Сценическая судьба трагедии «Борис Годунов».

Для постановки трагедия была запрещена. Николай I предложил переделать драму «в историческую повесть наподобие Вальтер Скотта».

В 1833 г. В. Каратыгин и Колосова-Каратыгина добивались разрешения на постановку хотя бы сцены у фонтана. Но и это не было разрешено.

Только в1870 г. пьеса увидела свет рампы, но была поставлена с большими изъятиями: из 24 сцен трагедии было поставлено только 16.

Полностью трагедия поставлена только в советское время. Это случилось в Ленинграде в 1934 г. в Александринском театре, который в эти годы был переименован в Академический театр драмы имени Пушкина. Режиссер спектакля Б.М. Сушкевич. Бориса Годунова играл замечательный трагический актер Н.К. Симонов (создавший в кино блестящий образ Петра I), Самозванца – Б.А. Бабочкин (создавший в кино образ Чапаева). Но спектакль не стал серьёзным художественным открытием, потому что центр тяжести сосредоточился не на раскрытии глубокого смысла трагедии, а на внешних постановочных моментах. Используя современную театральную технику, при помощи двух площадок (круга и опоясывающего его кольца) режиссер хотел добиться быстрой смены эпизодов на глазах у зрителей и тем самым достичь непрерывного действия, пульсирующего ритма спектакля. А яркие образы Бориса и Самозванца оказались вне общей концепции спектакля. Театр не разгадал и последнюю ремарку автора – «народ безмолвствует». Впрочем, это почти никому не удавалась.

В 1936 г. над «Борисом Годуновым» работал крупнейший режиссер нашей эпохи Вс.Э. Мейерхольд.

Мейерхольд ставил не историко-бытовую драму, а «трагическую сюиту в 24 частях» и решал каждую сцену как часть сюиты.

Он прекрасно ощущал мелодичность пушкинского стиха и тщательно работал над ним с актерами. Большое значение в спектакле имела музыка, которую писал к спектаклю замечательный композитор С. Прокофьев (он писал музыку к фильмам «Иван Грозный», «Александр Невский», это крупнейший композитор нашего времени). Музыкально же должна быть решена и сцена «народ безмолвствует».

Новизна общего композиционного решения заключалась в том, что режиссер отказался от форм монументального спектакля с толпами бояр, с большими массовыми сценами, с натуралистическими декорациями. Он пытался выразить в спектакле драматургическое новаторство Пушкина: необычайный лаконизм и психологическую напряженность всех 24 картин.

Мейерхольд вчерне отрепетировал весь спектакль, но затем работа остановилась в начале 1937 г., и спектакль так и не был показан зрителям.

У Мейерхольда это была вторая работа над пушкинской трагедией. Первую он осуществил в сезон 1925/1926 г. в Третьей студии Художественного театра (со студийцами).

Наиболее интересной постановкой трагедии «Борис Годунов» последних лет является телевизионный спектакль, поставленный в 1974 г. выдающимся режиссером нашего времени А.В. Эфросом.

Это был спектакль о попрании чести, правды, истины, об отсутствии совести у всех, власть предержащих, о коварстве и лицемерии этой власти и об отсутствии стремления к правде у всех, в том числе и у народа, которому всё равно, кто накинет на него ярмо. Расплатой за всё это и становится воцарение на московском троне нового лгуна и лицемера Лжедмитрия.

Из других постановок можно назвать спектакль, поставленный режиссером Ю. Любимовым в Театре на Таганке. Но в этом спектакле трудно уловить драматургическое новаторство Пушкина, потому что для режиссера было важнее его собственное новаторство, а трагедия Пушкина стала лишь поводом для самовыражения режиссера.

Были и попытки поставить эту народную трагедию как шутовское, скоморошье представление. Поводом для этого, вероятно, послужил подзаголовок трагедии, данный Пушкиным: «Комедия о настоящей беде Московского государства». Но если Пушкин этим подчеркивал народный характер своей трагедии, то режиссер понял почти буквально, и его актеры, превращенные в скоморохов, разыгрывали «комедию о беде». В результате получилась настоящая беда: театр не вскрыл подлинную трагедию, происходящую в результате отсутствия стремления к истине, а лишь позабавил зрителей внешними преображениями актеров в разных персонажей (8 актеров играли всех персонажей трагедии; а Бориса и Самозванца играл один и тот же актер).

Своеобразие пушкинской трагедии, ее новаторство, по-видимому, открывается не всякому режиссеру и его театру. Возможно, наступит время, когда не на телевидении, а на театральной сцене трагедия «Борис Годунов» зазвучит во всю силу своего великолепия.