Литература
Особенно ярко культура Возрождения проявилась в изобразительном искусстве и литературе. Литература этого периода настолько богата и разнообразна, что почти невозможно ее коротко охарактеризовать. К основным ее чертам относятся жизнеутверждающий характер, восхищение красотой мира, человека и его свершений, важнейшей темой поэзии становится любовь.
К крупнейшим писателям Италии относятся Петрарка, Боккаччо, Арио-сто; Германии — Эразм Роттердамский, Гуттен, Рейхлин, Брант; Франции — Рабле, Вийон, Ронсар, Агриппа д'Обинье, Лабе, Монтень; Англии — Чосер, Сидни, Спенсер, Шекспир; Испании — Сервантес, де Кеведо.
В эпоху Возрождения сначала в Италии, а затем и в Северных странах возникают литературные объединения: Камеры риторов в Нидерландах, Ареопа-гус — в Англии, Плеяды — во Франции; на базе объединения «Плеяды» во Франции возникает первая Академия поэзии и музыки. В литературе Северного Возрождения важное место заняла сатира и пародии на современные нравы, на человеческую глупость, на средневековые идеалы и средневековую литературу.
Из ПОЭЗИИ Франческа Петрарка (1304—1374 гг.) — это тот человек,
Фрамческо с жизнью и творчеством которого связывается обычно
Петрарки начало эпохи Возрождения. Петрарка —великий гума-
нист и гражданин, но он еще и родоначальник новой современной поэзии. Его написанные на итальянском языке стихи получили широкое признание. На торжественной процедуре в Риме Петрарка был увенчан лавровым венком.
Из сонетов (На жизнь Мадонны Лауры)
Не раз, моя врагиня дорогая, Я в знак того, что боя не приму, Вам сердце предлагал, но вы к нему Не снизошли, гордыне потакая.
О нем мечтает, может быть, другая, Однако тщетно, не бывать тому: Я не хозяин сердцу своему, Отринутое вами отвергая.
Когда оно, отторгнутое мной, Чужое вам, не может быть одно, Равно как предпочесть другие двери,
608
Утратит путь естественный оно,
Мне кажется, и этому виной
Мы будем оба — правда, в разной мере.
Из сонетов (На смерть Мадонны Лауры)
Уходит жизнь — уж так заведено, — Уходит с каждым днем неудержимо, И прошлое ко мне непримиримо, И то, что есть, и то, что суждено.
И позади, и впереди — одно, И вспоминать, и ждать невыносимо, И только страхом божьим объяснимо, Что думы эти не пресек давно.
Все, в чем отраду сердце находило, Сочту по пальцам. Плаванью конец: Ладье не пересилить злого шквала.
Над бухтой буря. Порваны ветрила, Сломалась мачта, изнурен гребец И путеводных звезд как не бывало.
Из «Письма к потомкам»
Коли ты услышишь что-нибудь обо мне — хотя и сомнительно, чтобы мое ничтожное и темное имя проникло далеко сквозь пространство и время, — то тогда, быть может, ты возжелаешь узнать, что за человек я был и какова была судьба моих сочинений, особенно тех, о которых молва или хотя бы слабый слух дошел до тебя. Суждения обо мне людей будут многоразличны, ибо почти каждый — говорит так, как внушает ему не истина, а прихоть, и нет меры ни хвале, ни хуле. Был же я один из вашего стада, жалкий смертный человек, ни слишком высокого, ни низкого происхождения. Род мой (как сказал о себе кесарь Август) — древний. И по природе моя душа не была лишена ни прямоты, ни скромности, разве что ее испортила заразительная привычка. Юность обманула меня, молодость увлекла, но старость меня исправила и опытом убедила в истинности того, что я читал уже задолго раньше, именно, что молодость и похоть — суета; вернее, этому научил меня Зиждитель всех возрастов и времен, который иногда допускает бедных смертных в их пустой гордыне сбиваться с пути, дабы, поняв, хотя [• бы поздно, свои грехи, они познали себя. Мое тело было в юности не очень сильно, но чрезвычайно ловко, наружность не выдавалась красотою, но могла нравиться в цветущие годы; цвет лица был свеж, между белым и смуглым, глаза живые и зрение в течение долгого времени не-
609
обыкновенно острое, но после моего шестидесятого года оно, против ожидания, настолько ослабло, что я был вынужден, хотя и с отвращением, прибегнуть к помощи очков. Тело мое, во всю жизнь совершенно здоровое, осилила старость и осадила обычной ратью недугов...
