Философия

Начало тысячелетней истории Византии — это импонирующее зре­лище одновременного расцвета неоплатонических философских школ, то языческих, как в Афинах, то религиозно нейтральных, как в Алек­сандрии, и спорившей с ними, но и учившейся у них христианской пат­ристики. Мы вправе усматривать и там черты упадка; но невозможно отрицать, что культура мысли была очень развитой, а напряжение ум­ственной работы — высоким. Это не продлилось долго. Та хрупкая утонченность, которая дает себя ощущать в филигранной диалектике Прокла и Дамаския или в одухотворенном экстазе Псевдо-Дионисия Ареопагита, не смогла пережить крутой ломки форм жизни. Уже блес­тящая эпоха Юстиниана I не была благоприятна для философии. Им­ператор закрыл в 529 г. Афинскую школу и этим ускорил естествен­ный процесс вымирания языческого неоплатонизма; он же подверг в 553 г. безоговорочному проклятию наследие Оригена и этим отрезал христианскую мысль от ее истоков, еще в IV в. питавших творчество каппадокийского кружка. Столетие спустя Византии, переживавшей острый общественный кризис и защищавшей свое существование от натиска арабов, было просто не до философии.

На фоне этого дичающего времени одиноко возвышается фигура Максима Исповедника, оригинального философа и богослова, в послед­ний раз воплотившего в себе нечто от мыслительной смелости Оригена, тонкости Григория Нисского, системосозидательской широты Псевдо-Дионисия. В 662 г. Максим умер на пути в кавказскую ссылку, перед этим подвергшийся урезанию языка и правой руки за то, что вразрез с очередным поворотом императорской церковной политики учил о ре­альности человеческой воли Иисуса Христа, в личностном выборе на­всегда подчинившего себя божественной воле, но не растворившегося в ней. С его смертью окончательно завершилась эпоха патристики...

486

Но с полной, образцовой определенностью средневековый тип мыш­ления проявился в деятельности Иоанна Дамаскина.

Иоанн родился во второй половине VII в. в Дамаске, тогда — столице халифата Омейядов; его отец был казначеем халифа, сын унаследовал положение при дворе, но затем оставил Дамаск, чтобы стать монахом в обители св. Саввы близ Иерусалима еще до конца VII в.; там он умер в середине следующего столетия. Таким образом, самый нормативный из учителей византийской церкви родился, прожил всю жизнь и окончил ее за пределами Византийской империи, на территории халифата. Ис­точники сохранили арабское имя или прозвище Иоанна — Мансур; од­нако весьма сомнительно, знал ли Иоанн что-либо об арабской литера­туре, помимо необходимых ему как христианскому полемисту сведений о Коране. Его культура остается всецело эллинистической в своих осно­вах. Бывший администратор халифа как систематизатор греческой ло­гики и византийской теологии — парадоксальное явление, характерное для той неповторимой ситуации, когда политическая карта Ближнего Востока в корне изменилась из-за стремительной экспансии ислама, но в сфере культуры соотношение сил еще было прежним.

(Культура Византии. С. 36—39)