Государство и право

В эпоху Возрождения произошли серьезные изменения в области соци­ально-политических воззрений, в особенности на сущность государства и государственной власти. В Средневековье господствовали теократические взгляды, обоснованные в учении Августина, Фомы Аквинского и других те­ологов. Согласно им считалось, что власть Папы Римского, являющегося через посредство апостола Петра преемником самого Иисуса Христа, выше власти любого светского государя. Любой государь есть «избранник Божий», но власть он получает только из рук церкви: чтобы стать истинным королем, императором и т.п., необходима процедура «помазания», совершаемая свя­щенником. В XIV-^XV вв. папство потерпело ряд серьезных поражений в борьбе за верховную светскую власть, и в это же время получила теорети­ческое обоснование идея главенства светской власти над церковной (Уиль­ям Оккам и Марсилий Падуанский), и даже необходимости отделения цер­кви от государства (Марсилий Падуанский). Однако радикальный перево­рот в социально-политических воззрениях произошел только в XVI—XVII вв., во многом он был связан с развитием протестантизма и религиозными вой­нами в Европе.

Одним из первых теоретике! зарождающегося абсолютизма стал француз­ский юрист Жан Воден (1530—1596). В эпоху религиозных войн он отстаивал идею веротерпимости и выступал с требованиями сильной королевской влас­ти. Лучшая форма правления — наследственная монархия; король — источ­ник закона и права, но и сам он должен уважать законы. Интересна идея Бо-дена о том, что для разных народов подходят различные способы правления: северными народами необходимо управлять посредством силы, южными —

600

посредством религии, народами страны с умеренным климатом — посредством разума.

Идея «естественного права» выдвигается и развивается в работе голланд­ского юриста Гуго Греция (1583—1645). Эта концепция оказала большое вли­яние на социальные воззрения начала Нового времени и эпохи Просвеще­ния.⁴

К наиболее интересным новациям в учениях о государстве и праве отно­сятся следующие. Во-первых, получает распространение «утопическая» ли­тература, в которой строятся модели идеальных государств. К наиболее изве­стным относятся романы «Утопия» английского гуманиста Томаса Мора и «Город-Солнце» итальянского гуманиста Томмазо Кампанеллы и несколько позже — «Новая Атлантида» англичанина Фрэнсиса Бэкона. Во-вторых, воз­никает социально-политическое учение Никколо Макиавелли, в котором мы сталкиваемся с беспримерным для данной эпохи реалистичным и даже порой циничным отношением к людям, политике и государству.

Из «Города- Верховный правитель у них — священник, имену-

Солнца» Томмазо ющийся на их языке «Солнце», на нашем же мы Кампанеллы называли бы его Метафизиком. Он является гла-

вою всех и в светском и в духовном, и по всем воп­росам и спорам он выносит окончательное решение. При нем состоят три соправителя: Пон, Син и Мор, или, по-нашему, Мощь, Мудрость и Любовь.

В ведении Мощи находится все касающееся войны и мира...

Ведению Мудрости подлежат свободные искусства, ремесла и все­возможные науки, а также соответственные должностные лица и уче­ные, равно как и учебные заведения. Число подчиненных ему должно­стных лиц соответствует числу наук: имеется Астролог, также и Кос-мограф, Геометр, Историограф, Поэт, Логик, Ритор, Грамматик, Медик, Физик, Политик, Моралист. И есть у них всего одна книга под назва­нием «Мудрость», где удивительно сжато и доступно изложены все науки. Ее читают народу согласно обряду пифагорейцев.

Ведению Любви подлежит, во-первых, деторождение и наблюдение за тем, чтобы сочетание мужчин и женщин давало наилучшее, потом­ство. И они издеваются над тем, что мы, заботясь усердно об улучше­нии пород собак и лошадей, пренебрегаем в то же время породой чело­веческой...

Метафизик же наблюдает оа всем этим при посредстве упомянутых трех правителей, и ничто не совершается без его ведома. Все дела их республики обсуждаются этими четыры«я лицами, и к мнению Мета­физика присоединяются во взаимном согласии все остальные...

Философский образ жизни общиной..., общность жен... принята на том основании, что у них все общее. Распределение всего находится в руках должностных лиц; но так как знания, почести и наслаждения яв­ляются общим достоянием, то никто не может ничего себе присвоить...

601

...В Городе Солнца, где обязанности, художества, труды и работы распределяются между всеми, каждому приходится работать не боль­ше четырех часов в день; остальное время проводится в приятных за­нятиях науками, собеседовании, чтении, рассказах, письме, прогулках, развитии умственных и телесных способностей, и все это делается ра­достно...

