Философские и религиозные поиски «Серебряного века»

Н. Бердяев, как и многие другие русские философы, был убежден, что «русская мысль, русские искания свидетельствуют о существовании русской идеи, которая соответствует характеру и призванию русского народа». Мысль о такой идее (как бы ее ни называли) не давала покоя таким философам, религиозным мыслителям, писателям, как О. П. Флоренский, Н. Ф. Федоров, Г. В. Федотов, Н. А. Ильин, братья Трубецкие, В. С. Соловьев, О. С. Булгаков, Ф. Достоевский, Лев Толстой, Андрей Белый, Вяч. И. Иванов. Размышления этих, очень разных людей, объединяло то, что они строились всегда на некой религиозной, иррациональной, в сущности, основе (хотя и не совпадающей с ортодоксальным православием). Особое место в поисках «русской идеи» принадлежит Вл. С. Соловьеву (1853—1900), сыну знаменитого историка.

Главное положение его «Теософии» — о «христианском универсализме», «мире вселенского единства человеческого рода, непреложное основание которого дано в Церкви Христовой». Человек нравствен, считает философ, если он свободно подчиняет свою волю Богу, стремится к «абсолютному добру», сотрудничеству с Творцом в устроении богочеловеческого царства, «братства хороших людей». По этому пути, по В. Соловьеву, может повести философия всеединства, преодолевающая ограниченность рационального знания, объединяющая рассудок, разум и веру и представляющая истину о цельном, нераздельном мире как сплав смыслов, символов и тайн. В этом же видели смысл своей деятельности представители искусства символизма, очень популярного тогда в Европе и России. Сам Соловьев считал, что задача искусства — «продолжение художественного дела, начатого природой», «не отражение красоты мира, а привнесение ее в мир».

Мысли о соборности, вселенском единстве людей развивал и русский космизм, в идеях которого — большой вклад и ученых-естествоиспытателей, считавших, что достижения науки и техники уже подготовили человека к сотрудничеству с Богом. К. Э. Циолковский и Н. Чижевский, основываясь уже на научных данных, склонялись к мысли, что человек — не просто продукт космической эволюции, а ее органичное звено и даже участник (сейчас подтверждение этой идеи мы находим в антропном принципе, одном из ключевых в современной космологии). Циолковский был великим мечтателем. Разрабатывая технико-теоретические основы космонавтики, он повторял: «Земля — колыбель человечества, но нельзя же вечно жить в колыбели». Удивительное ощущение оставляет дом-музей Циолковского в Калуге — так и видишь глухого, старого, но сильного духом ученого, верившего в миссию человечества.

Тогда идеи соборности, космизма не были оценены за рубежом, где строго рационалистическая традиция науки и философии не признавала их ни за научные, ни за философские. Совершенно забытыми они остались и в советский период нашей истории, вскоре наступивший. Тогда же они буквально воодушевляли русскую интеллигенцию. Так, композитор А. Н. Скрябин, автор «Божественной симфонии» и «Поэмы огня (Прометей)», писал «Мистерию» для 7 тысяч голосов, предназначенную к исполнению на берегах Ганга и призванную объединить все человечество, воспитать в нем чувство «великого братства людей». В великую миссию России верили писатели и художники.