Эстетика Шиллера

Эстетику Шиллера, формирование его художественного мировоззрения необходимо рассматривать в тесной связи с развитием его творчества.

Движение «Буря и натиск», под влиянием которого рождалась его первая драма «Разбойники» (1780), требовало от драмы не только критики современных нравов, но прежде всего героики, апологии высоких страстей и деяний. В этой драме воплотились социально-этические идеалы и художественные принципы «Бури и натиска». Смертельная вражда кровных братьев – популярная тема в драматургии штюрмеров. Конфликт «Разбойников» – в столкновении благородного свободолюбия с корыстным властолюбием. Достоинства Карла Моора делают его главарем шайки разбойников, но эти же достоинства заставляют покинуть шайку («злом нельзя исправить зло»). Постановка в Мангейме в 1782 г. (т.е. за пределами Вюртемберга) и грандиозный успех (несмотря на требования антрепренера перенести действие пьесы в XV век) означали для автора необходимость покинуть Вюртемберг.

Перебравшись в 1782 г. из Вюртемберга в Мангейм, Шиллер оказывается в сложном положении: театр опасается ставить его пьесы из-за боязни, что Вюртембергский герцог будет преследовать автора. Начались годы лишений, скитаний, мучительных разочарований и упорных поисков смысла жизни и творчества. К 1782 г. относится первая теоретическая работа Шиллера, посвященная театру – «О современном немецком театре».

В духе просветительских традиций Шиллер пишет о назначении театра, отмечая живейший подъем драмы. Театр, по его мысли, должен быть школой, а не местом развлечения. Публика должна возвыситься до театра, а театр – до публики. Для этого писатели должны быть просветителями народа, поднимая в драме высокие темы, а актеры – воплощать эти темы в своем искусстве. Шиллер также утверждает задачу создания национального театра, выполняющего просветительскую роль. Он осуждает аристократическое, гедонистическое искусство, выдвигая идею искусства жизненного и реалистического. Театр, – пишет он, – «это открытое зеркало человеческой жизни, на котором малейшие движения сердца рисуются в расцвеченном широком отражении». Шиллер заявляет себя противником французского классицизма, выступая продолжателем штюрмеров, утверждавших свободу творчества. Он отвергает классицистскую драматургию (о драме Корнеля он говорит, что там «действующие лица – холодные комментаторы собственных страстей – старчески умные педанты в отношении собственных чувствований»). Он – за полнокровные образы, которые должны реализовываться на сцене. Отсюда – требования к актеру, который должен глубоко проникнуть в характер и суметь выразить на сцене испытываемые персонажем чувства, при этом уметь управлять своим темпераментом. Здесь он во многом перекликается с Лессингом, который также требовал подлинности чувств, а не холодного их изображения. Актер должен обладать хорошим вкусом, чувством красоты, добра и истины.

В поисках решения волновавших его социально-политических проблем Шиллер обращается к истории и философии, становится профессором Йенского университета. Его взгляды на историю были просветительскими. Основное внимание он уделял не деяниям царственных особ, а социальным и культурным фактам. В истории его интересовали поворотные, революционные периоды.

В работе «Театр как нравственное учреждение» (1784) Шиллер ставит перед театром и драматическим искусством задачу большого общественного значения. Искусство должно обличать социальные несправедливости и выражать суд народа над всеми формами гнета: «Когда правосудие ослеплено златом и роскошествует на содержании у порока, когда наглость силы начинает глумиться над правдою и малодушный страх связывает руку власти, театр, в свою очередь, берет меч и весы и тащит порок к страшному суду».

Вторая половина 80-х гг. для Шиллера – поиски строгой драматургической формы, поиски гармоничных общественных идеалов. Он приходит к осознанию ответственности индивида перед обществом, необходимости прочных нравственных принципов. (А в «Буре и натиске» мятежный субъективизм отвергал законы морали, общественные обязательства и эстетические нормы).

В конце 80-х гг. Шиллер испытывает идейно-творческий кризис, сомневался в смысле и задачах искусства. Он считал, что литература и театр должны служить человечеству, поэтому отвергал штюрмерский нигилизм, требования абсолютной свободы страстей, неограниченного самовыражения. Но он не соглашался с тем, что искусство должно быть только вспомогательной силой, только средством распространения философских теорий, пропагандой нравственных законов. Он анализировал свое творчество («Письмо о «Дон Карлосе»,1788), изучал историю, философию. Его привлекало античное искусство. Он обращался к античным традициям, когда все виды искусства и поэзии имели решающее значение для общественной жизни. И он пришел к убеждению, что только слияние идейных, нравственных и эстетических ценностей придает бессмертную силу художественным произведениям.

В 1789 г. Шиллер стал профессором Йенского университета. Разработанная им эстетическая теория стала фактором, оказавшим влияние на его драматургическое творчество.