Они утверждают, что крайняя нищета делает людей негодяями, хит­рыми, лукавыми, ворами, коварными, отверженными, лжецами, лже­свидетелями и т.д., а богатство — надменными, гордыми, невеждами, изменниками, рассуждающими о том, чего они не знают, обманщика­ми, хвастунами, черствыми, обидчиками и т.д. Тогда как община дела­ет всех одновременно и богатыми, и вместе с тем бедными: богатыми — потому что у них есть все, бедными — потому что у них нет никакой собственности; и поэтому не они служат вещам, а вещи служат им. И поэтому они всячески восхваляют благочестивых христиан и особенно превозносят апостолов.

(Томмазо Кампанелла. Город-Солнце. С. 181—183)

Из книги «Госу- Никколо Макиавелли (1469—1527 гг.) — родился и боль-дарь» Макиавелли шую часть жизни прожил во Флоренции. Многие годы он был секретарем коллегии по иностранным делам фло­рентийской республики. После возвращения Медичи к власти он был отстра­нен от работы и сослан в деревню, где и создает свои наиболее замечательные труды. Трактат «Государь» есть по сути дела практическое руководство для политика, где главной целью является благо государства, и совершенно от­сутствуют ссылки на божественное происхождение власти и законов или на какие-либо моральные нормы. •

Переходя к другим из упомянутых выше свойств, скажу, что каж­дый государь желал бы прослыть милосердным, а не жестоким, однако следует остерегаться злоупотребить милосердием. Цезаре Борджиа многие называли жестоким, но жестокостью этой он навел порядок в Романье, объединил ее, умиротворил и привел к повиновению. И, если вдуматься, проявил тем самым больше милосердия, чем флорентий­ский народ, который, боясь обвинений в жестокости, позволил разру­шить Пистойю. Поэтому государь, если он желает удержать в повино­вении подданных, не должен считаться с обвинениями в жестокости. Учинив несколько расправ, он проявит больше милосердия, чем те, кто по избытку его потворствуют беспорядку. Ибо от беспорядка, который порождает грабежи и убийства, страдает все население, тогда как от кар, налагаемых государем, страдают лишь отдельные лица, новый го­сударь еще меньше, чем всякий другой, может избежать упрека в жес­токости, ибо новой власти угрожает множество опасностей...

Однако новый государь не должен быть легковерен, мнителен и скор на расправу, во всех своих действиях он должен быть сдержан, осмот-

602

рителен и милостив, так чтобы излишняя доверчивость не обернулась неосторожностью, а излишняя недоверчивость, не озлобила подданных. По этому поводу может возникнуть спор, что лучше: чтобы государя любили или чтобы его боялись. Говорят, что лучше всего, когда боятся и любят одновременно; однако любовь плохо уживается со страхом, поэтому если уж приходится выбирать, то надежнее выбрать страх. Ибо о людях в целом можно сказать, что они неблагодарны и непостоянны, склонны к лицемерию и обману, что их отпугивает опасность и влечет нажива: пока ты делаешь им добро, они твои всей душой, обещают ни­чего для тебя не щадить: ни крови, ни жизни, ни детей, ни имущества, но когда у тебя явится в них нужда, они тотчас от тебя отвернутся. И худо придется тому государю, который, доверясь их посулам, не при­мет никаких мер на случай опасности. Ибо дружбу, которая дается за деньги, а не приобретается величием и благородством души, можно купить, но нельзя удержать, чтобы воспользоваться ею в трудное вре­мя. Кроме того, люди меньше остерегаются обидеть того, кто внушает им любовь, нежели того, кто внушает им страх, ибо любовь поддержи- вается благодарностью, которой люди, будучи дурны, могут пренеб-речь ради своей выгоды, тогда как страх поддерживается угрозой нака- зания, которой пренебречь невозможно.

Однако государь должен внушать страх таким образом, чтобы, если не приобрести любви, то хотя бы избежать ненависти, ибо вполне воз­можно внушать страх без ненависти. Чтобы избежать ненависти, госу­дарю необходимо воздерживаться от посягательств на имущество граж- дан и подданных и на их женщин. Даже когда государь считает нуж­ным лишить кого-либо жизни, он может сделать это, если налицо подходящее обоснование и очевидная причина, но он должен остере­гаться посягать на чужое добро, ибо люди скорее простят смерть отца, чем потерю имущества. Тем более что причин для изъятия имущества всегда достаточно и если начать жить хищничеством, то всегда найдет- ся повод присвоить чужое, тогда как оснований для лишения кого-либо жизни гораздо меньше и повод для этого приискать труднее.

(Макиавелли Н. Государь. С. 340—348)