или нет.

И это не новация последних пятидесяти лет. Наиболее известная в мире оппозиция «эллин — варвар», благодаря обретению ее вторым компонентом расширительного смысла (первоначально в греческом языке звукоподражательное слово «βάρβαρος» значило просто «не умеющий ясно говорить, бормочущий» , аналогично русскому «немец» — «не говорящий, немой»), имела, как станет ясно далее, не этническое наполнение, а определяла круг умений и знаний. Ведь даже на всегда этнически пестром Востоке вплоть до полного торжества халифата были три lingua franca (общеупотребительных языка), которыми пользовались за пределами своей «малой родины» все образованные, политически и экономически активные люди, — эллинский, персидский (как реликт их империи) и арамейский (как наследие древнего и мощного семитского пласта).

К культуре, как мы выяснили, относится все созданное человечеством на планете. А ее локальные варианты выражают специфику того или иного общества и представляют собой его постоянную характеристику. Так, поэзия играла столь значительную роль в жизни греков, что единственно профессия поэта удостоилась быть обозначенной лексемой «занятый делом» — ποιητής (от глагола ποιέω, «делать»), что в русском переводе означает «делатель». В Китае поэзия и по сию пору находится на той же высоте.

Вследствие обратной связи культура определяет смысл жизни отдельной личности и социума в целом, т.е. как индивидуаль-

29

ное целеполагание и жизненные установки, так и доминирующие в обществе ценности. Их глубинное содержание далеко не всегда доступно стороннему наблюдателю. Более того, представители иных цивилизаций чаще всего дают непривычным им проявлениям ложное толкование.

Например, известная арабская мудрость гласит: «Я не буду бороться со своим врагом, а просто буду сидеть и молиться на пороге своего дома и однажды увижу, как его труп пронесут на кладбище мимо меня». Обычно европейцы используют ее для иллюстрации исламской пассивности, инертности мусульманской культуры и стагнации общества. Как будто не было победного распространения халифата и последовавшего за ним блестящего взлета искусств и наук. Нельзя, кстати, забывать, что Европа вновь открыла для себя многие оригиналы греческих и латинских авторов много позже того, как познакомилась с достижениями античной науки и литературы через арабские переводы.

Поэтому подобные утверждения, как минимум, не вполне корректны. Тем более, что правильная интерпретация не так уж далеко и запрятана: ислам (в том числе и под влиянием климатических факторов) учит сдержанности как способу сохранения жизненной энергии.