Глава 4. Культура Нового времени и Просвещения «Знание-сила» и «Всем знать все обо всем».

Вступление в XVIIвек прошло под названиемAge Nouvelle(фр.),Новое время. Конечно, переход от Возрождения к Новому времени достаточно условен, еще более условен рубеж, до которого применимо это понятие. С достаточной определенностью, однако, можно сказать, что во второй половине семнадцатого века наступает эраПросвещения(Enlightenment),которая длится весь последующий век и в какой-то степени захватывает начало века девятнадцатого. В течениеXIXвека Новое время сменяется «Новейшим». Таким образом, на определенном временном отрезке, довольно длительном, Новое время и Просвещение пересекаются — но не совпадают, имея все же различное смысловое содержание.

Немецкий историк культуры Ф. Даннеман, заметив, что Галилей родился в год смерти Микеланджело (1564), усматривает в этом символ: «В Новое время искусство уступает трон науке». Девиз, под которым наступает Новое время, был сформулирован английским философом Фрэнсисом Бэконом(1561—1626): «Знание-сила». В оригинале он выглядит так: «Khowledgeitselfispower». Английское «power» имеет много оттенков, включая «мощь», «власть». Ф. Бэкон связывал с развитием науки надежды на власть над природой — искоренение болезней, предотвращение стихийных бедствий, расширение возможностей человека благодаря техническим приспособлениям. Он даже составил перечень наиболее насущных практических задач, стоящих перед наукой для содействия нуждам человечества и общественному прогрессу: продление жизни и омоложение, превращение одних тел в другие, владычество над воздухом и вызывание гроз. В утопии «Новая Атлантида» Бэкон с поразительной прозорливостью (хотя и без каких-либо технических деталей, присущих Леонардо), предвидит огромные башни для наблюдения над явлениями природы и для использования солнечного тепла, обширные помещения для искусственного создания атмосферных явлений и новых видов животных, лодки, плавающие под водой, передачу звуков на расстояние и т. д. Оставляя выполнение столь грандиозных задач будущему, Бэкон уже тогда обосновал необходимость объединения в научные коллективы (на первых порах хотя бы в проведении экспериментов), организации не только научной деятельности, но и государственной политики в ее отношении.

На основании выдвинутых им представлений английский философ развертывает широкую программу разработки «нравственных и психологических оснований науки как социально значимой деятельности». На этом пути Бэкон использовал все возможности, предоставленные ему высоким постом лорда-канцлера, который он занимал при короле Якове I. Вместе с тем ученый у него уже не факирствующий маг, пытающийся выпытать у природы ее тайны — для себя лично, а служитель и «интерпретатор», познающий Природу с огромным пиететом, но и на основе четко продуманного, систематического метода, «согласно с ее устройством» — именно этим приобретая возможность использовать природу. Бэкон видел в Природе учителя, который поможет наиболее разумным образом устроить общественную жизнь, добиться «морального, религиозного и политического обновления общества».

В предложенной им программе исходным было исследование отношения к природе, а уже на основе этого — отношений между людьми. С изучением природы Бэкон связывал и возможность обретения власти над самим собой — болезненными страстями и «аффектами души» (выражение уже Декарта). Много внимания Бэкон уделил также «изгнанию идолов, гирями висящими на крыльях разума»: это — идолы «рынка» (привычка некритически воспринимать ходячие мнения), «театра» (слепая вера в авторитеты), «рода» (ограниченность ума и чувств), «пещеры» (ограниченность условиями воспитания).

Уверенность в наступлении «века разума» все более укреплялась поразительными успехами механико-математического естествознания, по существу, отождествляемого с наукой, задающего ей эталоны, идеалы и нормы. В еще большей степени сказанное относится к наступившей вскоре эпохе Просвещения. Своеобразное кредо Просвещения сформулировал чешский педагог и философЯн Амос Коменский(1592—1670): «Всем знать все обо всем». Конечно, это не более, чем идеал, но он добавляет к бэконовскому еще и то важное положение, что знание может и должно быть доступно не только избранным (по социальному положению или жизненным обстоятельствам), но и всем, кто к нему стремится, а стремление к знаниям должно сделаться естественным для каждого человека. Конечно, на первый план такая позиция выдвигалаобразование, заботу о котором должно взять на себя государство. Нет нужды при этом уточнять, что целесообразным и эффективным предполагалось только природосообразное образование, согласное с законами природы и природной предрасположенностью.

Просвещение вышло за пределы круга земель, охваченного Возрождением, включив страны Восточной Европы и Россию (которая впервые вступает в общеевропейскую колею), а также Северную Америку. Крах же идеалов Просвещения как очередной несбывшейся мечты человечества произошел в начале XIXвека. Крушение программы Просвещения было сопряжено с целым рядом взаимосвязанных и взаимополагающих факторов. Это и выявление ограниченности метафизического материализма, бездушности безчеловечной (без человека) картины мира механистического естествознания, бесчеловечности и бездушности маховика капитализма, набиравшего обороты с успехами науки. В политическом плане крах Просвещения был обозначен походами Наполеона. Последние струйки Просвещения, усыхающие в первые 2—3 десятилетияXIXвека, связаны с именами великих немцев — Канта, Гегеля, Гёте, Гердера, все еще веривших в Просвещение, но и видевших нереализованность его программы.

XVII—XVIIIвв. — эпоха серьезных экономических и социальных перемен. Теперь уже, не сдерживаемые внешними и внутренними ограничениями, капиталистические преобразования приобрели значительный размах. Успехи естествознания, с одной стороны, обеспечивали капитализму мощную идейную и техническую базу, с другой — капитализм все более поддерживал и подстегивал науку, которая смещала свою направленность от «светоносной» и «плодоносной» (также выражение Ф. Бэкона). Как пишет Э. Мендельсон, «одни и те же социальные силы помогали и рождающемуся ученому, и рождающемуся капиталисту». Столь же неслучайно научная революцияXVI—XVIIвв. разворачивались одновременно с Нидерландской (1566—1609) и Английской (1604—1660) буржуазными революциями. В то же русло вписались позже война за независимость США и Французская революция 1789 г. Впрочем, то, чем она обернулась, явилось еще одним сокрушительным ударом по Просвещению.