Явления культуры; культурные объекты

К ним относится все, что представляет собой результат реализации человеческих потенций, выраженный как в индивидуальной, так и в коллективной деятельности или творчестве, например, все формы их воплощения, приведенные в классическом перечислении Э.Б. Тайлора.

Расширив и несколько модернизировав и видоизменив его список, здесь надо говорить о языке, символах, знаках и кодах, идеях, табу, ритуалах, церемониях, институтах, орудиях, технологиях и более частных их производных. Таких, как, например, алфавит и системы письма и записей, мировоззренческие модели, произведения искусства и науки, всевозможные виды общественной активности, эмблемы, различные атрибуты, аксессуары и пр.

Нормативными, т.е. отражающими культурную норму, среди них являются те, что направлены в сферу конструктива, на гуманизацию среды своего функционирования. Ориентированные в противоположном направлении отражают ненормативную культуру. Ее еще называют маргинальной, аутсайдерской или контркультурой, подчеркивая тем самым конфликт, в котором последняя находится с главным вектором развития цивилизации. Ведь история культуры есть развитие гуманистических норм даже вопреки обратным практикам.

Таким образом, явления (объекты) культуры, а особенно баланс их соотношения между собой, предоставляют в наше распоряжение один из наиболее тонких, чутких и адекватных показателей «карты здоровья» общества, уровня «очеловечива-

71

ния», достигнутого им на пути его эволюции. И в этом отношении они не могут быть полностью независимы от общества, так как призваны отражать общее состояние соответствующего социума.

Однако именно в силу только что названного обстоятельства критерии, предъявляемые тому или иному культурному явлению, в свою очередь, не могут быть априорными и раз навсегда незыблемыми. Оценочные суждения всегда требуют конкретности. Например, при квалификации обрядов финикийского культа Молоха и трагедии Хиросимы, несмотря на внешнее сходство (в обоих случаях самой негуманной смертью — в пламени — погибли массы невинных людей), они должны быть разными.

В первом случае в суровую годину в жертвенный огонь в честь верховного божества бросали не просто детей, но новорожденных младенцев — первенцев мужского пола, обязательно из лучших семей. Это был почетный долг аристократии перед общи-ной в целом, если угодно, ее страшная (ведь, помимо понятного страдания родителей, другого наследника могло и не появиться, а тогда род пресекался) «привилегия». В рамках логики, заведомо ставившей интересы общества выше личных, такое жертвоприношение призвано консолидировать племя вокруг его предводителей и психологически помогало ему пережить мор, неурожай или отразить натиск превосходящих сил противника.

Совсем другое дело, когда цивилизованная нация, проповедующая абсолютную самоценность каждой человеческой жизни и приоритет личности, обрекает на мучительную гибель сотни тысяч гражданского населения только потому, что они принадлежат другому, воюющему с нею, народу.

Нет никакого противоречия между созданием ядерного оружия во имя сдерживания угрозы войны и борьбой с ядерной опасностью в результате осознания всеобщности угрозы в связи с расползанием технологии производства оружия массового поражения. Академик А.Д. Сахаров был, вопреки наветам, совершенно искренен в обоих случаях. Хорошо, что намеченный им путь, наконец, стали понимать, хотя и недостаточно.

Равным образом, по-разному следует оценивать рецидивы пещерных практик во время голода в 1920—1930-е гг., а также в блокаду, и дискуссии 2001 г. о

72

возможности приостановки выплаты внешних долгов современной России. Отвергая людоедство в принципе» еще можно понять, почему люди дошли до такого озверения в Поволжье, на Украине и в Ленинграде. Но уж никак нельзя принять даже обсуждение вероятности постановки судеб модернизации нашей страны, системности реформ, стабильности развития Российской Федерации в зависимость от прорывов в день нынешний обычаев, свойственных дикарям и режимам-изгоям.