В юности страдал я жгучей, но единой и пристойной любовью и еще дольше страдал бы ею, если бы жестокая, но полезная смерть не погасила уже гаснущее пламя. Я хотел бы иметь право сказать, что был вполне чужд плотских страстей, но, сказав так, я солгал бы; однако скажу уверенно, что, хотя пыл молодости и темперамента увлекал меня к этой низости, в душе я всегда проклинал ее. Притом вскоре, приближаясь к сороковому году, когда еще было во мне и жара и сил довольно, я совершенно отрешился не только от мерзкого этого дела, но и от всякого воспоминания о нем, так, как если бы никогда не глядел на женщину; и считаю это едва ли не величайшим моим счастием и благодарю Господа, который избавил меня, еще во цвете здоровья и сил, от столь презренного и всегда ненавистного мне рабства...
С наибольшим рвением предавался я изучению древности, ибо время, в которое я жил, было мне всегда так не по душе, что, если бы не препятствовала тому моя привязанность к любимым мною, я всегда желал бы быть рожденным в любой другой век и, чтобы забыть этот, постоянно старался жить душою в иных веках. Поэтому я с увлечением читал историков, хотя их разногласия немало смущали меня; в сомнительных случаях я руководствовался либо вероятностью фактов, либо авторитетом повествователя.
(Петрарка. Сонеты. С. 42,255,394-396)
Из «Декамер» онаДжованни Боккаччо (1313—1375 гг.) — это второй (по-Боккаччо сле Петрарки) человек, идеи и творчество которого ока-
зали решающее воздействие'на формирование самого духа эпохи Возрождения. Боккаччо, как Данхе и Петрарка (с которым они были друзьями), был флорентийцем. Он был автором многих серьезных произведений, среди которых стоит отметить и такие, как «Жизнь Данте» или его диалог с Аврелием Августином. Мало кому известно, что Боккаччо пытался создать новый перевод Библии.
Но, конечно, самым знаменитым произведением Боккаччо является «Декамерон» — сборник из ста новелл — веселых и грустных, поучительных и развлекательных. Строится «Декамерон» по принципу обрамленной или рамочной прозы (прием, восходящий к древнеиндийской литературе и через мусульманскую литературу ставший известным в средневековой Европе). К особенностям «Декамерона» можно отнести то, что он был написан на разговорном языке, а не на латыни, действие происходит не в вымышленном мире и не в давние времена, а в Европе, современной рассказчику. Поэтому, помимо всего прочего, эти рассказы обладают еще большей ценностью как источник сведений о быте и нравах данной эпохи. Важное место в сборнике занимают новеллы, бичующие нравы церкви и церковников, из-за чего позднее «Де-
610
камерон» окажется в «Индексе запрещенных книг»; ниже приводится одна из таких новелл.
По дошедшим до меня слухам, обворожительные дамы, в Париже проживал богатый купец Джаннотто ди Чивиньи; человек он был добрый, наичестнейший и справедливый, вел крупную торговлю сукнами и был в большой дружбе с иудеем по имени Абрам, тоже купцом, богачом, человеком справедливым и честным. Зная справедливость его и честность, Джаннотто сильно сокрушался, что душа этого достойного, рассудительного и хорошего человека из-за его неправой веры погибнет.
