Культура и цивилизация

В одном ряду с понятием культуры часто используется понятие цивилизации. Нередко оно воспринимается как синоним культуры. Подобное отождествление имеет свои исторические корни и причины. Однако со временем понятия культуры и цивилизации все более расходились, а сейчас они нередко вступают в противоречие, что также имеет объективные основания.

Впервые понятие цивилизации появляется в европейской мысли XVIIв., а утверждается вXVIIIв. Происходя от латинскогоcivilis(гражданский), понятие цивилизации относилось к свойствам, присущим члену общества, гражданину. Цивилизованность включала в себя законопослушность, умение общаться с людьми, соразмерять свои интересы и поступки с окружающими. Противостоя понятию дикости (как и понятие культуры), цивилизованность служила показателем благовоспитанности, включая в себя законы общежития и общие правила поведения граждан в обществе. Именно так понятие цивилизации трактовалось во «Всеобщем словаре» А. Фурьетера, изданном в 1659 г. в Голландии. (Сорокин П. О концепциях основоположников цивилизационных учений // Сравнительное изучение цивилизаций. М., Аспект-пресс. 1998. С. 38—46). Считается, что в широкий обиход понятие цивилизации ввел маркиз Мирабо своим трактатом «Друг законов», где «цивилизация» определяется как «смягчение нравов» (См. Наука, технология, культура. М. ИНИОН. 1999. С. 14).

Исторически сложилось так, что во Франции культура, отождествляемая с моральными и интеллектуальными навыками и установками, составляла органичную часть цивилизации. В «Великой Французской энциклопедии» XVIIIв. понятие цивилизации увязывалось с идеями прогресса, основанного на разумных началах и обеспечивавшего выход человечества из варварского состояния. Идеология Просвещения предполагала наступление и утверждение «всемирной цивилизации». Более того, именно Франции предназначалась миссия ее носителя и «внедрителя». Характерно, что даже походы Наполеона расценивались именно в таком свете — как в свое время походы Александра Македонского. В Германии же, в силу исторических причин и, прежде всего, сохранившейся со средневековья государственной раздробленности, преобладала идея национальной самобытности, выраженной как раз в культуре. Именно культура осознавалась как область свободы индивида и выражения народного духа. Более того, в трудах немецких мыслителей культура и цивилизация во многом стали противопоставляться по принципу «моральное — аморальное», «творческое — омертвляющее». Впервые границу между культурой и цивилизацией провел И. Кант (1724—1804), а столетие спустя другой немецкий философ, О. Шпенглер представил цивилизацию как заключительную стадию любой культуры, имеющую такие признаки, как развитие индустрии и техники, возникновение огромного скопления людей в больших городах, превращение народов в безликие массы, переставшие впитывать живительные соки культуры, нарастающий упадок искусства и литературы.

Таким образом, уже к ХХ веку оппозиция понятий «культура» — «цивилизация» стала вполне отчетливой: в культуре усматривается «выражение души, подлинной и свободной жизненной общности в противовес урбанизированному, технизированному, безличному, усложненному и космополитическому цивилизованному образу жизни… Культура отождествляется с чем-то органическим, а цивилизация — с механико-техническим» (Неретина С., Огурцов А. Время культуры. С. 8). В оппозицию вступают плюрализм культур как органических целостностей и единая цивилизация, навязывающая унифицированный, технизированный образ жизни. Понятие культуры подчеркивает национальные различия, своеобразие, цивилизация же — общее либо то, чему предписывается стать таковым, вступают в противоречие динамизм, подвижность, естественность развития — и навязанное, обезличенное.

Вот что пишет немецкий ученый ХХ в. Р. Демоль: «Культура — это стремление к развертыванию и повышению своих способностей, благороднейший культ души, несение службы Бога в нас. Цивилизация же — лишь стремление господствовать над миром независимо от того, означает ли это духовное возвышение или нет. Микроскоп и рентгеновский аппарат также входят в понятие цивилизации, как и адские машины и отравляющие газы. Поэтому человек не всегда может быть оправдан в своей деятельности в области цивилизации, в своем стремлении господствовать над природой и над людьми. Человек должен жить согласно природе, но не вопреки ей». (См.: Теория культуры. Отечественные исследования. М.: ИНИОН. 1996. С. 184). Таким образом, культура выступает как самореализация, преобразование себя, а цивилизация — как преобразование среды, реализация господства над ней. Другой философ ХХ в., испанец Х. Ортега-и-Гассет расценивает культуру как самосовершенствование человека, как «направление, которое мы придаем развитию наших жизненных потенций».

