Многообразие и многозначность подходов в исследовании культуры

Поскольку культурный материк, будучи специальной формой отражения мироздания, сам является своего рода вселенной, постольку он не может быть изучен и описан только с какой-то одной точки зрения. Настоящая глава как раз посвящена тому, какие его части открывались человечеству в эпохи, внесшие в его освоение наиболее весомый вклад, и какая его картина сложилась у нас в итоге к текущему моменту. Однако сначала еще несколько предварительных замечаний.

Прежде всего опять подчеркнем (это нам понадобится для корректного восприятия дальнейшего материала), что уровень

97

развития, а также содержание и качество деятельности человека зависят от степени его погруженности в конкретную разновидность культуры — обыденную или эталонную, массовую или элитарную, доминирующую или реликтовую, нормативную или ей противоположную (контркультуру). Одну из ведущих ролей во всякой из них играют культурные ассоциации. В последних же кроется причина неодинакового восприятия одного и того же явления разными народами. Они служат как бы ценностными фильтрами культуры, а естественно просеянные через них информация и впечатления, выраженные в реальных практиках этносов, подают нам наиболее очевидные и простые сигналы о своеобразии таковых и о том, в чем же именно оно заключается. Это «сито» определяет, что нам будет казаться чудным или даже чудаковатым, а что — привычным либо банальным.

Например, в русском языке, чтобы передать разные состояния снега, мы прибегаем к определениям: сухой, мокрый, снег с дождем и т.д. А в финском языке для любого из них есть свое особое существительное, числом около сорока. Здесь воплотились не только сведения об отличиях в хронологии проживания в соответствующих условиях, но и разница в овладении окружающей средой. Для нас важно выделить в предметах то общее, что их объединяет, финнам — их неповторимые детали.

Кратко история цивилизации может быть обрисована двумя все далее расходящимися тенденциями. Обе фатальны для выживания человечества. Одна выражается стремительным ростом средств самоуничтожения, другая — падением любовной культуры: всякий дикарь, как показывает описание брачных обычаев аборигенов, например, Н.Н. Миклухо-Маклаем, придающих им, в силу связи с продолжением рода, первостепенное значение, обнаруживает в обращении со своей избранницей куда большую изощренность, чем может себе даже вообразить любой из наиболее влюбленных в свою спутницу и искренне заботливых представителей постиндустриального общества.

Сейчас мы снова сталкиваемся с ярко выраженным пессимизмом в отношении будущего культуры. Вообще плач по ней и пророчества о ее кризисе и крахе перед лицом продуктов прогрес-

98

са имманентны на протяжении всей ее эволюции. Правда, ныне они впервые раздаются с такой интенсивностью, виной чему небывалый, никогда ранее не достигнутый нами технологический уровень, вытесняющий традиционно воспринимаемую духовную компоненту из большинства окружающих нас вещей в широком смысле слова. Впрочем, к примеру, симпатичный дизайн тоже ведь требует напряжения души. И возврат в искусстве к элементам первобытного наследия и стандартизации, несомненно, есть характерный психологический ход, закладывающий базу грядущему взрыву многокрасочного великолепия нового разнообразия художественных школ. Думаем, человечество справится и с сегодняшними вызовами не хуже, чем выходило из похожих неоднократных испытаний в прошлом.

Перечисленные обстоятельства, в свою очередь, постоянно продуцируют свежий интерес к осмыслению культурного феномена. Поэтому сначала нам следует обратиться к мнению философов, ибо философия содержит в себе суть его восприятия в каждом периоде истории, так как она проникает вглубь всего, чтобы создать целостное рациональное мировоззрение. Далее мы увидим, как постепенно осознавалась многогранность культуры и формировалось всестороннее понимание этого разнопланового явления.