Дабы этого не случилось, Джаннотто на правах друга начал уговаривать его отойти от заблуждений веры иудейской и перейти в истинную веру христианскую, которая, именно потому, что это вера святая и правая, на его глазах процветает и все шире распространяется, тогда как его, Абрама, вера, напротив того, оскудевает и сходит на нет, в чем он также имеет возможность убедиться. Иудей отвечал, что, по его разумению, вера иудейская — самая святая и самая правая, что в ней он рожден, в ней намерен жить и умереть и что нет такой силы, которая могла бы его принудить отказаться от своего намерения. Джаннотто, однако же, на том не успокоился и несколько дней спустя вновь повел с иудеем такую же точно речь и начал в грубоватой форме, как то водится у купцов, доказывать ему, чем наша вера лучше иудейской. Иудей отлично знал догматы своей веры, однако ж то ли из лучших чувств, которые он питал к Джаннотто, то ли на него подействовали слова, вложенные Святым Духом в уста простого человека, но только он начал очень и очень прислушиваться к доводам Джаннотто, хотя по-прежнему твердо держался своей веры и не желал оставлять ее.
Итак, иудей упорствовал, а Джаннотто наседал на него до тех пор, пока наконец иудей, сдавшись на уговоры, сказал: «Ин ладно, Джаннотто. Тебе хочется, чтобы я стал христианином, — я готов, с условием, однако ж, что прежде я отправлюсь в Рим и погляжу на того, кто, по твоим словам, является наместником бога на земле, понаблюдаю, каков нрав и обычай у него самого, а также у его кардиналов. Если они таковы, что я на их примере познаю, равно как заключу из твоих слов, что ваша вера лучше моей, — а ведь ты именно это старался мне доказать, — я поступлю согласно данному тебе обещанию; если ж нет, то я как был иудеем, так иудеем и останусь».
Послушав такие речи, Джаннотто сильно приуныл и сказал себе: «Тщетны все мои усилия, а между тем мне казалось, что они не напрасны, я был убежден, что уже обратил его. И то сказать: если Абрам съездит в Рим, там насмотрится на окаянство и злонравие духовных лиц, то ни за что не перейдет в христианскую веру — какое там: если б даже он и стал христианином, то потом все равно вернулся бы в лоно веры иудейской»...
611
Иудей сел на коня и с великою поспешностью поехал в Рим, а как скоро он туда прибыл, тамошние иудеи приняли его с честью. Он никому ни слова не оказал о цели своего путешествия и стал украдкой наблюдать, какой образ жизни ведут папа, кардиналы, другие прелаты и все придворные. Из того, что он заметил сам, — а он был человек весьма наблюдательный, — равно как из того, что ему довелось услышать, он вывел заключение, что все они, от мала до велика, открыто распутничают, предаются не только разврату естественному, но и впадают в грех содомский, что ни у кого из них нет ни стыда, ни совести, что немалым влиянием пользуются здесь непотребные девки, а равно и мальчишки и что ежели кто пожелает испросить себе великую милость, то без их посредничества не обойтись. Еще он заметил, что здесь все поголовно обжоры, пьянчуги, забулдыги, чревоугодники, ничем не отличающиеся от скотов, да еще и откровенные потаскуны. И чем пристальнее он в них вглядывался, тем больше убеждался в их алчности и корыстолюбии, доходившем до того, что они продавали и покупали кровь человеческую, даже христианскую, и всякого рода церковное имущество, будь то утварь или же облачение, всем этим они бойко торговали, посредников по этой части было у них больше, чем в Париже торговцев сукном или же еще чем-либо, и открытая симония называлась у них испрашиванием, обжорство — подкреплением, как будто Богу не ясны значения слов, — да он видит и намерения злых душ, так что наименованиями его не обманешь! Все это, вместе взятое, а равно и многое другое, о чем мы лучше умолчим, было противно иудею, ибо он был человеке воздержанный и скромный, и, полагая, что насмотрелся вдоволь, он порешил возвратиться в Париж, что и было им исполнено. Джаннотто, как скоро узнал об его приезде, поспешил к нему, хотя меньше всего рассчитывал на его обращение в христианство, и они очень друг другу обрадовались. Джаннотто дал иудею несколько дней отдохнуть, а затем приступил к нему с вопросом, как ему понравились святейший владыка, кардиналы и другие придворные.