Французские ученые Ж. Лалу и Ж. Нели относят к понятию культуры концепции, теории, рассуждения, которые формируются в связи с развитием религии, науки, искусства, техники и т. д. А вот их осуществление и реализация принадлежат к понятию «цивилизация». Электромеханические законы входят в культуру, электротехника же — сфера цивилизации. Культура — это преобразование человеком самого себя, цивилизация же — преобразование окружающей среды. Ж. Лалу и Ж. Нели утверждают, что духовные ценности более, чем материальные, вскрывают природу цивилизации: «Для понимания западного средневековья недостаточно наблюдать развалины замка, а нужно понимать связи, которые объединяли феодала и крепостного». (Там же. С. 186—187).

Продолжая подобные же рассуждения, можно сказать, что атомная бомба является порождением именно цивилизации, такой цивилизации, которая использует культурные достижения, научные, технические, эстетические (!) для уничтожения людей, тех самых, что создают культуру, веками приумножая ее достояние, готовое погибнуть в одночасье. Попробуем рассмотреть соотношение культуры и цивилизации на таком хрестоматийном примере, как египетские пирамиды, одно из чудес света, достояние мировой культуры. Мы многое знаем о Древнем Египте из учебников, научных исследований, популярных книжек. Представим себя, однако, на месте их первоисследователей. Что может сказать о культуре, породившей эти пирамиды, ученый, впервые их обнаруживший? Шаг за шагом он будет узнавать о чрезвычайно высокой строительной культуре древних египтян, позволяющей обтачивать и перетаскивать огромные каменные глыбы, соединяя их затем намертво без всяких строительных растворов. Он засвидетельствует необычайно высокие математические и астрономические, медицинские познания, тонкий вкус и высокое мастерство древних художников и т. д. А сможет ли он что-то сказать о цивилизации Древнего Египта, его государственном устройстве, о господствовавших в этом государстве отношениях? Да. Можно будет заключить не только о безраздельной власти одного человека, ради мумии которого десятилетиями строились эти огромные сооружения. (Можно только попытаться представить себе, какой расцвет ожидало бы это государство, если бы столь грандиозные средства и усилия были бы потрачены на строительство дорог и каналов!). Можно догадаться и о том, что там царил рабовладельческий строй — ни одно государство не смогло бы и не захотело оплачивать непроизводительный труд сотен тысяч людей.

Перенесемся в близкие нам времена. Помогут ли культурологические познания нашего читателя догадаться, какие государства строили в ХХ веке самые крупные монументы, то есть сооружения, восхваляющие ту или иную личность или события. Одно из них — СССР. Памятник «Мать-Родина» на Мамаевом кургане в Волгограде остается крупнейшим в мире. Не оспоряя художественных достоинств этого сооружения (скульптор — Вучетич), напомним, что монумент стремительно разрушается, представляя серьезнейшую угрозу для города — особенно если учесть, что, сам грандиозный, он еще и стоит на высоком холме, продуваемом сильнейшими ветрами, к тому же порядком обветшал. Между тем если бы он был всего лишь вдвое меньше, его устойчивость была бы выше, по подсчетам специалистов, в 8 (!) раз. Неужели этого не знали при сооружении монумента и неужели, будь он вдвое меньше, недостаточно бы наполнял гордостью за победу советского народа в Великой Отечественной? Давно известно, между тем, что грандиознейшие монументы — верный признак тоталитарных режимов. Мог ли советский режим похвалиться тем, что советский народ стал жить так, как подобает победителю в самой кровопролитной войне в истории человечества, победителю «коричневой чумы»? А вот грандиозные монументы, самые мощные в мире ядерные подводные лодки могут представляться как выражения могущества «лучшего в мире строя». Там же, в Волгограде, возвышается крупнейший в мире памятник Ленину, а раньше стоял еще больший монумент Сталина. В свое время, когда в ереванском Парке Победы стягивали танками другой памятник Сталину, он при падении убил нескольких солдат, как бы продолжив список жертв сталинизма.

Мы пока не сказали, в каком еще государстве стоял другой грандиознейший монумент. Можно догадаться, что это был памятник завоевателю (конкретно, Фридриху Барбароссе) и был он сооружен в гитлеровской Германии. О нем мало кто сейчас знает, так как после войны он был разрушен. Конечно, Фридрих Барбаросса сыграл огромную роль в объединении и укреплении Германии, но разве мало других имен, составляющих ее гордость — своим вкладом в мировую культуру? Пришло бы кому-нибудь в голову соорудить столь же грандиозные памятники Баху, Бетховену, Гете, Шиллеру, Кеплеру, Дюреру? А у нас — Пушкину, Чайковскому, Айвазовскому? Они в этом не нуждаются. Не нуждаются и заказчики.

