Исторический контур

Неслучайно, когда говорят о Древнем Востоке, то прежде всего имеют в виду Египет и Междуречье. Хотя в Передней Азии помимо них было представлено немало народов и государств семитского и индоевропейского происхождения, порой с калейдоскопической скоростью сменявших друг друга на пике могущества и славы, именно эти области были постоянной доминантой развития региона на протяжении почти четырех тысячелетий.

Остальные события разворачивались, как правило, на фоне их соперничества между собою, в которое периодически втягивались и другие этносы. Почти никто из последних не смог создать сопоставимых по обширности владений, длительности существования и масштабам воздействия на культуру человечества политических объединений. Большинство из них представляли собой относительно небольшие, подобно Сирии и Финикии, замкнутые на себя в духовном плане образования, а также более мелкие «царства» и княжества, относительно быстро, по

206

сравнению с «грандами», сходившие с исторической арены либо попадавшие в прочную зависимость от них.

Даже когда некоторым из этих этносов (хеттам, лидийцам или мидийцам) удавалось «сколотить» аналогичную им и оттого равноправную в отношениях с Египтом и Междуречьем державу, ее жизнь оказывалась только эпизодом в их истории (к тому же нередко намного хуже документированным, чем их собственная), которая представлялась их подданным и соседям вечной. Наконец, именно в долине Нила и Месопотамии впервые были сформированы наиболее характерные черты древневосточной цивилизации, воспринятые от них всеми их позднейшими последователями. Среди миноритаров оказался лишь один, чьему духовному поиску было суждено совершить радикальный переворот сознания, далеко вышедший за национальные рамки в своем благотворном воздействии на людское мировоззрение. Но о евреях речь еще впереди. Ветхому Завету в нашем учебном пособии посвящена специальная глава.

Культура Месопотамии, даже более ранняя и разнообразная, будучи менее однородной, чем египетская в результате взаимопроникновения и перекрестного влияния различных племен, не была столь же политически целостной, как последняя. Положивший ее начало Шумер сменили Аккад, затем Элам, Лагаш, Вавилон, Ассирия и пр. Все они имели неодинаковые, порой взаимо-пересекающиеся, временные и подверженные перманентным изменениям пространственные пределы. Поэтому в целях общей периодизации удобнее ориентироваться на хронологию долины Нила.

Эпохе древнеегипетской самостоятельности обычно принято отводить более трех тысяч лет и ограничивать ее, после завоевания Александром Македонским, включением страны Кеми в состав эллинистических монархий. Согласно такому порядку, в ней выделяют: 1) додинастическую стадию — со второй четверти IV тыс. до н.э.; 2) Древнее царство — XXXII—XXIV вв.; 3) Среднее царство — XXI—XIX вв.; 4) Новое царство — XVI— XII вв.; 5) Позднее царство — XI в. — 332 г. до н.э. Хотя было

207

бы правильнее (поскольку суверенные греческие цари во многом продолжили религиозную и культурную политику фараонов) продлить эту эпоху до превращения государства в римскую провинцию в итоге правления Клеопатры (в 31 г. до н.э.). Ведь никто не исключает из нее период, когда территория находилась под властью северосемитских варваров хиксов (гиксосов). И вообще Среднее царство от Древнего и Новое от Среднего отделяют периоды длившихся несколько веков смут и неурядиц, сопровождавшихся частичной или полной утратой Египтом политической независимости.

Восточная специфика

Излюбленным штампом публицистических рассуждений о ней является пресловутый «восточный способ производства» с его якобы неповоротливостью, консерватизмом восточного хозяйствующего субъекта, меньшей ориентированностью последнего на расширенное воспроизводство и большей приверженностью патриархальности и зависимости от коллективных усилий.

В подобных сентенциях некоторые черты, действительно присущие Востоку, зачастую раздуваются до полной их демонизации. На самом деле все не так однозначно. Социальная динамика вовсе не чужда Востоку. Так, в Египте Среднего царства усиливается роль средних слоев общества. А мотивации восточных, рационально обоснованных, вполне функциональных и даже безальтернативных для сохранения самой жизни человека в определенных климатических условиях, практик частично уже описаны нами выше в разделах, где мы рассматривали его взаимодействие с природной средой.

Теперь же пора напомнить, что период древнейших цивилизаций охватывает хронологический отрезок истории от преодоления догосударственного состояния общества до возникновения единых мировых религий. Именно в это время появляются такие институты, как частная собственность, письменность, сословное разделение человеческого коллектива и многие другие.

208

Анализ сложившегося тогда разностороннего спиритуалистического и интеллектуального наследия убеждает в реальности общечеловеческих основ нравственных ценностей, нашедших свое отражение в фундаментальных понятиях духовности. Здесь впервые нашли свое сохраняющее актуальность систематическое выражение универсальные темы соотношения внешней и внутренней свободы, воли и воздаяния, совести, ответственности, милосердия и справедливости, правды и кривды, и т.д., ставшие вечными благодаря их развитию в традициях дальнейших эпох и народов.

Что и впрямь отличает самые ранние восточные культуры, так это особая концентрация следующих специфических черт:

а) маркированного синкретизма, проявляющегося в неразрывной взаимосвязи и взаимопроникновении магических, религиозных, художественных, технических, научных и прочих представлений;

б) подчеркнуто жесткой каноничности, выраженной в преимущественной ориентации на закрепленную в коллективном сознании традиционную догматику в ущерб индивидуальному взгляду на мир.

А подлинная специфика отношений собственности и зависимости логично выросла в них из религиозного постулата о верховном владычестве на небесах и земле богов и божественном происхождении монархической власти. В соответствии с таким убеждением, естественно, реально свободным в своем государстве мог быть только царь (фараон) как, в прямом смысле, воплощенное божество, вселившийся в телесную оболочку бог, пока (до своего возвращения в высшие сферы) живущий среди смертных. Он же, следовательно, был и единственным собственником всех находящихся на подвластной ему территории физических объектов, включая население, землю, воду, леса, ископаемые, животных и пр.

Все остальные, начиная с его родственников и вельмож, остаются, тем самым, лишь его занимающими более или менее высокое или низкое положение подданными, рабами, временно поль-

209

зующимися пожалованным им имуществом, распоряжаться которым в любой момент и без каких-либо ограничений (например, увеличить или совсем отнять) имеет полное и неотъемлемое право только он один. Данная идеология целиком пронизывает восточное сознание и практику. Таким образом, рассуждать о категориях владения и свободы (несвободы) в европейской парадигме тут и вправду бессмысленно. Можно говорить лишь о градации личной зависимости в персональном и материальном измерениях.

Что же касается некоторой древнеегипетской статичности и косности (об их духовных основаниях чуть ниже), то на уровне вещей они были обусловлены тем, что в долине великой реки ничто не менялось тысячелетиями. Тоже понятно: здесь, да еще в Месопотамии, физическое выживание людей тогда, как нигде еще, напрямую зависело от сохранения хрупкого экологического баланса на узкой полоске плодородной земли вдоль Нила. Более того, упомянутые выше этапы тяжелых неустройств и междоусобиц убеждали жителей, что всякое отступление от однажды отлившейся в неизменную форму традиции грозит всему допустившему такое нарушение социуму неизбежными и страшными бедами. Справедливость этого лишь подтверждали частые периоды оскудения и упадка в истории Междуречья из-за нестабильного и нерационального природопользования.