Иудей, не задумываясь, ответил: «Совсем не понравились, разрази их господь! И вот почему: по моим наблюдениям, ни одно из тамошних духовных лиц не отличается ни святостью, ни богобоязненностью, никто из них не благотворит, никто не подаст доброго примера, словом, ничего похожего я не усмотрел, а вот любострастие, алчность, чревоугодие, корыстолюбие, зависть, гордыня и тому подобные и еще худшие пороки,.— если только могут быть худшие пороки, — процветают, так что Рим показался мне горнилом адских козней, а не горнилом богоугодных дел. Сколько я понимаю, ваш владыка, а глядя на него, и все прочие стремятся свести на нет и стереть с лица земли веру христианскую, и делают это они необычайно старательно, необычайно хитроумно и необычайно искусно, меж тем как им надлежит быть оплотом ее и опорой. А выходит-то не по-ихнему: ваша вера все шире распрост-
612
раняется и все ярче и призывней сияет, — вот почему для меня не подлежит сомнению, что оплотом ее и опорой является Дух Святой, ибо эта вера истиннее и святее всякой другой. Я долго и упорно не желал стать христианином и противился твоим увещеваниям, а теперь я прямо говорю, что непременно стану христианином. Идем же в церковь, и там ты, как велит обряд святой вашей веры, меня окрестишь».
(Боккаччо Джвванни. Декамерон. С. 38—41)
Из автобиографии Бенвенуто Челлини (1500—1571 гг.) — известный ху-Бенвенуто Челлини дожник, скульптор и ювелир. Осознание ценности человеческой личности, характерное для эпохи Возрождения, приводит к тому, что не только в обязательном порядке начинает указываться автор созданного произведения (в литературе, изобразительном искусстве и т.п.), но и к повышению интереса к самой личности автора. Это привело к возникновению жанра биографий, посвященных теперь не жизни святых, что было характерно для Средневековья, а жизни художников-творцов. Так, Петрарка пишет «Жизнь Данте», в начале XV в. неизвестный автор создает жизнеописание Филиппе Брунелески — знаменитого архитектора, позднее Вазари напишет собрание жизнеописаний всех известных художников своего времени. Но кроме биографий появляются еще и автобиографии — первой была автобиография Лоренцо Гиберти, знаменитого скульптора и архитектора. К этому же ряду произведений относится и книга Челлини. Особенно интересна она тем, что дает образ полнокровной и разнообразной жизни художника Возрождения. Челлини не только работает в мастерской, создавая свои шедевры, но он и путешествует, дерется на дуэлях, сражается в качестве солдата, оказавшись по приказу папы в тюрьме, он бежит оттуда (единственный, кому удалось бежать из-замка св. Ангела!). Короче, жизнь Челлини похожа на увлекательный роман. Ниже приводятся два эпизода из его автобиографии: один — описывающий воинские подвиги Челлини, другой — рассказывающий о его участии в сеансе некромантии, что высвечивает для нас непривычную грань жизни и верований людей эпохи Возрождения.
Я продолжал стрелять из моих орудий и с ними каждый день совершал что-нибудь замечательное; так что у папы я снискал доверие и милость неописуемые. Не проходило дня, чтобы я не убил кого-нибудь из врагов с воли. Как-то раз среди прочих папа разгуливал по круглой башне и увидел в Прати испанского полковника, какового он узнал по некоторым приметам, потому что тот когда-то состоял у него на службе; и, рассматривая его, он о нем разговаривал. Я, который был наверху у Ангела и ничего об этом не знал, а видел человека, который там стоит и распоряжается рытьем окопов, с копьецом в руке, одетый весь в розовое, раздумывая, что бы такое я мог ему сделать, взял один мой кречет, который там у меня был, а это такое орудие, больше и длиннее сак-ра, вроде полукулеврины, это орудие я разрядил, затем зарядил его изрядной долей мелкого пороха, перемешанного с крупным; затем отлично навел его на этого красного человека, взяв изумительную дугу,
613
потому что тот был настолько далеко, что по науке нельзя было бы попасть на таком расстоянии из подобного рода орудия; я запалил и угодил прямо в середину этому красному человеку, каковой из щегольства привесил себе шпагу спереди, на некий свой испанский манер; и вот, когда мое ядро, долетев, ударилось об эту шпагу, то видно было, как сказанного человека разрезало пополам. Папа, который ничего такого не ожидал, пришел в великое удовольствие и изумление как потому, что ему казалось невозможным, чтобы орудие могло попасть в такую далекую цель, так и потому, что этого человека разрезало пополам, он не мог уразуметь, как это могло случиться; и, послав за мной, стал меня,спрашивать. Поэтому я ему рассказал, какое я приложил тщание, производя выстрел; но почему человек оказался разрезанным пополам, тому ни он, ни я не понимали причины. Преклонив колена, я попросил его благословить меня во отпущение этого человекоубийства и других, которые я учинил в этом замке на службе церкви. На это папа, воздев руки и осенив широким крестным знамением мою фигуру, сказал мне, что он меня благословляет и что он мне прощает все человекоубийства, которые я когда-либо совершил, и все те, которые я когда-либо совершу на службе апостольской церкви. Удалившись, я пошел наверх и с усердием безостановочно стрелял; и почти ни один выстрел не попадал мимо. Мое рисование, и мои прекрасные занятия, и моя красота музыкальной игры — все ушло в игру на этих орудиях, и, если бы я рассказал подробно все те чудесные дела, какие в этой адовости жестокой я совершил, я бы изумил мир; но, чтобы не быть слишком длинным, я их опускаю...