Было бы кощунственным относить к монументам грандиозную скульптуру Иисуса Христа, распростертую над бразильским Рио-де-Жанейро. Однако сам факт ее существования в не самой богатой стране мира тоже может послужить пищей для серьезных культурологических выводов, как и то, что Бразилия буквально живет и страдает успехами своей футбольной сборной, а зимой — знаменитыми ежегодными карнавалами, подготовка к которым длится как раз целый год. По другой стране, США, можно сделать весьма неутешительные выводы обо всей современной цивилизации: если это наиболее могущественное государство готово обрушить всю свою техническую мощь на страны, которые даже не в состоянии оказать ей сопротивление — Югославию, Ирак, на невидимого и во многом надуманного врага в Афганистане, чье устрашение преследует скорее пропагандистские цели. Еще не так давно мировая цивилизация была расколото на два лагеря, во главе с США и СССР, чье противостояние буквально истощало их, держа в напряжении весь мир, мешая осуществлению проектов, которые могли бы объединить все человечество.

Удивительное пророчество сделал более столетия назад великий знаток античной, немецкой, мировой культуры Ф. Ницше, предсказав, что «в ХХ веке пойдет борьба за мировое господство, и пойдет она под знаменами основоположников философских учений». По горькой иронии именно Ницше фашисты провозгласили своим идейным учителем. С другой стороны, так же не повезло К. Марксу, который по поводу ужасных искажений своего учения восклицал: «Если это — марксизм, то я не марксист». Тот же Ницше, позже О. Шпенглер и Н. Бердяев предрекли: «Культура породила цивилизацию, которая ее же погубит». Сегодня мы в полной мере может оценить истинную силу и этого пророчества.

Весьма интересны наблюдения о том, что в периоды относительно устойчивого состояния общества понятия культуры и цивилизации сближаются, сливаются (прежде всего в сознании современников, а затем и последующих поколений), в эпохи же разлада, развала, деструкции больших социально-исторических систем налицо расхождение и даже противоречие между цивилизационными и культурными регулятивами и моделями деятельности, ведущее к социально-политическим стрессам и кризисам и даже исчезновению данной социально-исторической общности. (См.: Ракитов А. И. Наука, технология, культура в контексте глобальных трансформаций и перспективы устойчивого развития России // Наука, технология, культура. Глобальный процесс и проблемы России. М.: ИНИОН, 1999. С. 17). Замечено и то, что культура изменяется в течение долгого времени, цивилизационные же стандарты и нормы — быстро. Каждая культура имеет своеобразный защитный пояс, тем не менее противодействие культуры цивилизации может приводить к крайне серьезным напряжениям и последствиям, в том числе и для культуры (Там же. С. 23). Речь должна идти не о выборе между культурой и цивилизацией, а о трансформациях, снимающих эти напряжения и приводящих их в соответствие. Для этого опять же требуется не просто желание, а очень серьезные и глубокие культурологические знания, знания концептуального, а не просто описательного (когда что происходило) характера.

Подытожим рассуждения о соотношении понятий культура и цивилизация. Как мы видели, в первоначальном употреблении понятие цивилизации включало в себя основные признаки культуры и, действительно, могла с ним отождествляться. Вместе с тем в своем историческом развитии понятие цивилизации оказывалось по своему смыслу шире понятия культуры, включив в себя, в той или иной форме, определенную совокупность общественных отношений — производственных, семейных, тот или иной образ жизни, важнейшие признаки и принципы государственного устройства. Приняв этот вывод в качестве своеобразного рабочего определения цивилизации (подобно тому, как мы это сделали в отношении понятия культуры), заметим, вместе с тем, что «цивилизации не могут отождествляться с социоэкономическими и социополитическими системами общества, функционирующими в их рамках». (См.: Российская цивилизация: этнокультурные и духовные аспекты. Энциклопедический словарь. Отв. ред. Мчедлов М. П. М.: Республика, 2001). Хотя конкретные экономические и социально-политические отношения (способы хозяйствования, политические режимы) оказывают значительное влияние на цивилизацию, не они определяют ее сущность, ибо преходящи. Цивилизации — это устойчивые общности, функционирующие благодаря целому набору социокультурных черт, воздействующих на различные сферы и формы жизнедеятельности социального организма. Собственно благодаря механизмам преемственности и устойчивости этих социокультурных черт цивилизации и сохраняют свою качественную определенность (См.: Вопросы философии. 2002, № 7. С. 179).

Итак, понятия культуры и цивилизации составляют своеобразное единство противоположностей. Именно взгляды на их соотношение образуют ядро различных школ и концепций культуры.