Вопросы искусства Шиллер всегда связывал с проблемами общественной жизни. Поэтому и эстетика его может быть правильно понята только в связи с социально-политическими позициями драматурга. Он с большим интересом встретил начало буржуазной революции во Франции, но затем, увидев плебейско-демократические методы борьбы против феодализма, он занял по отношению к ним резко враждебную позицию. Казнь Людовика XVI и якобинский террор вызвали решительное осуждение с его стороны. Шиллер судил о политических событиях не только как моралист, поборник абсолютных и вечных законов гуманизма, но и как философ-историк: он раньше многих современников увидел бесплодность террора, который из средства революционной борьбы становился самоцелью и расчищал пути не революции, а реакции. В 1795 г. он предсказал наступление военной диктатуры. Вот почему, узнав, что Национальное собрание в 1792 г. избрало его почетным гражданином Французской республики, Шиллер отказался от этого звания.

Отвергая революционные пути, Шиллер искал других, мирных средств для осуществления своих общественных идеалов.

Коронование Наполеона во Франции, общественно-политическая несостоятельность немецких феодальных государств, бедствия народа, войны и нищета обостряли идейно-творческий кризис поэта. Он усиленно изучает философию Канта, стремясь найти ответы на вопросы о смысле истории и смысле человеческой жизни.

Шиллер разрабатывает эстетические теории, занимается теорией драмы и сценического искусства («О причине удовольствия, доставляемого трагическими предметами», «О трагическом искусстве», 1792; «Письма об эстетическом воспитании»,1795. – Собр. соч., т.6. – М., 1957).

Шиллер понимал, что гуманистические общественные идеалы неосуществимы, поэтому утверждал необходимость эстетического воспитания. В искусстве и поэзии Шиллер видел единственную возможность осуществления идеалов свободы, разума и человечности. Исследуя конкретно-историческое развитие искусства, Шиллер подчеркивал его общечеловеческую непреходящую ценность, утверждая решающее общественное и воспитательное значение искусства, отвергал требования прямой «моральной целесообразности в эстетических предметах» так же как классицистские ограничения «пределов дозволенного» в искусстве.

В 1794 г. Шиллер начал издавать журнал «Оры» («Horen»), в котором сотрудничал Гете. Дружба с Гете усиливается после переезда в Веймар (1799 г.). Он преклонялся перед Гете, но диаметрально расходились их позиции в понимании природы искусства (творческого процесса, творческого метода). Шиллер считал необходимым идеализировать действительность в искусстве во имя эстетического воспитания человечества.

Творческий метод Гете – от конкретного индивидуального опыта – к художественным обобщениям.

Творческий метод Шиллера – поэтическая дедукция, ведущая от умозрительной общей идеи к конкретному идеальному образу. Это изложено в его статье «О наивной и сентиментальной поэзии»(1795).

Более десяти лет (с 1787 по 1798 гг.) Шиллер не писал драм. Это было время теоретических исследований, философской лирики, баллад (которые Гете назвал «маленькими драмами») и резкой полемики с романтиками.

Говоря о реализации драмы на сцене, Шиллер обозначает свою позицию по отношению к искусству актера. Он критикует классицистскую манеру игры: «…обыкновенно наши актеры заучивают особый жест для каждого рода эмоции и прибегают к нему с поспешностью, предупреждающей самый аффект».

Он – за подлинное живое переживание. Опираясь на сочинение Лессинга «Гамбургская драматургия», Шиллер приводит пример о том, что актер-любитель иногда оказывается более искренним в чувствованиях на сцене, чем профессионал, у которого зачастую исчезает способность чувствования. Его требования к актеру – это хороший вкус, чувство красоты, добра и истины.

Таким образом, Шиллер признает за театром способность воздействовать на душу зрителя, вызывая сострадание, сочувствие к судьбам героев драмы; а это укрепляет дух свой, воспитывает чувство на ситуациях несчастья. Он говорит, что «благородная, искренняя душа всегда вынесет из зрительного зала новую, живительную теплоту, но и в более грубых сердцах порою зазвучит тихим отголоском какая-нибудь забытая струна человечности».

«Письма об эстетическом воспитании человека» Шиллер пишет герцогу Гольштейн Аугустенбургскому. Всего писем двадцать шесть. Чтобы объяснить важность эстетического воспитания, Шиллер развертывает всю свою философию, опираясь на Канта, почитателем которой он был сам. Он выстраивает свое понимание личности человека, ее развития и существования в обществе, свое понимание природы прекрасного и его влияния на природу человека. Он отмечает, что прекрасное (искусство) развивает в человеке способность чувствований. Чем богаче палитра чувствований, тем свободнее личность человека.

Шиллер отмечает, что узкая специализация профессиональной деятельности не способствует гармоничному развитию всех способностей человека. Но государство не заинтересовано в гармоничном развитии физических и духовных потребностей человека и поэтому оно чуждо своим гражданам, – говорит Шиллер. Он приводит примеры, обращаясь к античной Греции: искусство тогда завоевало власть над душами, когда государство достигло совершенства в своем устройстве при Перикле.

Таким образом, он ставит грандиозную задачу о необходимости государства создать такие условия, при которых станет возможным гармоническое развитие личности, а главное средство для этого – эстетическое воспитание, воспитание искусством.

В своих произведениях Шиллер стремился воплотить разработанные им эстетические принципы, но содержание его драм шире его собственных эстетических концепций. Шиллер-художник нередко вступал в конфликт с Шиллером-теоретиком, и в тех случаях, когда победу одерживал художник, произведения Шиллера выигрывали в реальном, жизненном значении.