- Гриненко г.В.
- Культура первобытного общества
- Первобытная культура
- Традиционная культура
- Литература
- Религия и мифология
- Государство и право
- Письменность и книги
- Литература
- Архитектура и строительство
- Изобразительное искусство
- Научные знания
- Литература
- Религия и мифология
- Философия
- Государство и право
- Письменность и книги
- Школа и обучение
- Литература
- Архитектура и строительство
- Изобразительное искусство
- Научные знания
- Быт и нравы
- Религия и мифология
- Философия
- Государство и право
- Письменность и книги
- Школа и обучение
- Литература
- Юмористические рассказы
- Архитектура и строительство
- Ради Торы
- Литература
- Религия и мифология
- Творение и три эры
- О судьбе души после смерти I
- О вознесении Мани
- Из Дабистан-иМазахиб
- Государство и право
- Письменность
- Архитектура и строительство. Изобразительное искусство
- Литература
- Религия и философия
- Гимн о сотворении мира
- Буддизм
- Жизнь Будды
- Буддийское учение
- Государство и право
- Испытание честности и нечестности министров посредством хитростей
- Об идеале государя
- Письменность и книги
- Школа и обучение
- Литература
- Из «Брахман» Миф о потопе
- Из поэмы Ашвагхоши «Жизнь Будды»
- Театр и драматургия
- Архитектура и строительство
- Изобразительное искусство
- Научные знания
- Быт и нравы
- Религия и философия
- Из «лГг/нъюм*-
- Государство и право
- Государство и право
- Школа и обучение
- Литература
- Поучение царю I
- Песня о воине, изнемогшем в походе
- Скромный пир
- Архитектура и строительство
- Изобразительное искусство
- I тыс. До н.Э. Значения появилось и множество других изыскан-
- Научные знания
- Быт и нравы
- Литература
- Религия и мифология
- Философия
- Элейская школа Из «Насмешливой поэмы» Ксенофана
- Государство и право
- Письменность и книги
- Школа и обучение
- Эпоха эллинизма
- Театр и драматургия
- Из «Ореста» Еврипида
- Архитектура и строительство
- (История искусства зарубежных стран. С. 107)
- Изобразительное искусство
- Полиглот
- Научные знания
- Быт и нравы
- Воспитание жены Исхомахом
- Литература
- Религия и мифология
- Философия
- О сущности Бога-Слова
- Государство и право
- Литература
- Театр и драматургия
- Архитектура и строительство
- Изобразительное искусство
- Научные знания
- Быт и нравы
- III январских календ и накануне наш гай обедает вне дома.
- Религия и мифология
- Философия
- Государство и право
- Письменность и книги
- Школа и обучение
- Литература
- Театр и драматургия
- Архитектура и строительство
- Изобразительное искусство
- Научные знания
- Быт и нравы
- Литература
- Религия и церковь
- Книги и библиотеки
- Школа и обучение
- Литература
- Изобразительное искусство
- Религия и церковь
- Литература
- Изобразительное искусство
- Религия и церковь
- Философия
- Государство и право
- Книги и библиотеки
- Литература
- Театр и драматургия
- Архитектура и строительство
- Изобразительное искусство
- Быт и нравы
- Литература
- Религия и церковь
- Философия
- Ибн Араби
- Суфийская притча
- Государство и право
- Книги и библиотеки
- Школа и обучение
- Литература
- Открывающая книгу (фатиха)
- Архитектура и строительство
- Изобразительное искусство
- Научные знания
- Быт и нравы
- Литература
- Религия и церковь
- Философия
- Государство и право
- Книги и библиотеки
- Школа и обучение
- Литература
- Спевсипп Панарете
- Гликера Филиппе
- О друге, чтобы ему не останавливаться в твоем доме
- О чтении
- Театр и драматургия
- Воскресение
- Церемониал при царской помолвке
- Архитектура и строительство
- Изобразительное искусство
- Научные знания
- Быт и нравы
- Литература
- Религия и церковь
- Стурлусона
- Как поступили с еретиками в Кастре в сентябре 1209 года
- Философия
- 0 Ничтожестве выи поход против альбигойцев и захват Константинопо-
- Государство и право
- Книги и библиотеки
- Школа и обучение
- Организация университетской корпорации
- Организация учебы
- Литература
- Театр и драматургия
- Архитектура и строительство
- Изобразительное искусство
- Научные знания
- Быт и нравы
- Кулинарные Рагу из зайца
- Религия и церковь
- Булла Иннокентия VIII
- Из главы «Могут ли быть порождены люди инкубами и суккубами?»
- Философия
- О простом огне
- Множественность огня, от коей появляются различные металлы
- Государство и право
- Книги и библиотеки
- Школа и обучение
- Сильвий. Иоганн
- Корнелий. Андрей
- Литература
- О некромантии
- О танцах
- Об астрологах
- Архитектура и строительство
- Сан Марко (Собор св. Марка)
- Научные знания
- Быт и нравы
- Ш Литература
- Философия
- Религия и церковь
- Государство и право
- Газеты и журналы
- Литература
- Театр и драматургия
- Изобразительное искусство
- Быт и нравы
- Литература
- Наука и техника
- Философия
- Периодическая печать
- Школа и обучение
- Литература
- Театр и драматургия
- Архитектура и строительство
- Изобразительное искусство
- (Кибалова л., Гербенова о., Ламарова м. Иллюстрированная энциклопедия моды. С. 293—300)
- Наука и техника
- История сети Интернет
- Мультимедиа
- Философия
- На пути к социологии расстановки?
- Человек расстановки
- Лучшее из домашних животных
- Религия и церковь
- Массовое общество и массовая культура
- Введение в анатомию массового человека
- Почему массы вторгаются всюду, везде и всегда не иначе как насилием
- Варварство «специализма»
- Средства массовой информации
- Школа и обучение
- Литература
- '«Восток»- Борхеса
- Из романа Амаду -«Лавка чудес»-
- Из рассказа Кортасара -«Лукас и его больницы*
- Из статьи Барта -«Смерть автора»
- О романах Павича
- Из романа Павича •«Ящик для письменных принадлежностей*
- 10. Отделение, обитое сукном
- Из вестерна Ламура -вГанфайтер»
- Театр и драматургия
- Кинематограф
- Архитектура и строительство
- Изобразительное искусство
- Быт и нравы
- Гомосексуальные браки?
- Гомосексуальный брак — это противоречие
- Религия и церковь
- Философия
- Государство и право
- Книги и библиотеки
- Школа и обучение
- Литература
- Театр и драматургия
- Архитектура и строительство
- Изобразительное искусство
- Научные знания
- Быт и нравы
- Литература
- Государство и право
- Религия и церковь
- Философия
- Наука и техника
- Книги и периодическая печать
- Школа и обучение
- Литература
- Театр и драматургия
- Архитектура и строительство
- Изобразительное искусство
- Литература
- Литература
- 940 История отечественной культуры
- 140004, Московская область, г. Люберцы, 1-й Панковский проезд, дом 1 Тел. (095) 744-00-12. E-mail: publish@urait.Ru, www.Urait.Ru